Влияние монголо-татарского завоевания на земли и народы, ему подвергшиеся, до сих пор, к сожалению, недооценено. Во многом, в этом повинно довольно субъективное мнение большинства исследователей, занимавшихся данным вопросом. В настоящей статье автор попытается показать, как это влияние отразилось на военном деле части земель Северо-Восточной Руси, именуемых в истории Московским, а впоследствии Русским Государством.
«Батыево нашествие», произошедшее в 30-40-х годах XIII столетия, закончилось для русских княжеств по-разному. Часть, такие как Владимирское, Рязанское, Галицко-Волынское, вступили в вассально-союзнические отношения с завоевателями. Пальму первенства в деле установления таких взаимоотношений держит великий князь Владимирский и Киевский Ярослав Всеволодович, который в 1245 году «поеха в Татары к Батыеви, а сына своего Костянтина посла къ Канови; Батый же почти Ярослава великого честью и мужи его, и отпусти его, и рече ему: «Ярославе буди ты старей вссмъ княземъ в Русскомъ языце». Ярославъ же возвратися в свою землю с великою честью» (ПСРЛ т. 1. 2001. ст. 470). Возможно, его опередили рязанцы – братья Ингварь и Олег Ингваревичи, но достоверных сведений на сей счет нет (Хрусталев, 2004, с. 155-156). Последним из великих (владетельных) князей в 1246 году приехал на поклон в Орду Даниил Романович Галицкий. Ему была нужна поддержка для борьбы с Западом, и потому он не погнушался испить кумыса, чем заслужил высшую похвалу Бату·: «Ты уже нашъ же Тотаринъ, пий наше питье» (ПСРЛ т. II, 2001, ст. 807).
Часть земель потеряла самостоятельность и попала под прямое правление завоевателей. Болес всего не повезло Чернигову. Его князь Михаил Всеволодович не захотел «поклонитися огневи и болваномъ их» (ПСРЛ т. II, 2001, ст. 795) и был казнен в 1245 году. Потомки князя Михаила сохранили власть на окраинах княжества, но о титуле «великих» уже не мечтали. Примечательно, что про «южный поход» 1240-1242 годов в летописях говорится, что Бату: «Единъ по единому многое множество безчислено Русских градовъ взять и всех поработи и воеводы своя посажа» (ПСРЛ т. X, 2000, с. 117). Ранее, в описаниях походов 1237-1239 годов, про татарских воевод, оставленных в захваченных городах, не упоминалось. Кроме летописей, желание завоевателей обосноваться в южнорусских городах подтверждается и другими документами. Например, в жалованной грамоте великого князя Рязанского Олега Ингваревича Ивану Шаину «что есте был посажен от Батыя на Чернигове владетелем» (АСЭИ СВР, т. III, №347,1964, с. 373). Грамота датирована 1257 годом. Н.М. Карамзин сомневался в подлинности этой грамоты, из-за того, что она написана бумаге. Но великий историк и в происхождение своей фамилии от некого Кара-мурзы не верил, а Олег Ингваревич почти 20 лет провел в плену у монголов, побывал и в Орде Великого Хана. Вполне мог привезти с собой немного китайской экзотики при возвращении.
После утверждения власти Улуса Джучи в завоеванных землях и ухода основных сил монгол в родные степи Бату пришлось полагаться только на ресурсы завоеванных, так как «коренных монголов» у него осталось крайне мало, по словам Рашид ад-Дина, всего 4 «тысячи»*. Если верить маститому историку и великому визирю ильханов Газана и Улджейту, на начало XIV века военное состояние Улуса Джучи выглядело следующим образом: «В настоящее время большая часть войск Токтая и Бояна есть потомство этих четырех тысяч, а что прибавилось за последнее время, то – из войск русских, черкесских, кипчакских, маджарских и прочих, которые присоединились к ним» (ЗОВИ, т. I, 2003, с. 405). Примерно такого же мнения придерживается и арабский географ Ибн Фадлаллах ал-Омари: «У султана этого государства рати Черкесов, Русских и Ясов» (ЗОВИ, т. I, 2003, с. 103), он же подметил еще одну особенность нового государства: «В древности это государство было страной Кипчаков, но когда им завладели Татары,то Кипчаки сделались их подданными. Потом они смешались и породнились с ними, и земля одержала верх над природными и расовыми качествами» (ЗОВИ, т. I, 2003, с. 105), не забыв присовокупить и о кипчаках: «Тюрки этих стран, из лучших родов Тюркских по своей добросовестности, храбрости, избеганию обмана, совершенству своих станов, красоте фигур и благородству своих характеров. Из них большая часть войска Египетского, ибо от них султаны и эмиры его» (ЗОВИ, т. 1. 2003. с. 103). При таком положении, единственное, что могло сплотить эту разноликую массу людей в боеспособное войско, была дисциплина, а как основная его составляющая – унификация вооружения и тактики ведения боевых действий, вне зависимости от того, к какому народу принадлежали воины и каким богам они молились. Подобная практика применялась монголами давно.
Ибн Фадлаплах ан-Омари оставил нам описание хорезмийских воинов, попавших под управление Улуса Джучи одними из первых: «Когда это государство, после царей Харезмских перешло к Чингизханидам, то у войск Харезмских остались прежние отведенные им земли; все. что находилось в руках их отцов, теперь остается в руках их сыновей. У эмиров, говорит он, свои земли, которые иному приносят в год 200000 динаров и менее до 100000 динаров ходячих. Что касается ратников, то ни одному из них не платится иначе, как серебром высшей доброты. Все они равны между собой и получают в год каждый по 200 динаров ходячих. Костюм их был как костюм войск египетских и сирийских при мусульманском правлении и в ближайшем к нему времени. Теперь же у них костюм татарский, за исключением того, что у них маленькие круглые чалмы» (ЗОВИ, т. 1, 2003, с. 110). По-видимому, нечто подобное произошло и с русскими землями. Князья-эмиры остались при своих землях и со своими ратниками, с той лишь разницей, что одни подчинялись своим «великим князьям» – «улуг эмирам», а другие – тем «владетелям», что посадил Бату и его наследники. Переход на «татарский костюм», в первую очередь, был необходим самим новым подданным, дабы во время похода или битвы не быть принятыми за неприятеля и подвергнуться нападению со стороны своих новых владык и союзников. Примером такого «переодевания» может служить описание войска Даниила Романовича Галицкого в 1252 году: «Данила же приде к нему, исполчи вся люди свое. Немцы же дивящееся ороужью Татарьскомоу бяша бо кони в личинахъ, и в коярехъ кожаныхъ, и людье во ярыцех, и бе полковъ его светлость велика от ороужья блистающися, сам же еха подле короля, по обычаю Роускоу бе бо конь под нимъ дивлению подобенъ, и седло от злата жьжена, и стрелы и сабля златомъ оукрашена» (ПСРЛ т. II, 2001, ст. 814).
Даниила Романовича с сыновьями и его брата Василька молено понять – в походы с татарами на Польшу и Литву они ходили часто, и по большей части успешно. Справедливости ради, надо отметить, что и северные князья не чурались таких мероприятий. Например, в 1277-78 годах: «Князь же Ростовский Глебъ Васильковичь съ братаничемъ своимъ съ княземъ Костянтиномъ, князь Фсодоръ Ростиславичь, князь Андреи Алсксандровичь и пинии князи мнози съ бояры и слугами поехаша на воину съ царемъ Менгутемеромъ, и поможе Богъ княземъ Русскым, взяша славный градъ Ясьскыи Дедяковъ, зиме месяца Февраля в 8, на память святого пророка Захарии, и полонъ и корысть велику взяша, и суп-ротивныхъ без числа оружиемъ избиша, а градъ их огнем пожгоша» (ПСРЛ, т. XVIII, 2007, с. 75). Вероятно, о внешнем виде своих бояр и слут князья позаботились, чтобы их кто по ошибке не принял за ясов.
Возможно, выдача ярлыка, а соответственно и признание вассалитета, сопровождалось неким обрядом. «Егда же прииде Ярослав в Орду, и хан прият его с честию, даде ему доспех и повеле обвести его по чину на великое княжение» (Татищев, т. V, 1996, с. 44). Доспех, надо полагать, был «татарский».
Из сохранившихся известий видно, что русский воинский контингент довольно активно участвовал в ордынских войнах, как внешних, так и внутренних, Достаточно отметить, что первого «возмутителя спокойствия» в Улусе Джучи, всесильного темника Ногая, убил именно русский. В арабской энциклопедии ан-Нувейри об этом сказано: «...Ногай был разбит во время заката солнца; сыновья и войско его обратились в бегство. Сам же он оставался на коне своем, а он был уже в преклонных летах, и глаза его прикрывались волосами бровей его. Настиг его Русский из войска Токты и хотел убить его. Он сообщил ему о своей личности и сказал: «Я Ногай, отведи меня к Токте; мне нужно поговорить с ним». Но Русский не внял его словам, убил его, отнес голову к царю Локте и сказал: «Вот голова Ногая»» (ЗОВИ. т. I, 2003. с. 78).
Русские князья пытались пользоваться сложившимся положением, особо преуспел Федор Ростиславич, княжич смоленский, князь ярославский, отличившийся в вышеупомянутом яском походе. Своей красотой и ростом он удостоился внимания хана Менгу-Лимура и его жены Джиджекхатунь. В результате, стал ханским зятем – гургеном. Даже, если рассказ о сем событии приукрашен: «Сам же царь паки сугубо даруя ему грады многы, яко тридесять и шесть; в них же именовашеся: Черниговъ, Блъгары, Кумане, Корсунь, Луру, Казань, Арсскъ, Гормиръ, Баламаты. К сим же вдадс ему на послужснис князей и бояр русских. Еще же полъ града вдадс ему своего, идеже царствова, златота и жемчуту, и камениа многоценнаго, и сребра множества, и вся, елико давлееть царской чести» (СКЦР, т. I, 2007, с. 553). Но сам факт «...еже за нашего улусника и служебника вдати нам дщерь свою, паче же не единоверна закону нашему?» (СКЦР. т. 1, 2007, с, 552), говорит о многом, Благодаря успешному браку; Федор Ростиславич стал великим князем Смоленским и вернул себе Ярославский престол. Все последующие «князи Ярославские» по праву могут считаться «роду царского», ибо пошли от сыновей Анны Ментутимуровны Давыда и Константина.
Стал гургеном в 1317 году и Московский князь Юрий Данилович, причем умудрился жениться на ссстре самого величайшего владыки Улуса Джучи – Узбека (Султан Гийас ад-Дин Мухаммед – в мусульманской традиции). Хан Узбек слыл ярым поборником Ислама, из-за чего даже перебил 120 своих родственников чингизидов не желавших разделить его взгляды (ЗОВИ, т. I, 2003, с. 324). Однако это не помешало ему отдать сестру за «улусника и иноверца», «Кончакъ, княгиня велика Юрьева, сестра царева, нареченная в святом крешении Агафиа» (ПСРЛ, т. XVIII, 2007, с. 88), позволила московскому княжескому дому притязать на Великое Княжение Владимирское. Есть версия, что и знаменитая «Шапка Мономаха» – подарок Хана своему зятю (Валеева-Сулейманова, 2008, с, 26).
В целом, если смотреть на взаимоотношения Орды и русских князей непредвзято, складывается мнение, что «иго» князья надели на себя сами в ходе своей борьбы за первенство. Знаменитая «Дюденева рать» 1293 года была вызвана вовсе не желанием хана Тохты «разорить Русь», а необходимостью обезопасить себя от союза Великого Княжества Владимирского с темником Ногаем. Вместе с братом Тохты Туданом (Дюденем) в походе участвовали уже известный нам гурген Федор Ростиславич и Ростовские князья Дмитрий и Константин Борисовичи. А Тверь от их посягательства спас, в конце концов, некий «цесарь Токтомер». По мнению А.А. Горского, это был чингизид, внук Шибана, Токта-Муртад, посланный соперником хана Тохты темником Ногаем (Горский, 2005, с. 17-25). Ханам Улуса Джучи была необходима лояльность русских княжеств и поступление с их территорий налогов, податей и военной силы, а вовсе не их окончательное разорение.
С начала XIV века экспансия Орды в западном направлении прекратилась, для завоеваний не хватато сил, главной задачей стало удержание уже захваченных территорий, на которые зарились Польша. Венгрия и новый политический игрок – Литва. В таком положении стабильность в русских княжествах стала первоочередной задачей золотоордынской политики. Для прекращения грызни между «урускими улусниками», из некогда единого Великого Княжества Владимирского были выделены сперва Великое Княжество Смоленское, затем Великое Княжество Нижегородское, последним – Великое Княжество Тверское. Такое действо позволяло ханам, опираясь на извечный принцип «разделяй и властвуй» несколько утихомирить обстановку.
На юге, где русские земли находились под «прямым правлением», политика тоже была смягчена и дала свои результаты. По-видимому, было воссоздано Киевское княжество, которое сначала противостояло Литве, а затем стало совместным владением Золотой Орды и Литвы. Интересен эпизод войны 1352 года, когда венгерское войско короля Лайоша Великого пыталось оказать помощь полякам на Волыни и в Подолии. В этой кампании венгров, при отступлении, преследовало войско, состоявшее из «septem millia Tartaromm et duo millia Ruthe-nomm», то есть из семи тысяч татар и двух тысяч русских, литовцы выступали в роли союзников татар (Вашари, 2010, с. 27). Следует отмстить еще один пункт в договоре литовских князей, обосновавшихся на южной Руси с польским королем Казимиром и мазовецкими князьями, заключенный в середине XIV века. Там написано: «...аже поидуть та(та)рове на ляхы, тогда руси неволя поити и с татары» (АЗР, т. I, 1846, №1, с.1). Таким образом, хотя землями формально владели представители литовского княжеского дома, воинскую повинность люди, там проживавшие, несли ханам Золотой Орды. И воля хана имела приоритет над желаниями местных властителей.
В северо-восточных землях, до начала «Великой Замятии в Орде», последним крупным татарским походом можно считать подавление восстания в Твери зимой 1327-28 годов. О нем сказано: «Того же лета поиде велики князь Иванъ Данилович в Орду, а на зиму прииде изъ Орды на Русь, а с нимъ 5 темниковъ, великих князей, Федорчукъ, Туралыкъ, Сюга, и прочий. Князь же велики Иоанъ и князь Александр Васильевичь Суждальскии с предреченными князи Татарьскими по повелению цареву поидоша к Тфери и взяша градъ Тферь и Кашинъ, а прочая грады и волости пусты сотвориша, а людей изсекоша, а иных в полон поведоша» (ПСРЛ, т. XXV. 2004. с. 168). Описание интересно тем, что в нем напрямую проведено сопоставление терминов «темник» и «великий князь». Они равнозначны. Приведены имена татарских темников – великих князей, особенно интересен первый – Федорчук, у него далеко не «татарское» имя, скорее всего, это какой-то южнорусский князь. Может быть, киевский Федор, упоминаемый в летописях под 1331 годом (ПСРЛ, т. III, с. 344) или, судя по «-чук» его сын. А может быть, кто-то из потомков Михаила Всеволодовича Черниговского, в их родословии множество темных мест. Ну и самое главное – во главе похода стояли московский князь Иван Данилович Калита и суздальский князь Александр Васильевич, которые судя по всему, тоже считались «темниками», так как в тексте сказано про 5 темников – великих князей, и названо соответственно 5 имен: Иван Данилович. Александр Васильевич, Федорчук, Туралык и Сюга.
После этого похода, по словам летописца «...бысть оттоле тишина велика на 40 лет» (ПСРЛ, т. XVIII, 2007, с. 90). Но с этим несколько не стыкуется сообщение 1339-40 годов: «Тоя же зимы выидс изъ орды посол именем Товлубии, сгоже царь послалъ ратью къ городу къ Смоленьску, а с нимъ князь Ивангь Коротопол Рязанский... И оттоле поиде ратью ис Переяславля къ городу къ Смоленьску; а князь велики Иван Даниловичь послалъ же свою рать с Товлубьсмъ къ Смоленску, по цареву повелению, а отпустил князя Констянтна Суждальского. князя Констянтна Ростовского, князя Ивана Ярославичя Юрьевьскаго, князя Ивана Дрютскаго, Федора Фоминскаго, а с ними воеводу Александра Ивановичи, Феодора Акинфовичя. И стояша рать у Смоленьска немного дней, и отступив поиде прочь, а города не взяша; милостию Божиею съблюдена бысть рать вся Русская и ничимъжс не вреженабысть» (ПСРЛ,т. XVIII, 2007, с. 92-93). Несмотря на неудачу похода к Смоленску; переметнувшемуся под власть литовского князя Гедемина, мероприятие видится довольно солидным, в нем принимают участие рати княжеств рязанского, суздальского, ростовского, юрьевского, княжата «смоленского дома» (друтскис и фоминскис) и московские воеводы. Даже мирное прохождение такого воинства по своим землям, сложно назвать «великой тишиной». Интересно и то, что основную задачу выполняли именно русские, в то время, как татарский представитель Тоглу-бай (Селезнев, 2009, с. 177-178), назван просто «послом». Дело в том что «посол», отличался от «воеводы» или «темника» меньшим количеством воинского контингента находившегося под его командой. По имеющимся сведением отряд под командой «посла» мог насчитывать 30, 50, 600, 700 или 1000 человек, но не более того (Горский, 2005, с. 52). В нашем случае, Тоглу-бай представлял самого хана в походе, а «рать» его составляли местные контингенты. В более позднем известии, относящемся к зимнему походу 1339-40 годов, упомянуты «князь Менгукаш и инии мнози князи съ Татары. .... и баскаки, и Мордовскиа князи с Мордвичи» (ПСРЛ т. X, 2000, с. 211). Возможно, оно отражает не дошедшее до нас рязанское летописание, изложения которого столь много в Никоновском своде. Но и в этом случае мордовских князей с их войсками вполне можно отнести к «местным контингентам» обитавшим не подале ку от Рязани, А «баскаки» напоминают тех людей, которым направлено «Благословлсние Феогноста, митрополита всея Руси, к детям моим, к баскаком и сотником, и к игуменом и попом, и ко всем крестьяном Червленого Яру, и ко всем городом, по Великою Ворону» (АСЭИ СВР, т. III, № 312, 1964, с.341). То есть, люди эти находились под юрисдикцией Золотой Орды, но если их «национальный состав» и может вызывать вопросы, то конфессиональная принадлежность несомненна. Последнее, что примечательно для данного похода: сам Великий князь Владимирский Иван Данилович в нем не участвует в отличие от рязанского князя Ивана Коротопола, ограничивается посылкой киязей-подручников и воевод. Это подчеркивает более высокий статус московского князя по сравнению с рязанским. Можно предположить, что Иван Данилович Калита был болен, он действительно вскоре скончался «месяца марта в 31 день». Но в таком случае, по веем правилом предусматривалось участие одного из сыновей, но про них тоже ничего не сказано. Смерть Великого князя, если и оказало влияние на кампанию, то только в ее кратковременности: «... и стояша у града немного, дни 8, и поидоша прочь граду не успеша ничто же» (ПСРЛ. т. XXV, 2004, с. 172). Таким образом, на исход похода больше повлияли болезнь и смерть князя Ивана Даниловича, нежели воля хана Узбека. Хан и сам прекрасно понимал, что порядок – «тишина» на Руси без утверждения там власти «московского дома» уже невозможен. А ради этой «тишины», можно было оставить на время в покос Смоленск.
Решение Султана Гийас ад-Дин Мухаммеда, именуемого чаще – хан Узбек, принятое на закате его жизни и правления, оказалось единственно верным. Именно «московский княжий дом», получивший поддержку, оказался самым верным вассалом Сарайских ханов. В то время как на юге, земли русских княжеств довольно быстро перешли под власть Литвы (хоть и оставались номинально в составе Золотой Орды), то на северо-западе Великое Княжество Владимирское (со времен Ивана Калиты, практически – Московское) стало надежной преградой литовским притязаниям. Нельзя сказать, что московские князья делали все по приказам ханов, скорее они добиватись своих собственных целей. Но добивались их очень тонко и дипломатично, никогда не подвергая сомнению «вышнюю царскую власть». К примеру, знаменитая Куликова битва была не восстанием против «татаро-монгольского ига», а исключительно борьбой с узурпатором – «нечестивым и гордым князем Мамаем». На Непрядве практически сошлись рати северо-западной и юго-западной частей разваливающегося Улуса Джучи, под командой равнозначных в ордынской иерархии «великих князей» или, если угодно «улуг эмиров». Выиграл от этого совершенно другой человек – хан Токтамыш, которого Москва, после некоторых сомнений, опять признала «законным царем». Впоследствии московские князья до последнего старались держаться «законной власти», даже когда ханов в Сарае стал ставить по своей воле великий князь литовский Витовт. И продолжалось это до тех пор, пока Улус Джучи окончательно не развалился на части, а в руках московских князей не появился козырь в виде «своих чингизидов» – «царей городецких». Но к этому времени московские князья вполне освоились с бюрократической и административной системой, привнесенной ордынцами из далекого Китая, Основной частью этой системы стало и военное устройство, конечно, со своими «местными» нюансами.
Численники
Как известно, после завоевания, на русских землях провели перепись. «В год гой-чоу (1253) было внесение в реестр числа дворов и совершеннолетних тяглых у русских и алан» (ЗОВИ. т. 111, 2003, с. 208). По-видимому, в 1253 году было только принято решение о проведении переписи, так как в русских летописях само событие отмечено 1257 годом: «Тое же зимы приехаша численици исщетоша всю землю Сужальскую и Рязаньскую, и Мюромьскую и ставиша десятники, и сотники, и тысящники и темники, и идоша Ворду, толико не чтоша игуменовъ, черньцовъ, поповъ, крилошанъ, кто зритъ на святую Богородицю и на владыку» (ПСРЛ т. I, 2001, ст. 474-475). Это подтверждают и китайские документы: «...года динсы... в девятой луне (8 октября – 7 ноября 1257) [Мснгу] сделал Китая, сына зятя каана Лачина, дарутачи по умиротворению и охране порядка у русских...» (ЗОВИ, т. III, 2003, с. 195). Какое отношение эта перепись имеет к военному делу; помогает понять запись грузинской хроники, повествующая о подобном мероприятии, проведенном в Грузии Аргуном: «И стали переписывать от людей до скотины, от нив до виноградников, от садов до огородов. И из девяти зажиточных крестьян одного отбирали для военных походов» (Хронограф, 2005. с, 77). Грузия, как и Великое Княжество Владимирское приняло вассальную зависимость от Великого Хана, и положение населения в обоих вассальных владениях не должно было сильно отличаться. Кроме того, грузинские рати, как и русские, со своими царями и князьями принимали весьма деятельное участие в военных предприятиях монголов. Аналогичная система действовала и в землях находящихся под «прямым управлением» монголов. Например, в Китае: «От каждого десятка [семей] в войска записывается один человек, такой, что находится [своими годами] в пределах – от 20 и старше, и до 30 лет включительно; после чего устанавливаются [им] начальники десятков, сотен и тысяч» (ЗОВИ. т. 111. 2003, с. 212).
Следы этой переписи видны и в русских документах. В духовной грамоте великого князя Ивана Даниловича Калиты, датируемой 1339 годом упомянуты «численные люди», про которых сказано: «А числьныи люд(и) ведають с(ы)н(о)ве мои собча, а блюд(у)ть вси с одиного» (ДДГ. 1950, №1. с. 8. 10). «Численные люди», по всей видимости, и есть те самые «совершеннолетние тяглые» с которых брались дани-подати для ханов, а упоминание о них в духовной московского князя подтверждает то, что на тот момент право сбора этих податей уже перешло в его руки. Однако князь имел над ними только «административную власть», он ими только «ведал и блюл», то есть собирал с них налоги, судил, следил за порядком, но не более того. В отличие от других категорий: «А что мои люд(и) куплений въ вел(и)комъ свертце, а тыми ся поделдть с(ы)н(о)вс мои». Земли «численных людей» были неприкосновенны, что тоже подтверждено грамотой писаной спустя 50 лет: «А числсных людии блюсти ны с одиног(о), а земль ихъ не купити» (ДДГ, 1950, №11,с,31), Таким образом, получается, что «численные люди» – это по сути люди, подчинявшиеся непосредственно царю-хану, но проживавшие натерритории его вассала, который должен был этих людей холить и лелеять, дабы не причинить ущерб царской казне. «Люди численные» или «числяки» прослеживаются по документам до времен правления Ивана Васильевича Грозного, в то время, уже московский царь, стал «вышней властью» – «Государем Всея Руси», но термин сохранился, и Иоанн Васильевич упоминает их в своей духовной 1572 года (ДДГ, 1950, № 104, с. 433). Именно из земель «численных людей», Иван Грозный выделял поместья для своих приближенных: «Лета 7059-го октября царь и великий князь Иван Васильевич веса Русии приговорил з бояры учинить в Московском уезде, да в половине Дмитрова, да в Рузе, да в Звенигороде, да в числяках, и в ординцах, и в перевесных деревнях и в тетеревничих и в оброчных деревнях, от Москвы верст за 60 и 70, помещиков детей боярских лутчих слуг 1000 человек» (ТК и ДТ, 1950, с. 53). К тому времени «числяки» уже вошли в категорию «сирот государевых», но по старой памяти сохраняли еще название, напоминавшее о татаро-монгольском владычестве. Государи московские, из их среды, как и из других категорий тяглого населения, набирали «посопшую рать».
Делюи
Наряду с «численными людьми» в русских документах упоминаются «ордынцы и делюи». Впервые в договоре, датированном 1367 годом: «А что наши ординци и делюи, а темъ знати свои служба, како было при нашихъ о(т)цехъ» (ДДГ, 1950, №5, с. 20). Некоторые исследователи склонны объединять «ордынцев» с «численными людьми», но думаю это не так. В том же договоре есть и такие строки: «А который слуги потягли къ дворьскому, а черный люди к сотникомъ, тыхъ ны въ службу не приимати, но блюсти ны ихъ ихъ |так в рукописи| с одного. Тако же и численыхъ людии» (ДДГ, 1950, №5, с. 20). То есть «численных» уместнее отнести к «черным людям», иначе к «тягловым». А «ордынцы и делюи» предназначались для иных целей – «знали свои службы». Какими были эти службы? В этом вопросе единого мнения нет. На сегодняшний день господствует взгляд, выраженный А.А. Горским, что вес они: «Штат обслуживания ордынских интересов на Руси – «численные люди», «ордынцы», «делюи» (Горский, 2005, с. 193). Но какие «интересы» они «обслуживали»?
То, что: «Делюями должны были называться отличающиеся своей военной отвагой люди», прекрасно показали И.Г. Добродомов и В.А. Кучкин (Добродомов, Кучкин, 2000, с. 98). Постараемся несколько расширить и дополнить их предположения. Вопрос с «делюями» авторы разобрали досконально. Только вывод, сделанный ими: «следует думать, что, скорее всего, делюями именовали военную охрану сопровождавшую доставляемую ордынским ханам дань с русских земель» (Добродомов И.Г.. Кучкин В.А., 2000, с. 98), кажется не совсем полным. Во всех договорах и духовных, где упоминаются «службы» делюев, в период с 1367 по 1472 годы, рядом с ними всегда фигурируют и ордынцы (ДДГ, 1950, №5, с. 20, №7, с. 23, №11, с. 31, №13, с. 37, №45, с, 130, 133, 136, 139. №56, с. 170, 173. №58. с. 181, 184. №66 с. 215), Резонно предположить об одинаковом характере службы обоих категорий, Соответственно, необходимо выяснить: в чем их отличия?
При внимательном рассмотрении станет ясно, что делюи входили в состав княжеских дворов (по-старому – дружин). В духовной грамоте князя Серпуховского и Боровского Владимира Андреевича, датированной 1401-1402 годами: «А с(ы)на Ивана бл(а)г(о)с(ло)вляю на старсшыи пут(ь) ему в Москве и в станех конюшен пут(ь), бортници, садовници, псари, бобровники, барыши и делюи. А тех бортников, или садовников, или псарей, или бобровников, или барышов, делтоев не всхочет жыт(и) на тех землях, инъ земли лишон, поиди проч(ь), а сами с(ы)ну, кн(я)зю Ивану, не надобе, на которог(о) грамоты полные не будет, а земли их с(ы)ну, кн(я)зю Ивану» (ДДГ, 1950, №17. с, 46). Делюи упомянуты в списке «слуг» – конюхов, бортников, садовников, псарей, бобровников, барышей. Надо помнить, что во времена средневековья все эти люди в военное время несли и военные обязанности. Название должности не должно вводить в заблуждение, в янычарском корпусе, к примеру имелись свои садовники – «бостанджи», а псари делились на несколько видов: «секбаны», «сасунджи», «загарджи», «турнаджи» и другие (История происхождения законов янычарского корпуса, 1987, с. 202, 205). Служили делюи либо как «слуги вольные» получая у князя земли в держание на время службы (поместье), либо на положении холопов давших на себя «полную грамоту». «Вольные», при желании, имели возможность уйти, но лишались при этом земли. Князь, со своей стороны мог выгнать такого слугу если он его чем-то не устраивал.
Для поступления в делюи необходимо было соответствовать тюркскому прилагательному дели/тели/тельбе, то есть слыть «одержимым и безрассудным». Происхождение русского термина делюй именно от этого тюркского слова, как и подобных ему делил, делиа, делия, делий, делю в болгарском, македонском, сербохорватском, польском, венгерском, румынском и других языках хорошо показано в статье Добродомова и Кучкина (Добродомов, Кучкин. 2000. с. 96-97). Поэтому останавливаться на филологических изысках не стоит От себя осмелюсь заметить, что возможна связь этого термина и с наименованием монгольского халата – дели. От него в русский язык пришло веем знакомое название тегиляй – от монгольского дегель. А в польский и венгерский языки наименование военной одежды – делия, доломан. Резонно предположить, что и одеяние делюев было «монгольским», или как считает М.В. Горелик – «общеимперским» (Горелик, 2011, 121-137).
Ордынцы
«Ордынцы» в отличии от делюев в состав княжеских дворов-дружин не входили, они, как и численные люди подчинялись великим или удельным князьям чисто «административно». Но и от «числяков» они отличались. Численные люди делились между представителями московского княжеского дома, что видно из договора великого князя Василия Дмитриевича с князем серпуховским и боровским Владимиром Андреевичем 1390 года: «А чемь та бл(а)г(о)сл(о)вилъ о(те)цьтвои и о(те)ць нашь, кназь всликии, отъетупил ти ся треть Москвы, и оч(и) на твои Ссрпоховъ, и инага места. ... и численыхъ людии треть, как было при нашемь о(т)це, при всликомь князи». Это впрочем, не отменяло принципа: «А численыхъ ны людии блюсти с единого». Таким образом, только подтверждалась их «административная» подчиненность удельному князю. Относительно ордынцев в том же договоре сказано: «А ординци и делюи, а темь знати свои служба, како то было при нашемь о(т)ци, при всликомь князи, а земль ихъ не купити». В отличии от более ранних упоминаний тут появляется запрет на отчуждение земель как ордынцев, так и делюев (ДДГ. 1950, №13, с. 37). Скорее всего, это вызвано еще большим усилением власти нового великого князя, получившего право надзора над ордынцами. Любопытна еще одна строка из договора:
«А московская рать ходить с моимь воеводою» (ДДГ 1950, №13, с. 39). В предыдущем договоре 1389 года между великим князем Дмитрием Ивановичем и его братом князем Владимиром Андреевичем писано было несколько иначе: «А московьская рать, хто ходил с воеводами, те и нонеч(а) с воеводами, а нам ихъ не приимати» (ДДГ 1950. №11. с. 32). Там же и в отношении ордынцев сказано только «знати свои служба», относительно надзора над их землями – ничего нет. Получается парадоксальная ситуация: князь московский Дмитрий Иванович не имеет прав «приимати» московскую рать и ее воевод, а его сын князь Василий Дмитриевич, уже в следующем году получает возможность ставить «своего воеводу». В.А. Кучкин, делавший подробный разбор договора 1389 года, так и не смог внятно объяснить указанную статью. Следуя сложившимся представлениям, он пустился в рассуждения: «Получается, что, придя к соглашению о свободе боярских переходов, стороны тут же запрещали такой переход большинству своих бояр и военных вольных слуг. Скорее, запрет распространялся только на начальствовавшую воєнную верхушку. Но даже такое ограничение нарушало принцип вольности боярской службы. Очевидно, конкретные военные интересы сторон в данном случае превалировали над давним принципом свободы боярского выбора службы» (Кучкин. 2007, с. 310). Такие размышления только еще более запутывают ситуацию. Главная, на мой взгляд, ошибка – это отождествление «военных вольных слуг» с «ратями». «Вольные слуги» князей составляли их «двор». В тоже время «рати» в состав «дворов» не входили. Во всех упоминаниях они отделены друг от друга.
Если сопоставить данный момент с тем, что князь Василий Дмитриевич в 1390 году начинает назначать своего воеводу в «московскую рать», и одновременно надзирать и над землями «ордынцев», то невольно возникает мысль о тождестве «московской рати» (и ее воевод) с «ордынцами»?! Попробуем оценить ситуацию с такой стороны. Как известно, на покоренных монголами территориях существовало два вида «военных дворов»: «регулярный» – «чжень-цзюнь» и «вспомогательный» – «те-цюньху». Первые поставляли воинов, согласно реестру, вторые их обеспечивали материально и обслуживали (ЗОВИ, т. III, 2003, прим. 581, с. 284-285). «Регулярные военные дворы» зафиксированы у аланов, где несколько позднее 1272 года с них было набрано 3000 воинов, из коих 700 было отправлено в Китай в качестве «резерва» (гечжигеле ул) в «гвардию» (войска ксшиктснов) Великого Хана. Позднее они получили там земли и образовали «гвардию асов». В 1309 году их поделили на «правую» (ю-вэй асу дучжихуйши сы) и «левую» (ЗОВИ, т. III, 2003, с. 215). Примерно в тоже время, «в период Чжи-юань» (1264-1294 гг.) была учреждена «гвардия кипчаков», псрвоначшіьно она набиралась с 19 «действовавших в войсках тысячничеств» (син-цзюнь цяньхусо), для них создали 3 «конторы военных поселений» (туньтяньсо). «В период Да-дэ» (1297-1307 гг.) дополнительно создали два «тысячничества» (цяньхусо), а в «в начальном году [девиза] Чжи-да» (1308) еще четыре (ЗОВИ, т. III, 2003, с. 215-216). «В двенадцатой луне начального года |девиза| Тянь-ли (1-30 января 1329 г.)» в империи Юань провели очередную реформу преобразовав «кешик» в «Личную гвардию особы императора» (лун-и шивэй). Это образование включало в себя 9 «управлений (сы) командующих ее полками» набранными из всех народов. Наряду с «охранным полком из гвардии асов «Грозновоинственные», там присутствовал и «русский охранный полк из гвардии свиты императора «Всюду верные» (ЗОВИ, т. III, 2003, с. 216). Основываясь на данных Марко Поло про «кешик»: «Великий хан, знайте, ради важности, держит около себя охрану из двенадцати тысяч всадников; зовут этих всадников qucsitam» (Книга Марко Поло, 1955, с. 110), можно с уверенностью сказать, что пришедшие на смену 9 «охранных полков» насчитывали по 1500 всадников каждый. У русского полка имелось свое военное поселение: «Двенадцатая луна (9 января – 7 февраля 1331 г.) Военному поселению русского охранного полка из гвардии свиты императора «Всюду верные» выданы крупный рогатый скот, семена и сельскохозяйственный инвентарь» (ЗОВИ, т. III, 2003, с. 206). Имеются еще упоминания об этих воинах под 1332 годом: «Были выданы для 1000 человек русских одежда и зерно»; и «Чжуван Аргашир преподнес двору 30 человек русских» (ЗОВИ, т. III, 2003, с. 206). По-видимому, это последние пополнения, пришедшие с Руси.
Наличие в юаньской гвардии полка из русских подразумевает и существование «военных дворов» на территории Руси. Утверждение Р.Ю. Почекаева: «...эту гвардию составляли не войска русских вассатьных правителей Золотой Орды, а пленники, захваченные во время ордынских набегов на Русь и впоследствии «подаренные» ханом Узбеком своему китайскому родственник) и сюзерену» (Почекаев, 2010, с. 37) можно принять только отчасти. Пленники, конечно, могли присутствовать, но существование подобных частей, укомплектованных только пленниками, маловероятно. В таком случае можно и воинов кыпчакской и аланской гвардий записать в «пленники, захваченные во время набегов», а это, как мы убедились совсем не так. Но в том, что данные воины не входили в «войска русских вассальных правителей», Р.Ю. Почекаев прав. До 1390 года для «вассатьных правителей» Северо-Восточной Руси действовал принцип: «а нам ихъ не приимати» и «темь знати свои служба» (см. выше).
К сожалению, прямых указаний в источниках нет, но формироваться русский полк мог только по схеме, что и гвардия асов. Так как известный уже нам Китай сын Лачина был назначен даругачи в земли «русских и алан» и под его руководством проводилась перепись, «число» – в русских источниках. Под «вспомогательные дворы» вполне подходят «численные люди». А кто состоял в «регулярных военных дворах»? В трактате «Войска» сказано: «Их [т,е. войск империи] организация [такова]: мужчины в семье, старше 15 и меньше 70 [лет], все сколько ни есть – зарегистрированы в призывном реестре как воины. Десять человек составляют десяток, |им| ставят десятника. [ Когда они] на коне – готовы сражаться, а когда без коней – то собираются, чтобы пасти и выращивать скот. Ребята, которые еще не взрослые, все равно вписываются в этот реестр и называются «корпус подрастающих» (ЗОВИ, т. III, 2003, с. 211-212). Описание поразительно напоминает документы, известные в Московском государстве со второй половины XVI века под названием «Десятни». Само происхождение названия до сих пор вразумительно не объяснено. Но содержание полностью соответствует монгольскому «реестру». Туда вносились все «служилые» – то есть люди «воинского сословия», обязанные служить великому государю «конно, людно и оружно», Даже «корпусу подрастающих» есть русский аналог – «новики». Такой тип документа не мог возникнуть на пустом месте и скорее всего, «десятни» и как производная от них «списки по полкам» существовали намного раньше. Они тесно связаны с так называемыми «Разрядными Книгами». А существование разрядных книг «великого князя Василия Дмитрссвича и великого князя Василия Васильевича», «великого князя Дмитрея Юрьевича Шемяки», «великого князя Василия Володимеровича и великого князя Константина Дмитрссвича» упоминается в документах (Лихачев, 2007, с. 436-437). Заглядывая еще глубже во «тьму веков», можно убедиться, что воинское сословие существовало на Руси и до монгольского нашествия. Из летописей известны «полки», называемые по имени земель, где они проживали: владимирцы, ростовцы, болозерцы, суждальцы и другие. Они отличались от княжьих дружин, состояли из «воев» и находились под командой «воевод». Скорее всего, такое устройство было заимствовано из Византии и копировало «фемную систему», где на территории каждой «земли» – «фемы» существовали воинские поселения, в которых жили «вой» – «стратиоты». Их социально-правовой статус изучен слабо и требует дальнейшего исследования.
Если данное предположение, верно, то после установления власти монголо-татар на Руси произошел процесс, подобный зафиксированном – в Хорезме: «у войск Хорезмских остались прежние отведенные им земли; все, что находилось в руках их отцов, теперь остается в руках их сыновей» (см. выше). Таким образом, «воинское сословие» осталось при своих землях, со своими боярами – воеводами, но стало подчиняться непосредственно Великому Хану, а не местным князьям. Конечно, им приходилось участвовать в походах, под командой назначаемого сначала из Каракорума, а потом из Сарая начальника – даруги. Посылать своих представителей на вечное жительство в далекий Китай (это не факт, возможно, некоторые и возвращались). Но зато от власти «русских вассалов», они получали иммунитет. Именно эти люди, судя по всему, и фигурируют в княжеских документах как «ордынцы».
Против данной гипотезы говорит устоявшееся мнение о существовании «института численных людей только в пределах Московского и Переяславского уездов», высказанное еще В.И. Сергеевичем (Добродомов. Кучкин. 2000. с. 90). Последующие исследователи распространили такое суждение и на «ордынцев». Но это несколько шаткое заявление, так как кроме вышеназванных уездов «численью земли и ординские» упомянуты в разъезжей грамоте 1504 года и в других местах. Они упомянуты среди «Можаиских станов и волостей» (ДДГ, 1950, №96, с. 397, 400) и «Клинеких станов и волостей» (ДДГ, 1950, №96, с. 402), о них ясно сказано, что это «земли мои. великого князя». Кроме того, вполне вероятно наличие таких земель в Дмитрове, Рузе, Звенигороде. География ограничивается только недостатком сохранившихся документов. Основной массив известий о «численных людях», «ордынцах» и «делюях» находится в документах московских князей, которые с начала за ними надзирали, а потом ими владели, а количество таких документов, к сожалению, невелико. Документов других династий – тверской, рязанской, нижегородской, смоленской не сохранилось. Но Можайск первоначально относился к великому княжеству Смоленскому и попал в сферу влияния Москвы только в 1303 году, а «числяки и ордынцы» там были. Клин попал под власть Москвы и вовсе в 1482 году, вместе со всей остальной тверской землей. Можно отметить наличие «ордынцев» в польских документах, относящихся к Галицкой земле (Вернадский, 2001, с. 232). Продолжение здесь
Источник: Селивёрстов Д.А. «А ординци и делюи, а темь знати своя служба, како то было при нашемъ о(т)ци, при великомъ князи…» К вопросу об ориентализации московского войска середины XIV — начала XV веков // Военное дело Улуса Джучи и его наследников. – Астана, 2012. С. 220-245