Продолжение. Начало здесь
Данная теория во многом объясняет многие вопросы русской истории кажущиеся с первого взгляда непонятными. Например, борьба за «московское тысяцтво» Ивана Васильевича Вельяминова с князем Дмитрием Ивановичем. Чин «ордынского тысячника», который «носил простую золотую пайцзу» считался наследственным и лишить его мог только хан «если кто-то признавался виновным в преступлении, тогда [наследование должности] отменялось» (ЗОВИ, т. III, 2003, с. 211). Иван «Васильев сын тысяцького» никаких преступлений не совершал. Упразднение «московской тысячи» являлось самоуправством местного «темника», которым Дмитрий Иванович и был. Соответственно Иван Вельяминов поехал жаловаться в «высшие инстанции» к хану, в Сарай, где обрел поддержку. Однако политическая обстановка позволила князю Дмитрию Ивановичу в 1379 году когда «поиде из Орды Иван Васильевич тысяцкий и. обольстиша его и псрсухитривъшс, изымаша его его в Серпухове и приведоша его на Москву. И месяца августа в 30 день, на память святого мученика Филикса, во вторникъ, до обеда, в 4 часъ дни убиенъ бысть Иванъ Васильевичь тысяцкий, мечемъ потять бысть на Кучкове поле у града у Москвы повелениемъ великого князя Дмитрса Ивановича. И бс множество народа стояще, и мнози прослсзишао нсмъ и опечалишася о благородстве и о величествии его» (ПСРЛ, т. XI, 2000, с. 45). Из летописного описания видно неоднозначность восприятия казни московским обществом. Но в 1379 году «измену» Вельяминова можно было объяснить его обращением к «неправильному» хану, поставленному узурпатором Мамаем. Этим же можно объяснить и присутствие на Куликовом поле, против Мамая, кроме подручных князей с их дворами, земских воевод: «Коломеньскаго же полку воевода Микула Васильевич; Володимерьский же и Юрьевский воевода Тимофей Волусвичь, Костромской же воевода Иванъ Родионовичь Квашня; Псреславский же воевода Андрей Серкизовичь» (ПСРЛ. т, XI, 2000, с. 54).
Прекрасно укладываются в схему и события 1382 года. Становится понятна причина разногласий недавних победителей. Великий князь Дмитрий Иванович «обретеся разность в них, не хотяху помагати... Бывшюпромежииминссдиначсству и неимоверьство, и то познав и разумев князь великий Дмитрси Иванович и бысть в недоумении и в размышлении, не хотя стати противу самого царя» (ПСРЛ т. XVI, 2006, с. 146-147). Против «самого царя», никто из «ратей-ордынцев» выступать не желал. Объяснение произошедшего в 1382 году, данное в Никоновской летописи: «оскудс бо вся Русская земля от Мамаева побоища за Дономъ, и вес Русстии людис в вслицс страсти и трепете быша за оскудение людей» (ПСРЛ. т. XI, 2000, с. 72). сквозит лукавством. Немного времени спустя, зимой 1385-1386 годов, состоялся грандиозный поход великого князя Дмитрия Ивановича на Новгород. «Тос же зимы, в филипово говенье, пред рожеством Христовымъ всликии князь Дмитрси Иванович собра воя многы со всеми князи Рускими и з братом своим со князем Володимером Ондреевичем. а с ним было ратей: Коломенская, Звенигородцкая, Можайская, Волоческая, Ржевская. Серпоховская, Боровская, Дмитровская, Псрсславская, Володимсрьская, Юрьсвьская, Муромьская, Мс-шерьская, Стародубьская, Суздальская, Городецкая, Нижнего Новагорода, Костромская. Углсчская, Ростовская, Ярославская, Моложская, Галичская. Бсжстцкая, Белозерская, Вологодцкая, Устюжская, Новоторжъекая» (ПСРЛ т. XVI, 2006, с. 153-154). О каком «оскудение людей» может идти речь: 28 ратей – полков, практически со всех земель входивших в Великое Княжество Владимирское! Больше чем на Куликовом поле! В чем разница? В целях и причинах похода. На Новгород «улуг эмир» Дмитрий Иванович идет для того, чтобы востребовать с «вольного города» золотоордынскую дань - «черный бор». Деньги чрезвычайно нужны хану Токтамышу, он собирается воевать со своим бывшим благодетелем Тимуром. Потому и «русскому улуснику» оказано огромное доверие, под рукой великого князя все войска, кои может выставить «русский улус», все люди: и те, кто служат хану-царю, и те, кто великому князю слу жат, и те. кто служат удельным князьям, и те. кто служит боярам-торханам. Великий князь с задачей справился с успехом: «И Ноугородцы вземше с полатей у святые Софеи 3000 рублсв и послаша к великому князю Дмитрсю Ивановичю с посадником з Григорьемъ Якуновичем и с посадником с Васильсм Федоровичем. Они же привезше то серебро и даша великому князю, а 5000 рублевъ докончали великому князю на Заволотцкои земле, зане же Заволочане были же на Волзе и приставове послаша за волок. А великий князь Дмитреи Иванович из Ямен воротися и поиде к Москве, а наместники своя и черноборци посла в Новгород» (ПСРЛ т. XVI, 2006, с. 153-154). Для оценки масштаба предприятия достаточно отметить, что ежегодный «ордынский выход» Великого Княжества Владимирского в то время составлял 5000 рублей (ДДГ. 1950, № 13, с. 38), а с Великого Княжества Нижегородского «и всея Поиизовския земли заводского юрту и севернова» (АСЭИ СВР, т. III, №307, 1964, с. 335) – 1500 (ДДГ, 1950, № 16, с. 44).
Отметим: именно те «рати, что ходили с воеводами» на Новгород и обязывались не принимать к себе на службу (в свои дворы) оба донских героя князья Дмитрий Иванович и Владимир Андреевич в договоре 1389 года. Видимо, не до конца им доверился Токтамыш. Но положение резко поменялось со смертью великого князя Дмитрия Ивановича. На престол взошел его старший сын – князь Василий. Взаимоотношения царя Токтамыша с новым улусником довольно интересны. Весной 1383 года, в неполные одиннадцать лет, княжич Василий Дмитриевич был послан отцом в Золотую Орду с данью и, по-видимому, в качестве заложника. До конца ноября 1386 года он находится при дворе хана. Практически его становление как личности происходит там. Затем 26 ноября происходит «побег». Но с «побегом» не так все просто. 14-летний княжич со свитой бежит не домой, на Русь, а в далекую Валахию к Петру I Мушате, воеводе и господарю земли Молдавской (Petrus Waivvoda dei gratia dux Terre Moldavic). Там его забирает возвращающийся из Константинополя в Киев (с условием вернуться через год в Константинополь к патриарху) изгнанный из Москвы в 1382 году митрополит Киприан. Оттуда они напрямую направляются в «Немецкую землю» к литовскому князю Витовту Ксйстутовичу, где при посредничестве Киприана происходит обручение Василия Дмитриевича с дочерью литовского князя Софьей (Быков, Кузьмина, 2001). И только после столь долгого и романтического путешествия возмужавший княжич в 1388 году· «Генваря в 19 день» (ПСРЛ, т. XI, 2000, с. 90) оказывается в объятиях отца. «Побег» более похож на очень продуманную политическую миссию, имеющую цель создать союз между «воспитанником» Токтамыша, будущим Великим Князем Владимирским, и опальным литовским князем Витовтом, направленный против Короля Польского и Великого Князя Литовского Ягайло Ольгердовича. Причем организатором этого союза выступает Православная церковь, если не в лице Константинопольского Патриарха, то при непосредственном участии Митрополита Киевского и Московского Киприана. Токтамышу такой союз был необходим: наличие на западе объединенного Польско-Литовского королевства Ягайло Ольгердовича в преддверии неминуемой войны с Тимуром грозило гибелью Золотой Орде.
19 мая 1389 года великий князь Дмитрий Иванович умирает. Впервые в истории Великое Княжение Владимирское переходит по завещанию его старшему сыну князю Василию. Такое невозможно без санкции хана, но это происходит. Князю Василию Дмитриевичу даже не приходится ехать в Орду за ярлыком, ему его привозят: «Месяца Августа въ 15 день князь Василий Дмитрисвичь седее на княжении на великомъ въ граде въ Володимсри на столе отца своего и деда и прадеда, а посажен бысть царевым послом Шихматомъ» (ПСРЛ. т. XVIII. 2007. с. 139). Причем привозит не кто-нибудь, а шурин хана Токтамыша (ПСРЛ, т. XVIII, 2007, с. 139). Чувствуется поистинс «отеческая» забота о воспитаннике. Но и на этом чудеса не кончаются, в завещании князя Дмитрия Ивановича впервые появляется фраза: «А переменить Богъ Орду, дети мои не имуть давать выхода в Орду» (ДДГ, 1950, №12, с. 36). Такое тоже невозможно без согласия хана, это прямая измена и мятеж. Но на все есть логичное объяснение, хан Токтамыш с момента разграбления его войсками зимой 1385-1386 годов Тебриза фактически находился в состоянии войны с повелителем Мавераннахра эмиром Тимуром. Хан Токтамыш прекрасно знал возможности эмира и его искусство в ратном деле. Исключать возможности поражения хан не мог. Поражение могло означать временное лишение престола и изгнание из столицы. Вот он и попытался несколько подстраховаться, дав юридическую возможность русскому-улусу не платить дань тому, кого посадит в Сарае Тимур. Хана Токтамыша трудно назвать хорошим полководцем, но как политика его мало кто мог превзойти. События развивались точно так, как он и предполагал. Эмир Тимур захватил практически всю территорию Золотой Орды, только руюский улус не подвергся разорению. К власти в Дешт-и-Кыггчак, по уходу эмира Тимура, пришел эмир мангытов Едигей. Он по примеру темника Мамая начал менять ханов по своему усмотрению. И в течение 13 лет великий князь Василий Дмитриевич не платил дани и не посещал никого из назначенных ханов. В Золоту ю Орду он поехал только после возвращения на престол сына Токтамыша Джелал-ад-Дина (Горский, 2005, с. 125-134).
Однако, мы довольно далеко отошли от военной темы, но без рассмотрения общей политической остановки невозможно объяснить передачу контроля над землями людей, непосредственно служащих хану-, в руки его вассала, что зафиксировано договором 1390 года. Может сложиться мнение, что все люди «воинского сословия» на Руси стали «ордынцами». Но такое предположение, высказанное в свое время А.А. Гордеевым, требует корректировки. Некоторых его во многом интересные мысли привели к полному отождествлению Александра Невского с Бату; а Дмитрия Донского с Токтамышем, да и Золотая Орда, по их мнению, и есть Московское Царство. Однако, это не так. Гордеев прав в оценке переселенческой политики ханов Улуса Джучи: «Часть народа, предназначенная для пополнения вооруженных сил монгол, селилась на указанных им землях, обзаводилась семьями и превращалась в военные поселения. Ближайшими начальниками их становились урядники, сотники и бояре русской национальности, тысячниками, темниками и баскаками - становились монголы» (Гордеев, 1992, с. 35). Прав он отчасти в оценке роли выведенцев с русских земель в войске Золотой Орды. Но его чрезмерное увлечение преувеличением значимости именно «казачьего сословия» приводит к неправильным выводам. В первую очередь переселялись не только русские, но. как мы убедились, и другие народы. Из аланов-асов в Золотой Орде, в Приднестровье образовали целый тумен (ЗОВИ, т. I, 2003. с. 64). Да и казаков, обитавших на территории современной Украины, не зря в XV-XVII веках называли «черкасами» так же, как и жителей Северного Кавказа. Также следует отметить, что деление людей в то время строилось не по «национальному» признаку. Во-первых, учитывался «служебный» статус, т.е. какому господину люди служили. Во-вторых, «конфессиональный», но первый превалировал. Как мы видели из послания митрополита Алексия к его пастве на Червленом Яру, тамошние баскаки – христиане, но они верой и правдой служат хану.
К «русским ордынцам» можно отнести только тех. кто состоял в «воинском сословии» на момент проведения первых монгольских переписей 1255-1257 и 1274-1275 годов. Тогда эти люди, как и «числяки» были прикреплены к своим землям и вплоть до свержения «ига» одни «знали свои службы» другие платили дани-выходы. Большинство знати, из бояр, вскоре перешли в ранг «тарханов» получив определенные льготы, в том числе право перемены «места службы», то сеть перехода от одного сюзерена к другому. Но в целом главным владыкой, как для бояр, так и князей оставался царь-хан. В составе «ордынцев», скорее всего, оставались те, кого в более поздних документах мы видим под наименованием «городовых детей боярских», они особым достатком не обладали и по большей части «сами на себя пахали», в свободное от службы время.
Князья, после признания власти Улуса Джучи, остались при своих личных владениях, а того, что ранее считалось «государственным», лишились. Там они могли только собирать дани, да и то не для себя, а для царя-хана. Фактически князья в своих бывших княжествах становились наместниками, на что и получали ярлык - подтверждение своих полномочий. Собственные владения и достатки московских князей были не очень большими. Например, князь Симеон Иванович Гордый оставил своей жене всего 50 ездовых коней (ДДГ, 1950, №3, с. 14). Его младший брат князь Иван Иванович в завещании скрупулезно перечисляет золотые вещи: шапку, саблю, пояса, цепи (ДДГ, 1950, №16, с. 44), а их очень немного. Надо думать, что ранее они были еще меньше. Содержать большое количество военных слуг, из которых состояли личные дворы-дружины князей, НС представлялось возможным. Потому основной задачей всегда являлось заселение бесхозных, невспаханных земель, не вошедших в татарские описи. Осуществить такое можно было или «кого к собс нате земли перезовет людей из ыного княженья» (АСЭИ СВР, т. 1. №30, 1964, с. 41). либо выводом в качестве пленных. Первое было намного надежнее, так как, несмотря на некоторые затраты, гарантировало от побегов.
Московским князьям в прибавке людей во многом помогали смуты в Улусе Джучи. Первый наплыв «людей» был связан с разгромом темника Ногая. Территории Южной Руси, им контролируемые, подверглись раззору и опустошению войсками хана Токты. В 1299 году, даже «Митрополитъ Максимъ, не терпя татарьского насилья, оставя митрополью и збежа ис Киева, и весь Киев разбежался, а митрополитъ идее к Бряньску, и оттоле идее в Суждадьскую землю и со веем своим житьем» (ПСРЛ. т. 1, 2001, ст. 485). Примеру митрополита последовало множество бояр и обычных людей. Из наиболее значимых источники отмстили приход киевского «вельможи» Нестора Рябца с сыном Родионом и двором численностью в 1700 (!) человек. Можно сомневаться в том. что все они были «военными слугами», но если в названное число входят и члены семей, то оно весьма реально и внушительно. Сквозь дым столетий до нас дошли и имена двух «домочадцев, верных ему сущее» - Свербей и Сарача (Горский, 2005, с. 35-40). Беглецы получили обширные земли, освоили их и верно служили непосредственно московским князьям, а впоследствии царям. Их потомки получили фамилию Квашнины. Тогда же на Москве появилось и семейство черниговского боярина Федора Бяконта. отца будущего митрополита Алексия, от него пошло множество боярских родов известных в истории. Федор Бяконт тоже полу чил земли у московского князя, а его люди их быстро освоили (Горский, 2005, с. 31-35). Бежали не только бояре со своими людьми, но и мелкие землевладельцы – военные слуги погибших или казненных бояр, бежали обычные «черные люди» – крестьяне и ремесленники. Всех их на Москве привечали и наделяли по чину. Черные люди становились крестьянами, получали земли, но дани платили уже московскому князю, а не хану. Военные слуги – «слуги вольные» документов, тоже получали земли и должны были за них служить князю. Из этих людей и формировался двор-дружина московских князей. Укрепление власти московских князей, усиление их влияния в Золотой Орде и получение ярлыка на Великое Княжение Владимирское дато еще больше возможностей для «перезыва людей». Из «Жития Сергия Радонежского» известно, что князь Иван Данилович Калита преднамеренно разорил (по современному «обанкротил») Ростовское княжество, обосновав свои действия несвоевременной выплатой «ордынского выхода», а затем «принял» большое количество ростовских выходцев в своих землях, в Радонеже. Среди них оказался и отец отрока Варфоломея, впоследствии Сергия – Кирилл. В Ростове, Кирилл был «единъ от славных и нарочитых боляръ», а в Радонеже, как и прочие, стал обычным «слугой вольным». Но, несмотря на это, они были довольны, так как князь Иван Данилович проявил заботу: «А наместника постави въ ней Терентиа Ртища, и лготу людем многу' дарова, и ослабу обещася такоже велику дати. Ее же ради лготы събрашася мнози, якоже и ростовскыя ради нужа и злобы разбегошася мнози». Подобные процессы множили богатство и силу московских князей, а соответственно и военную силу их дворов.
Ко второй половине XIV века многие отпрыски смоленских и черниговских княжьих домов в стремлении попасть на службу к московским князьям «снимали» с себя княжье звание. Например «Князь Иван Федоровичь Шанур Козельский приехал из Козельска к Москве служить великому государю князю Ивану Даниловичу Калите. .., а княжение снято» (Лихачев, 2007, с. 433-435). Вес эти люди приносили клятву непосредственно своему князю: «А через сю мою грамоту яз, имярек, и со всеми своими детьми, что ймем думати и починати, или явится что которое лихо наше перед нашим государем перед великим князем, имярек, и перед его детьми, ино не буди на мне, ни на моих детях милости божие... ни в сей век, ни в будущий, а государь мой, князь великий, и его дети над мною и над моими детьми по нашей вине в казни волен. А по грехом по нашим какова придет на нас от кого обмолва государю нашему великому- князю, имярек, и государю нашему великому князю без суда и без неправы не учинити нам ничего» (Веселовский, 1969, с. 477). Так же посту-пали и другие князья: рязанский, тверской, нижегородский, все кто имел возможность увеличивать свой достаток и двор. Этими своими дворами во второй половине XIV века князья могли решать свои споры военным путем, не обращаясь за помощью к царю-хану-. Да и в Золотой Орде тогда началась Великая Замятия, ханы менялись очень быстро и даже при большом желании не имели бы возможности оказать помощи своим сторонникам на Руси. Они могли только рассчитывать на лояльность русского улуса. Даже темник Мамай не смог помочь своему протеже великому князю тверскому Михаилу Александровичу, когда в 1375 году на него набросилась коалиция всех остальных князей владимирской и окрестных земель: «Того же лета князь всликии Дмитрси Ивановичь, подвижася съ силою многою, събравъ воя многы. въ силе тяжце поиде ратью къ Твери на князя Михаила Александровичя, а съ нимъ князи мнози и кииждо отъ своихъ градовъ съ своими полкы, а съ нимъ тесть его, князь великии Дмитреи Костянтиновичь Суждальекыи, князь Володимеръ Андреевича князь Борись Костянтиновичь, князь Андреи Алсксандровичь Ростовскыи. князь Дмитрси Костянтиновичь Ноготь Суждальекыи, князь Ссмснъ Дмитрсевичь, князь Иванъ Васильевичь Смоленекыи, князь Василеи Васильевичь Ярославскыи, князь Федоръ Романовичь Белозерекыи, князь Василеи Михаиловичь Кашиньекыи, князь Федоръ Михаиловичь Моложекыи, князь АндрсиФедоровичь Стародубекыи, князь Василеи Костянтиновичь Ростовскыи, князь Александръ Костянтиновичь, братъ его князь Романъ Васильевичь Ярославскыи, князь Романъ Михаиловичь Бряньекыи, князь Романъ Семеновичь Новосилъскии, князь Семенъ Костянтиновичь Оболеньекыи, князь Иванъ, братъ его, Торушьекыи, и вей князи русстии, кыиждо съ своими ратьми, служащс князю великому...» (ПСРЛ. т. XVIII, 2007, с. 115-116). Это воинство состояло именно из княжеских дворов, доказательством может служить тот факт, что в это же самое время: «Того же лета коли князь великии былъ подъ Тферыо, авъто время пришедше Новогородни, ушкуинци,разбоиници 70 ушкусвъ, а старейшина у нихъ имснсмъ Прокопъ. а другыи Смолнянинъ, цришедше взяша городъ Кострому». Собственно «костромская рать» находилась дома: «гражанс же изыдоша изъ града противу събрашася на бои, а воевода же бяше у нихъ, той же и наместникъ, Плещеевъ». Битва показала довольно низкую боеспособность этой «рати» и сс воеводы: «Воевода же увидевше, убояся, нача бежати, ни самъ на нихъ ударилъ, ни рати своей повслслъ, но выдавъ рать свою, покинувъ градъ свои, подавъ плещи. Плещеевъ побсжс. Костромичи видевше то. не бившеся побегоша. и мнози ту7 на побоищи побьени быша и падоша, а друзии по лесомъ разбегоша, а иныхъ живыхъ поимаша и повязаша» (ПСРЛ, т. XVIII. 2007, с. 116).
По-видимому, все «земские рати» того периода порядком растеряли свою боеспособность, а главное дисциплину, они не особо подчинялись воеводам-наместникам посланным князем московским, а воеводы не доверяли «ратям». Показателем может служить битва на реке Пьяне в 1377 году. Тогда «перебежа изъ Синие орды за Волгу некоторый царевичь, именемъ Арапша, и въехоте ити ратью къ Новугороду къ Нижнему. Князь же Дмитрси Костянтиновичь посла весть къ зятю своему къ князю великому Дмитрсю Ивановичю. Князь же великим Дмитрси събравъ воя многы и прииде ратью къ Новугороду къ Нижнему въ силе тяжце, и не бысть вести про царевича Арапшу и възвратися на Москву; а посла на нихъ воеводы своя, а съ ними рать Володимерскую. Переяславскую. Юрьевскую, Муромскую, Ярославскую; а князь Дмитрси Сулсдшіьскьш посла сьна своего князя Ивана, да князя Семена Михаиловичя. а съ ними воеводы и воя многы. и бысть рать велика зело». Против нападения залетного царевича, великий князь Дмитрий Иванович поднял рати ордынцев, пользуясь правом «великого эмира русского улуса». Но с его отъездом вес пошло наперекосяк. Ратники не слушали воевод, воеводы не слушали нижегородских князей, номинально поставленных во главе. «Они жоплошишася и небрежениемъ хожаху, доспехи своя на телеги своя а въекладаху, а инии въ сумы, а иныхъ сулици еще не насажены бяху, а щиты и копья не приготовлены, а ездять порты своя съ плечь спущавъ, а петли розстегавъ, аки роспрели: бяше бо имъ варно, бе бо въ то время знойно. А где насхаху въ зажитых медь или пиво, и испиваху до пьяна безъ меры, и ездять пьяыи, по истины за Пьяною пьяни, а старейшины ихъ или князи ихъ или бояре старсишиа, вел можи или воеводы, те все поехаша ловы деюще, утеху си творяще мнящеся, аки дома» (ПСРЛ, т. XVIII, 2007, с. 118). Закономерен был и результат, воинство потерпело жестокое поражение.
Как видим, в конце XIV века в военной системе Владимирской Руси сложился некий «дуализм». Существовали военные контингенты, служащие Великому Князю Владимирскому, – «дворы», включавшие двор-дружину самого князя и дворы-дружины его бояр и князей-подручников. И одновременно с ними существовали «земские рати» - «ордынцы», которые подчинялись непосредственно хану-царю. Великому Князю Владимирскому они подчинялись только «административно», так как проживали на территории, ему подвластной. Великий Князь Владимирский мог их использовать во время нападения третьих сил – литовцев, «некоторого царевича Арапши из Синей Орды», но не во внутренних конфликтах, с тем же князем Михаилом Александровичем Тверским. Силой своего авторитета, князь Дмитрий Иванович смог их поднять против «узурпатора» темника Мамая в 1380 год. Но как только появился «законный» царь-хан Токтамыш, «рати-ордынцы» отказались выступать против него в 1382. В 1385, против Новгорода «рати» опять шли по «цареву слову».
 |
 |
| Золотоордынский лёгкий всадник, 13-14 вв. | Великий князь с дружиной |
Конец «дуализму» настал с приходом к власти Василия Дмитриевича. Как уже отмечалось, он полущил контроль над землями «ордынцев» и право назначать своих воевод в «рати». С удельными и служебными князьями закрепился принцип: «А где ти, господине, всссти будет на конь, или ти будет куды нас послати и нам поити без ослушанья... А хто которому князю служит, где бы ни был, полести ему с тем князем, которому служит, А городная осада, где хто живет, тому туто сссти, опроче пудных бояр» (ДДГ, 1950, №18. с. 52), Князья оставляли за собой право на свои дворы, но должны были беспрекословно подчиняться Великому князю, за что тот обязывался вознаграждать их: «А нас ти. господине, жаловали и псчаловатися нами и нашими вочинами» (ДДГ, 1950, №18, с. 52). Бояре постепенно стати делиться на две неравные части, одни стали «большими боярами» – «введенными» или «путными», вошли в «боярскую думу». Но большая часть «земских» бояр опустилась до уровня обычных «слуг вольных». В тоже время и «слуги» княжьих дворов расслоились. Те, что имели свои земли – «вотчины», уравнялись с «земскими» боярами и составили слой «детей боярских», Этот термин впервые в великокняжеской документации появляется в 1433 году в договоре великого князя Василия Васильевича с удельным князем Василием Ярославвгчем (ДДГ, 1950, №27, с. 70). До того в официальных доку ментах фигурируют лишь бояре и слуги**, так же как в летописном упоминании Дсдяковского похода 1277-1278 годов. Великий князь Василий Дмитриевич, перещеголял в своих начинаниях даже администрацию Золотой Орды. Если ханы освободили церковь от всех повинностей, то он распространил повинности и на «церковных людей». Не обошел Князь Великий своим вниманием и воинские силы, имевшиеся у митрополита: «А про войну, коли яз сам, князь велики, сяду на конь, тогды и митрополичим бояром и слугам, а под митрополичим воеводою, а под стягом моим, великого князя. А кто будет бояр или слуг не служивал Алексею митрополиту-, а приказал ся ново митрополиту, а те пойдут под моим воеводою, великого князя, где который живсть, ин под тем воеводою и есть» (РФА, 2008, с. 86). Мазо того, что митрополичий полк поступаз под команду великого князя, но и все новые митрополичьи бояре-слуги теряли свою экстерриториальность и приравнивались к земцам.
Несколько слов следует сказать и о татарах, переселившихся в земли Северо-Восточной Руси, про одного. Ивана Шаина и о его переезде в Рязань, уже говорилось в начале, В остальных землях подобные приезды тоже не были в диковинку. Как мы уже отмечали, многие русские князья брали жен в Золотой Орде. Дамы были по большей части знатные и прибывали со своими свитами. Но и без того желающих служить русским князьям хватало. Интересно, что в случае опалы князей их слуги татары подвергались таким же гонениям, как и русские, Так при казни тверского князя Михаила Ярославича 22 ноября 1318 года «всехъ сущихъ с нимъ христианъ и Татаръ, служащихъ ему; имающе изообнажаху, и нагих влачаху, терзающее яко злодсевъ, и разведшее поковаху» (ПСРЛ, т. X, 2000, с, 185). Осуществлял казнь интернациональный коллектив «Русь и Татарове», особо отличились некто Иванец и Романец, Примечательна и еще одна летописная фраза относительно князя Михаила Ярославина: «бе бо и Татаръ тогда много у него служащихъ ему; и все плакаху со слезами» (ПСРЛ, т. X, 2000, с. 185).
Один знатный татарин «братанич даря Берки» стал русским святым под именем Царевича Петра Ордынского. Сей племянник хана Берке прибыл в град Ростов в 1253 году. Из его жития можно узнать много бытовых эпизодов взаимоотношений русских и татар того времени. Чтобы царевич не вернулся в Золоту ю Орду; его решили привязать к городу посредством женитьбы. Невесту Петру Ордынскому-нашли тут же в Ростове, у жившего там «ордынского» вельможи: «Князь же поя ему от великих вельмож невесту; беша бо тогда в Ростове ординстий вельможа». Про крещение невесты в житии не сказано, значит, либо «ордынский вельможа» уже был крещеным татарином, либо «ру сским ордынцем» высокого ранга. Скорее всего, тысячником ростовской рати. Потомки царевича очень быстро «обрусели», носили русские имена и подвергались постоянным притеснениям со стороны ростовских князей, Из-за этого им постоянно приходилось ездить в Золотую Орду и получать ярлыки для подтверждения своих прав. Несмотря на трения, именно правнук царевича Петра Игнатий Юрьевич спас город от возможного разорения от воеводы Ахмыла в 1322 году. Ахмыл прибыл с московским князем Иваном Даниловичем Калитой для установления порядка на Руси. Первым делом разорил Ярославль и двинулся к Ростову. Князья Федор и Константин Васильсвичис епископом Прохором бежали, оставив город на произвол судьбы. «Игнат же извлек меч и угна владыку и рече ему: «Аше не идеши со мною противу Ахмыла, то сам посеку тя. Наше есть племя и сродичи». Епископ вернулся, вышел с Игнатием навстречу Ахмылу и конфликт разрешился полюбовно (Русские повести, 1958, с. 98-105). Поступок Игнатия изобличает в нем человека «воинского». Его сын Петр участвовал в битве на Куликовом Поле в сторожевом полку войска великого князя Дмитрия Ивановича, от него идет род Чириковых.
Подобная судьба сопутствовала многим татарам, попавшим на Русь, Небезызвестен Мурза Чет, от которого, по родословцам, идут рода костромских бояр Сабуровых и Годуновых. С.Б. Веселовский сомневался в такой возможности, найдя несколько хронологических несуразностей в родословцах (Веселовский С.Б., 1969, с. 162-168). Однако подобные несуразности он сам и объясняет относительно родоначальника Квашниных Нестора Рубца и его сына Родиона (Веселовский, 1969, с. 264-266). Почему подобнуто схему нельзя применить к Сабуровым? Сам же Веселовский объяснил, почему многие родословцы начинаются с Юрия Александровича Зерна, а не с родоначальника Захарии (Чета), который фигурирует в синодиках и поминаниях, Единственный весомый аргумент – «такие ранние выезды из Орды на Русь (во второй половине XIII века) мало правдоподобны». Но на примере Петра Царевича и Ивана Шаина мы видим ошибочность данного утверждения. Весьма вероятно, что мурза Чет был послан в Кострому. Поселился там подобно ростовскому «ордынскому вельможе», на дочери которого женился Петр Ордынский, крестился, а для завоевания расположения местного населения основал Ипатьев монастырь. Возможно, что крещение было обязательным для татар, посылаемых служить на Русь. Так. родоначальник Старковых, царевич Серкиз (Черкиз) приехал на Русь во времена князя Дмитрия Ивановича, крестился и стал Иваном. Его сын Андрей Иванович Серкизов на Куликовом поле командовал Переяславской ратью (Веселовский, 1969, с. 397-398). Логично предположить, что царевич Серкиз был назначен тысячником ордынской переяславской «тысячи», а его сын унаследовал эту должность. Интересна в этом отношении и история основателя рода Мячковых Алабуги, в родословце сказано: «Из Таврижского царства был на Москве у великого князя Дмитрия Ивановича Донского посол -звали его Алабугою, а на Москве крестился» (ПИРСС. 2011, с. 143). В достоверности записи ранее не сомневался С. Б. Веселовский (Веселовский. 1969. с. 412), не сомневается и современный исследователь А. В. Кузьмин, уточнивший историю рода (Кузьмин, 2002, с. 14-23). В вопросе с Алабугой следует отмстить, что он прибыл на Русь не «служить князю», а «послом», т.с. по повелению хана. Возможно, с ярлыком, позволяющим ему занять некую должность, а великий князь должен был принять это как данность. Это уже впоследствии, потомки Алабути стати слугами московских князей, но не в момент его прибытия.
Кроме этих «назначенцев из центра» имелись и настоящие княжеские слуги из татар, которые служили за поместье: «...да Крилатьскос село, што было зататаром» (ДДГ. 1950. №21, с. 58). возможно, они были дслюями. Следует отмстить, что ханы, за такими татарами продолжали пристально следить: «Приходила из Орды на Русь посол царевич Ентякъ и былъ на Москве да изобъмолвил Микулу Татарина» (ПСРЛ, т. XXV, 2004, с. 232).
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что воинство Великого Княжества Владимирского являлось составной частью войска Золотой Орды и мало чем от него отличалось в части состава, вооружения и образа действия на поле боя. Слова немецкого историка конца XV века Альберта Кранца, сказанные относительно битвы на Куликовом поле: «ut solcnt ambac nationcs magnis agmini-bus non stantcs pugnarc, scd incurrcntcsjaculari ctfcrirc, mox rctroccdcrc» (Карамзин. 1993, с. 248) можно принять как верные. Перевести их можно примерно так: «Оба народа по обычаю не сражались постоянно большим войском, а наскакивали с метательным оружием, убивая, потом возвращаясь назад». Да и сами русские, в конце XIV - начале XV веков не стеснялись называть себя «ордынцами», даже в патриотических сочинениях: «Чему ты, поганый Мамай, посягаешь на Рускую землю? То тя била орда Залеская...» (ПКЦ, 1998, с. 118).
Источник: Селивёрстов Д.А. «А ординци и делюи, а темь знати своя служба, како то было при нашемъ о(т)ци, при великомъ князи…» К вопросу об ориентализации московского войска середины XIV — начала XV веков // Военное дело Улуса Джучи и его наследников. – Астана, 2012. С. 220-245