В последнее время внимание исследователей привлекли предметы вооружения племен Черняховской культуры и ее окружения. В вышедших статьях собран большой материал и в соответствии со взглядами авторов проведена его классификация на основе обширной литературы по европейскому оружию римского времени. Однако отдельные положения этих работ вызывают возражения. Кроме того, некоторые известные вещи из украинских памятников ранее были изданы неполно или неправильно. В этих случаях по возможности нами сделаны новые рисунки с натуры. Список находок также уточнен и существенно дополнен. В данной работе учтено 194 предмета вооружения и снаряжения всадника из 94 пунктов (рис. 1). В их числе более 90 вещей из 40 пунктов в подобную сводку включены впервые. Большинство вещей происходит с поселений, 40% – из могильников, при том, что не более 0,5% погребений содержат такой инвентарь.

В 2013 г. на Нетайловськом грунтовом могильнике были исследованы два захоронения, которые принадлежали конным воинам. В обоих захоронениях были представлены предметы вооружения: наконечники копий бронебойного типа; наконечник стрелы (№ 525); обушок (№ 525); ножи. В захоронении № 522 мужчину сопровождал целый конь, который лежал в ногах хозяина на левом боку с подогнутыми под себя ногами и был повернут головой в ту же сторону, куда был ориентирован головой его хозяин. На костях пояса коня были зафиксированы остатки деревянного седла с металлическими обрамлениями и положены сверху предметы конского снаряжения (удила, стремена, военные пряжки, чумбурний блок и т. п.). Элементы поясной гарнитуры из этого захоронения позволяют датировать его 780–800 гг. н. э. Мужчину из захоронения № 525 сопровождали лишь предметы конской сбруи, которые располагались в ногах покойника. По византийской поясной пряжке типа «Коринф» 2-го варианта это захоронение, по нашему мнению, следует датировать не позже 780 г. н. э. Таким образом, захоронение № 525 с византийской пряжкой типа «Коринф» представляет комплекс последнего этапа раннесалтовского хронологического горизонта Столбище-Старокорсунская (740–780 гг. н.э.), а расположенное рядом с ним захоронение № 522 – уже салтовский хронологический горизонт I/II (780–800 гг. н. э.).

Фотографии находок ритуально сломанных мечей (4 навершия), наконечников копий (5 штук, одно ритуально сломано). Еще скрамасаксы (3, возможно 4 так как есть нечто совершенно скомканное), гривны, топоры, ножи, фибулы (3 шт), наконечники сулицы, гарпун, поясные накладки, и прочая металопластика были присланы мне по E-mail для определения в 2012 и 2013 году. Данные находки датируются X -началом XI века. Далее прямой текст искателя будет выделен как цитата. Методические материалы для определения размещены на второй странице.

В статье рассматривается новая находка сабли с территории Северо-Восточного Причерноморья и вводится в научный оборот нехарактерный для данного региона тип навершия рукояти, известный до сих пор только по памятникам Болгарии и Чехии. Новая находка расширяет область распространения таких наверший и позволяет предположить их византийское происхождение.

Византийская (Восточная Римская) империя, как одно из крупнейших средневековых государств, имела богатую культуру и традиции. Высокий уровень развития ее военного дела должен был оказывать влияние на военное дело окружающих народов. Однако сам вещевой комплекс вооружения византийской армии, в отличие от комплекса вооружения античного времени, до сих пор остается практически неизученным. Во многом это связано с распространением христианства среди соседних народов, в результате чего в распоряжении исследователей практически отсутствуют закрытые комплексы с предметами вооружения. Не способствовали распространению предметов вооружения и существовавшие в империи практики централизованных закупок и наказания за утерю оружия.

В поле зрения специалистов-оружиеведов шлем попадал всего четыре раза. По­ святивший ему небольшую статью в 1932 г. В.В. Арендт отметил восточное (за исключением полей) происхождение формы наголовья, связав ее с восточноа­ зиатскими шлемами XIII-XVI вв., а также то, что священные изображения на нем, без сомнения, указывают на Византию, вооружение которой в ту эпоху испытывало восточное влияние. Исследователь подчеркнул, что установить время создания шлема можно лишь на основе стиля его декора. Орнамент он определил как «сирийско-арабский», без уточнения эпохи, а изображения, со ссылкой на мнения коллег-искусствоведов, отнес к XIII в. Некоторые черты варваризма, вплетенные в византийский художественный стиль шапки, он объяснял необычностью техники исполнения фигур. Богатая отделка и иконография, по его мнению, указывают на то, что шлем принадлежал какому-то властителю или предназначался для высокого подарка. Вопрос о месте создания был оставлен открытым, надписи В.В. Арендт не рассматривал. В статье 1957 г., посвященной древнерусским шлемам, А.Н. Кирпичников уделил этому памятнику всего один абзац. В целом он согласился с мнением В.В. Арендта, указав, что и «стиль исполнения фигур не древнее первой поло­ вины XIII в.». В работе 1971 г. А.Н. Кирпичников не исключил более позднюю датировку шлема, сославшись на то, что исследователи XIX в. справедливо сопо­ ставляли его форму с формой шлема, изображенного на печати, скрепившей договор 1317 г. между Михаилом Ярославичем Тверским и Новгородом Великим.

Шлем с изображениями Деисусного чина, шестокрылов и святителя Николая принадлежит к древнейшим доспехам в собрании Музеев Московского Кремля (ил. 1). Десять крупных священных изображений на тулье решительно выделают его в ряду всех средневековых шлемов: боевые наголовия с отдельными образами Христа, архангела Михаила и избранных святых известны наперечет, о каких-либо других шлемах с Деисусом мы не знаем. Недаром в описях Боль­ шой государевой казны, откуда происходит шлем, священные изображения считались его главной отличительной чертой: как «шапка з Деисусом железная, травы мелкие наведены золотом и серебром» шлем помещен среди богато украшенных доспехов – «шапок ерихонских», в Переписной книге 1686/1687 г. Рассмотрим художественные особенности шлема и попытаемся определить его историко-культурное значение, связать его декорацию с определенным этапом русской истории. Практически полное отсутствие сходных памятников затрудняет работу исследователя, заставляя привлекать все возможные сведения и обращаться к данным других дисциплин.

Наступательное вооружение до сих пор остаётся одним из наименее изученных аспектов военного дела Золотой Орды. Если ряд исследователей ранее эпизодически обращались к длинноклинковому, колющему и ударно дробящему оружию, а также дистанционному стрелковому комплексу, то такая категория наступательного золотоордынского оружия как боевые ножи совершенно не попадала в поле зрение специалистов. В данной публикации автором вводятся в научный оборот три очень близких между собой боевых носа. Первый – происходит из раскопок Белореченского могильника, из погребение кургана №8, второй – хранится в частной коллекции, он был найден в ходе несанкционированных раскопок на территории Краснодарского края России, третий – был обнаружен в парном погребении №78 грунтового могильника Жуковa. Отличительной особенностью всех трёх экземпляров является достаточно большой размер и внутренняя заточка. При этом ножи имеют изогнутые клинки.

В работе вводятся в научный оборот убедительные свидетельства знакомства жителей древнего Новгорода с боевыми элементами защиты кистей рук (латные перчатки). Пересматривается атрибуция ранее опубликованных археологических находок. Сделано предположение, что некоторые латные перчатки, свидетельства которых обнаружены в археологических напластованиях Великого Новгорода, могли являться предметами импорта. Датировка некоторых новгородских находок позволяет пересмотреть устоявшиеся представления о времени бытования аналогичных предметов в Западной Европе.