В статье опубликованы погребения под курга- нами скифского времени № 6 и 28 у с. Любимовка Каховского р-на Херсонской обл. Указанные комплексы примечательны находками боевых топоров, которые являются далеко не самой распространенной категорией скифского оружия.
Рассмотренные погребения датируются IV в. до н. э. по находкам античной посуды, конской упряжи и стрелкового вооружения. Судя по особенностям погребального обряда и инвентаря, погребенные относились к одной социальной прослойке простых воинов либо свободных общинников. в этом отношении они стоят в одном ряду с «секироносцами», зафиксированными в погр. 108 Мамай-Горы, кург. 62 Широкое и погр. 13 Скельки.
Опубликованные материалы подтверждают предположение о различии боевых топоров раннего и позднего скифского времени. Причем несходство проявляется не только в морфологии. в то время как первые встречаются, прежде всего, в аристократических и дружинных погребениях, вторые употребляются в том числе и рядовыми воинами.
Все боевые топоры распадаются на две хронологические группы. Первая группа (середина VII — третья четверть VI в. до н. э.) соответствует раннескифскому этапу. Изделия этого времени изготовлены под влиянием технологий кавказского центра металлообработки, а некоторые были привнесены и маркируют самые ранние памятники времен вторжения скифов в Восточную Европу. Вторая группа датирована второй половиной V-IV вв. до н. э. Дискретность в развитии боевых топоров можно объяснить тем, что после перемещения центра скифской орды из Прикубанья в Причерноморье сместился и вектор культурных контактов кочевников из Прикавказья на территорию украинской лесостепи.
Динамика изменения комплекса ударно-рубящего оружия подтвердила привнесение железных проушных топоров в Северное Причерноморье в середине VII в. до н. э. Заимствованные формы были использованы местными мастерами. Далее, в конце V в. до н. э., возникли формы, присущие исключительно памятникам Северного Причерноморья.
С начала XX в. многие исследователи обращали внимание на серию скифских мечей с округлым навершием, овальным стержнем рукояти и ложнотреугольным перекрестьем. Предлагается закрепить за этим типом термин «тип Чертомлык». Хронологический анализ погребальных комплексов показал, что данный тип развивался в течении всего IV в. до н. э., а время его наибольшего распространения охватывает третью четверть столетия. С типом Чертомлык, начиная со второй половины IV в. до н. э., тесно связана группа парадных форм однолезвийного оружия — тип Шульговка. Очевидно, что в IV в. до н. э. центры производства клинкового оружия стали смещаться в южном направлении. Также отмечается значительное сужение ареала скифских мечей и кинжалов по сравнению с более ранним временем — восточная граница погребальных комплексов с акинаками типа Чертомлык теперь проходит по Дону, хотя комплексы с акинаками типа Солоха достигали Зауралья. Траектория этой финальной линии развития скифских акинаков является отражением центробежных тенденций в скифской культуре конца IV в., приведших, в частности, и к исчезновению самого акинака как культурной традиции, несмотря на расхожее утверждение, что к IV-III вв. до н. э. число скифских погребений с клинковым оружием заметно увеличивается.
В мае 2002 г. при несанкционированных земляных работах на правом высоком берегу безымянного пересохшего правого притока р. Гомольша (бассейн р.Северский Донец) были обнаружены три вещевых комплекса, попавшие в руки харьковского коллекционера А.В. Стяглика. Данные комплексы были найдены в 1 км к юго-западу от кремационного салтовского могильника Сухая Гомольша. который исследовался во 2-й пол. 70 гг XX в. Средневековой археологической экспедицией Харьковского госуниверситета под руководством В.К. Михеева, и где было открыто 17 подобных комплексов (Михеев В.К.. 1986). Это позволило предположить, что обнаружен еще один новый салтовский могильник по обряду кремации.
Обследование места обнаружения комплексов экспедицией Харьковского исторического музея в августе 2002 г показало, что через территорию предполагаемого могильника еще в 60 гг XX в. были проложены две нити нефтепровода высокого давления Шебелинка - Москва. В результате чего могильник был, по-видимому, полностью разрушен. Упомянутые комплексы, вероятно, располагались на окраине предполагаемого могильника и поэтому чудом уцелели.
Меч из Мирного датирован второй четвертью V в. до н. э. Таким образом, он является одним из первых подобных изделий, известных на территории Скифии. Возможно, такие мечи распространились вследствие столкновений скифов с фракийцами после скифо-персидской войны. Эти события отражены в сообщении Геродота о гибели скифского вождя Ариапифа.
Судя по набору вооружения, обладатель этого меча, скорее всего, был конным воином-дружинником. Его погребение стоит в одном ряду с такими известными захоронениями тяжеловооруженных всадников V в. до н. э. как курган 2 Гладковщина и погребение 1 в кургане Новорозановка.
Так как клинковое оружие является одной из наиболее репрезентативных категорий вооружения, оно издавна привлекает внимание исследователей. Особое место в работах отводится случайным находкам, ввиду их особого исторического контекста. На основании распространения находок скифского оружия были намечены маршруты походов на территорию Средней Европы, Закавказья, Поднестровья, Поднепровья и Лесостепного Подонья.
Опыт анализа случайных находок побуждает продолжить работу в заданном направлении. С этой точки зрения экземпляры с Днепровского Левобережья начали рассматриваться лишь недавно. Следует Бабенко, посвященную так называемым кинжалам с Т-образной рукоятью. Значительную часть материалов составили случайные находки. Их распространение исследователь связал с событиями, прослеженными на Трахтемировском городище.
Учитывая сложившееся противоречие в намеченных особенностях локализации разных категорий памятников, мы попытаемся связать известные на данный момент случайные находки скифского клинкового оружия с социально-политической ситуацией того времени.
Рассматривается возможность применения в бою римских шлемов с масками, которые определяются большинством исследователей как парадные или предназначенные для использования в ходе командных кавалерийских состязаний (hippika gymnasia). На основе иконографических источников и данных экспериментальной археологии делается вывод о возможности использования в бою шлемов с масками, по крайней мере изготовленных в I в. н.э.
Среди находок древнеримского вооружения большую группу составляют встречающиеся археологам шлемы с антропоморфными масками. Споры об их назначении ведутся уже давно. Эту дискуссию открыл еще родоначальник римской военной археологии Л. Линденшмит, считавший их боевыми. Противоположной точки зрения придерживался его оппонент в этом вопросе О. Бенндорф, который приписывал их к части погребального инвентаря. По его мнению, маски могли быть погребальными, так как некоторые из них были найдены в могилах. Вследствие этого исследователь провел аналогию с другими масками, погребальное предназначение которых не вызывает сомнений. Тем не менее большая часть найденных на сегодняшний момент римских шле- мов с масками никоим образом не связана с погребениями. Их находят в контексте вотивных приношений (зарытыми в землю или в недрах вод), а также на территории военных лагерей легионов и вспомогательных войск. В этом случае об их погребальном назначении говорить не приходится. Следовательно, каково же было их предназначение?
Бородинский клад, или как его ещё принято называть Бессарабский. — одно из ценнейших сокровищ, хранящихся в археологическом отделе Государственного Исторического музея. Клад был найден в 1912 году. По счастливому совпадению в этом же году был раскопан Сейминский могильник на Средней Волге. Несмотря на большую удаленность друг от друга, оба памятника содержали ряд однотипных металлических изделий, которые имели аналогии в хорошо датированных памятниках Передней Азии и Эгейского мира. Это позволило установить хронологические вехи бронзового века Восточной Европы. Находки, сделанные более 70 лет назад, имеют и сегодня первостепенное значение для установления абсолютных датировок памятников II тысячелетия до н. э.