Меч с рельефными украшениями рукояти из раскопок Гнёздовского могильника

Рассматриваемый меч обнаружен в 1950 г., во время раскопок одного из самих больших и богатых гнёздовских курганов (Ц-2). Он был согнут и сломан и в таком виде помещен в яму, вырытую в материковом основании кургана. По стратиграфическим данным яма с мечом соотносится с кострищем в подошве насыпи. Заполнение ямы состоит из кострищного слоя с небольшой примесью кальцинированных костей. Судя по состоянию деталей рукояти, сам меч в огне не был. Помещение меча в особое углубление на месте будущей насыпи, видимо, входило в подготовительный ритуал, связанный с трупосожжением. Предметов вооружения при разборке кострища не встречено, но среди других находок следует упомянуть: обломок равноплечей фибулы, обломок подковообразной фибулы с гранчатыми головками, глиняное пряслице, обрывок золотого плетения, вероятно, от парчовой одежды, бусы из стекла и серебряной проволоки, куски костяного гребня, а также бляшка, скоба, заклепки и другие предметы, частью в обломках и оплавленные. Здесь были лепной горшок с сожженными костями и обломки другого сосуда. В верхней части насыпи обнаружено еще одно кострище с довольно большим количеством предметов, из которых надо отметить обломки овальной фибулы (фибул ?). Руководитель раскопок Д.А. Авдусин рассматривал оба кострища как одновременные и датировал курган X в. (Авдусин, 1952. С.94. Рис. 26, 1, 28, б, 29, 4; 1957. С. 163-164, 179). Одновременность кострищ доказывается, по мнению Ю.Э.Жарнова, как стратиграфическими данными, так и нахождением в обоих кострищах обломков одного сосуда (Жарнов, 1992. С. 198-199).

Для датировки кургана важны находки скандинавских фибул. Полных аналогий равноплечей фибуле среди типов, выделенных Я.Петерсеном, найти не удалось (Авдусин, 1952. С. 99. Рис. 28, 6). По типологии, разработанной на материалах Бирки, обломок фибулы из кургана Ц-2 соответствует типу IIIB:1 (Aagerd, 1984. S. 98-108). Фибулы этого типа относятся к «периоду поздней Бирки» – концу IX-X в. Обломки овальной фибулы (фибул ?) относятся к типу 52 (по Я.П.), датирующемуся серединой - второй половиной X в. (Petersen, 1928. S. 70). Учитывая обнаруженные в кургане лепные и раннегончарный сосуды, гребень I группы (по О.И. Давидан), глиняное пряслице, его наиболее вероятная дата – середина X в.

После находки клинок меча был реставрирован и закреплен в распрямленном виде. Общая длина меча 92 см, клинка – 74 см, ширина лезвия у перекрестия 5,5 см. Оружие примечательно прекрасно сохранившимися деталями рукояти (рис. 1). Детали перекрестия и центральная часть головки навершия украшены бронзовыми позолоченными накладками с рельефным орнаментом в стиле Борре (рис. 2). Узор состоит из плавно изгибающихся двухрядных лент со спиральными завитками. В изгибах плетения различимы звериные лапы. На боковых частях головки навершия в фас изображены человеческие личины с характерными «длинными прядями». Поверхность орнамента членится на уравновешенные, симметрично расположенные композиции. Торцевые плоскости навершия и перекрестия, обращенные к стержню рукояти и клинку, закрыты бронзовыми посеребренными (лужеными ?) пластинами с гравированным геометрическим орнаментом (рис. 3). На оконечностях этих пластин видны отверстия для небольших заклепок (одна сохранилась), крепивших пластины на перекрестии и навершии. Несомненно, что меч с его эффектной декоративной отделкой, мерцающей золотистым отливом, выглядел нарядным и богатым.

Меч по форме рукояти может быть условно причислен к типу D по типологии Я.Петерсена (Petersen 1919. S. 70-75. Fig. 59-60). Известно не менее 26 мечей этого типа: в Норвегии – 16, в Ирландии – 1, в Швеции – 2, в России – 2, в Венгрии – 1, в Великобритании — 1, в Германии – 1, на территории Пруссии – 1, в Польше – 1 (Кирпичников, 1966. С. 26-27; Jakobsson, 1992. Р. 208-209; Kazakevicius, 1996. S. 22-23; Sarnowska, 1955. S. 291. Abb. 22; Schoknecht, 1988. S. 144, Abb. а). Однако среди учтенных образцов нет похожих по отделке. Между прочим, рельефные узоры, сходные с орнаментацией гнёздовского меча, встречены на некоторых скандинавских украшениях и бляшках. Обративший на это внимание Х.Арбман не без основания полагал, что детали рукояти рассматриваемого меча были изготовлены ремесленниками Гнёздо-ва, использовавшими при их создании мотивы орнамента черепаховидных фибул (ср: Jansson, 1985. Fig. 49, 53). В своем докладе «Бирка и ее связи с востоком», прочитанном в Ленинградском отделении Института археологии АН СССР в марте 1959 г., он высказался на эту тему следующим образом. «Не подлежит сомнению, что это изделие следует считать северным, однако ни одного меча подобного вида не найдено в Скандинавии. Навершие и перекрестие и вообще формы его хорошо известны; также хорошо известен орнамент, но он никогда не встречается на мечах Скандинавии, а имеется только на женских фибулах. Таким образом, орнамент женских украшений был перенесен на рукоять меча. Это, естественно, могло быть случайностью, но тот факт, что это происходило в Смоленске, где (особенно в находках из Гнёздова) видны изменения шведских форм, свидетельствует о том, что мы имеем дело с жителями, которые были шведами, но, возможно, вторым поколением, жившим в России и поэтому выработавшим свой собственный стиль» (Цит. по: Кирпичников, 1966. С. 26).

Украшениям обсуждаемого меча посвятила свое сообщение Л.Тунмарк-Нюлен, выступившая на конференции «125 лет изучения Гнездова» в Государственном Историческом музее в Москве состоялась 22-25 ноября 1999 г.) (см. статью .ТТунмарк-Нюлен в настоящем сборнике). Она продемонстрировала ряд изделий эпохи викингов, найденных на о. Готланд. Таковыми оказалась в основном круглые коробчатые фибулы, на вторых, особенно на их боковых сторонах, представлены узоры, совершенно тождественные украшениям рукояти гнёздовского меча (Thun-nurk-Nylen, 1983. P. 11-21. Fig. 4, 8, 15, 34; 1995. Abb. 45a, 1; 49a, 2; 307, 1; 335, 1; 339, 1). Такое совпадение, конечно, не случайно и свидетельствует о том, что рассматриваемая рукоять была заполнена под воздействием скандинавского, ютнее - готландского искусства, а мастером был к славянин, а, по-видимому, готландец. Точное место изготовления оружия Л.Тунмарк-Нюлен не определяет, но справедливо указывает, что нахождение по-готландски оформленной рукояти меча sue не свидетельствует о том, что в кургане Ц-2 был погребен именно выходец из Готланда.

Орнаментальный убор меча важен для его датировки. Мечи типа D относят к IX в., точнее, как определил Я.ГТетерсен, к его первой половине (ср.: Jakobsson, 1992. S. 39, 41, 200, 218). Учтем, однако, что рассматриваемый меч не относится к типичным образцам этого типа и поэтому может иметь «индивидуальную» дату. По «нению И. Янссона, любезно высказанному одному из авторов настоящей статьи, фибулы, орнаментально наиболее близкие декору рукояти гнёздовского меча, относятся к 900 г. ±25-50 лет. Если приложить это определение к изучаемому оружию, то его самая поздняя дата укладывает-T5 в рамках первой четверти или первой поло-залы X в. Это, на наш взгляд, не противоречит нахождению меча, изготовленного, допустим, до середины X в., в комплексе середины - второй половины этого же столетия. Следует учесть такие факторы, как длительное использование оружия, нередко передававшегося по наследству, и определенное запаздывание мечей некоторых общеевропейских форм, попадавших на Русь несколько позже, чем в страны Северной Европы (Кирпичников, 1966. С. 42).

Х.Арбман, как упоминалось выше, считал меч северным, но склонялся к определению его производства в районе Смоленска. Л.Тунмарк-Нюлен этот вопрос не рассматривает и подчеркивает, что обсуждает только рукоять изделия. Здесь следует прибавить следующее новое наблюдение. В 1998 г. авторами во время работы в Смоленском государственном историко-архитектурном музее-заповеднике удалось произвести осторожную расчистку зоны клейма рассматриваемого меча. Клинок сохранился плохо, он поражен глубокой коррозией. Несмотря на это, в зоне дола на расстоянии 4-7 см от перекрестья удалось выявить: на одной стороне клинка О-образный знак, на другой – остатки креста. Меты были выполнены, по-видимому отрезками железной проволоки. Знаки сохранились фрагментарно, по большей части утратили чистый металл, но следы оконтуривающих их сварочных швов оказались видными (рис. 4). Других знаков по соседству с выявленными обнаружить не удалось. Приближенность фигур к перекрестью также свидетельствует о том, что они на каждой из сторон дола лезвия были одиночными.

Рис. 3. Перекрестье (1) и навершие (2). Орнамент на торцевых плоскостях. Фото Д.А. Авдусина	Рис. 4. Прорисовка клейма меча. Рисунок А.Н. Кирпичникова

Фигуры в форме крута и креста иногда дополненные боковыми столбиками иди лгу гимн метами, встречаются на мечах IX-X вв.. обнаруженных в ряде стран Центральне й. Северной и Восточной Европы. Отметим, что клинки со знаками в виде кольца трижды зафиксированы на Готланде (Кирпичников, Толин-Бергман. Янссон, 2000). Багдадский философ ал-Кинди в своем трактате о мечах всего мира (составлен для халифа ал-Мутасима в 833-842 гг.) перечислил круги, кресты, полумесяцы, которые виднелись на франкских мечах (Кирпичников, 1966. С.46). Приведенный перечень может свидетельствовать в пользу того, что изделия, помеченные одним или несколькими подобными знаками, изготавливались в Западной Европе в каролингских оружейных мастерских. Обязательно ли входит в этот ряд гнёздовский меч, а точнее его клинок, однозначно решить затруднительно. Простота, незамысловатость, а также семантическая открытость О-образной фигуры (очевидно, символизирующей солнце) и креста допускают местное производство по привозным образцам. В нашем случае мы, однако, полагаем, что именно привозной клинок был снабжен особой рукоятью вне стен первоначальной мастерской. Мечи, рукояти которых были оформлены на месте в стиле скандинавского ювелирно-художественного искусства, зачастую оснащались импортными клинками, изготовлявшимися в Рейнской области Германии. Высококачественные клинки рейнских оружейников монтировались местными рукоятями по заказу состоятельных владельцев, считавших за правило использовать самое, по их мнению, лучшее и роскошное по отделке оружие. Не исключая изготовления рукояти меча в Гнёздове, можно допустить, что скорее всего это произошло на Готланде, имевшем, как известно, тесные связи с Русью. Иными словами, гнёздовский меч, клинок которого – вероятное произведение рейнских, а детали рукояти – готландских мастеров, представляет собой своеобразный гибрид, который в конце концов оказался на Руси и попал в богатое погребение знатного лица. 

Литература

1. Авдусин Д.А., 1952. Гнёздовская экспедиция // КСИА. М.; Л. Вып. XLIV.
2. Авдусин Д.А., 1957. Отчет о раскопках гнёздовских курганов // МИСО. Смоленск. Вып. 2.
3. Жарнов Ю.Э., 1992. Погребальный обряд в Древней Руси по материалам Гнёздовского некрополя. Дисс.... канд. ист. наук. М.
4. Кирпичников А. Н., 1966. Древнерусское оружие// САЙ. Е1-36. М.; Л. Вып. 1: Мечи и сабли IX-XIII вв.
5. Кирпичников А.Н., Толин-Бергман Л., Янссон И., 2000. Новые комплексные исследования мечей эпохи викингов из собрания Государственного Исторического музея в Стокгольме // Славяне, финно-угры, скандинавы, волжские булгары. СПб.
6. Aagard G.B., 1984. Gleicharmige Spangen // Birka 11:1. Stockholm.
7. Jakobsson M, 1992. Krigarideologi och vikingatida svardstypologi // Studies in Archaeologi. Stockholm. № 11.
8. Jansson I., 1985. Ovala spannbucklor. En studie av vikingatida standardsmycken med utgangspunkt fran Bjorko-funden // AUN. Uppsala. 7.
9. Kazakevicius V., 1996. IX-XIII a. Baltu kalavijai. Vilnius.
10. Petersen J., 1919. De norske vikingsverd. Christiania.
11. Petersen J., 1928. Vikingetidens Smykker. Stavanger.
12. Sarnowska W., 1955. Miecye wcyesnośredniowiecyne w Polsce. Swiatowit. Т. XXI.
13. Schoknecht U., 1988. Vier neue Wikingerschwerter aus dem Beyirk Neubrandenburg // Ausgrabungen und funde. Bd. 33, Heft 3.
14. Thunmark-Nylen L., 1983. Vikingatida dosspSnnen-teknisk stratigrafi och verkstadsgruppering // AUN. Uppsala. 4.
15. Thunmark-Nylen L., 1995. Die Wikingerzeit Gotlands. Stockholm. T. 1.

Авторы: Кирпичников А.Н., Каинов С.Ю. Меч с рельефными украшениями рукояти из раскопок Гнёздовского могильника // Гнёздово. 125 лет исследования памятника. Труды Государственного Исторического музея. Вып. 124. М. 2001. С. 68-72.