В конце IV - начале V в. н.э. в степях Восточной Европы происходит резкая смена археологических культур, в значительной степени связанная с вторжением с востока на эти территории новых орд кочевников. С 376 г. римляне обращают внимание на пришедший воинственный народ — гуннов, только что разгромивших готское объединение (черняховскуюю культуру — «державу Германариха») и способствовавших распаду Боспорского царства. Значительная часть готов и связанных с ними племен подчинились пришельцам, многие — бежали на запад. В конце IV в. гунны совершили походы в Предкавказье, вторглись в Закавказье и дошли до Сирии. Тогда же они появились на Дунае. К 420-430-м гг. оформляется огромная держава гуннов с центром на Среднем Дунае, подчинившая многие народы от Центральной Европы до Поволжья и частично объединившая их в рамках некоей культурной общности. Образовавшийся союз состоял из разноэтничных племен и народов—самих гуннов (видимо, тюркоязычных), ираноязычных сарматов и алан, германских племен — готов, гепидов и др.

Лесная зона Восточной Европы с глубокой древности была заселена двумя значительными этноязыковыми массивами племен — балтами и финно-уграми. Занимаемая ими территория простиралась от берегов Балтийского моря до Уральских гор и от Среднего Прикамья до Среднего Поволжья. В основе формирования балтских и финских племен эпохи позднего железного века лежат более ранние археологические культуры: днепро-двинская, дьяковская, городецкая, ананьинская, пьяноборская, культура штрихованной керамики и некоторые другие. В позднем железном веке балтские племена заселяли часть юго-восточной Прибалтики, включавшую большую часть бассейнов рек Немана и Западной Двины (Даугавы) и частично Верхнего Днепра. Балтские племена подразделяются на восточные (лето-литовские), западные (пруссы, ятвяги и др.), а также близкие им судя по данным топонимии, — «днепровские». Более северные и северо-восточные территории от побережья Балтийского моря и Ботнического залива до нижнего и среднего течения р. Обь (Сибирь) принадлежали различным финно-угорским племенам. Среди финских племен Восточной Европы выделяют три группы: прибалтийско-финскую (западно-финскую), поволжскую и прикамскую (пермскую).

Одной из центральных проблем, разрабатываемых за последние годы Хорезмской экспедицией, является проблема истории степных племен периферии Хорезма. Историю хорезмийской культуры в древности и в средневековье нельзя полностью понять без учета роли этих племен в ее формировании и развитии. Мы не говорим уже о различных периодах средневековья, на протяжении которых связи между Хорезмом и степными племенами получили широкое отражение в письменных источниках и где археологический материал призван заполнить конкретным содержанием сведения средневековых авторов, как правило, носящие односторонний характер. Для античного периода сведения письменных источников крайне недостаточны и противоречивы, но все же эти скудные данные позволяют прийти к заключению о крупной роли степных племен в истории Хорезма и в этот период. Достаточно напомнить свидетельство Страбона о том, что хорезмийцы являются одним из массагетских племен.

Опустошительное нашествие татаро-монгольских полчищ хана Батыя в XIII в. резко затормозило экономическое и культурное развитие народов Восточной Европы принесло неисчислимые бедствия. По всему пути их завоевательного похода до наших дней сохранились следы бессмысленного разрушения. Десятки городов и сотни поселений древней Руси были безжалостно сожжены и разрушены до основания, а их жители поголовно истреблены или угнаны в плен. Многие из этих городов и поселений так и остались лежать в руинах, под которыми в течение семи столетий покоятся не погребенные останки их мужественных защитников.

Страшные картины поголовного избиения жителей монголами были вскрыты археологами на Райковецком городище, в Колодяжине, в Изяславле и других поселениях.

За более чем столетний период изучения Гнёздовского археологического комплекса накоплен огромный материал, позволяющий характеризовать многие аспекты материальной и духовной культуры Древней Руси. Масштабы комплекса и масштабы исследований по праву выдвигают Гнёздово в один из крупнейших и наиболее изученных памятников эпохи образования и становления древнерусского государства. В настоящее время важнейшей задачей является ввод в научный оборот колоссального количества информации, полученной в результате исследования памятника. Среди находок выделяется коллекция оружия, в которой представлены практически все категории вооружения, характерные для раннегосударственного периода истории Древней Руси.

Статья посвящена публикации результатов исследований курганного могильника эпохи бронзы-средневековья вблизи Каменка на Донецком кряже. Могильник содержит два хронологических пласта захоронения позднего бронзового века и средневековый святилище кочевников. К бронзового века отнесены две антропоморфные стелы, найденные в контексте захоронений, относящихся к бережновско-маевской срубной культуры и представляют разные этапы ее существования. Насыпи раскопанных курганов имели каменную архитектуру в виде панцирей из местного песчаника, который также использовался в конструкциях погребальных сооружений. С средневековым святилищем связанные находки предметов железного вооружения, детали амуниции и обломки тщательно изготовленных каменных скульптур. В статье приводятся аргументы в пользу интерпретации средневековых древностей могильника в качестве аристократического святилища половцев.

О важности и значении изучения вооружения средневековых кочевников Евразии написано уже достаточно много, что совершенно освобождает нас от новых рассуждений на эту тему. Единственное, на что хотелось бы обратить внимание, — это абсолютная неразработанность данного вопроса применительно к средневековым кочевникам Южного Урала, региона, в территориальном и этнокультурном плане составлявшего органичную часть Великого пояса степей Евразии. И хотя во всех работах, посвященных публикации средневековых кочевнических памятников в степной полосе региона, описание найденных предметов вооружения обязательно присутствует ² (что уже свидетельствует о наличии определенной источниковой базы по данному вопросу), однако специального анализа этого вида археологических источников, подобного проведенному на материале памятников западных и восточных областей евразийских степей (С. А. Плетнева, Г. А. Федоров-Давыдов, Н. Я. Мерперт, Ю. С. Худяков, Б. Б. Овчинникова, Д. Г. Савинов, Ю. А. Плотников и др.)³, не делалось.

Выявленные за последние годы на территории Горной Шории поселенческие объекты (мастерские, долговременные и сезонные поселения) позволяют несколько заполнить отмечаемую в археологии информационную лакуну. Но погребальные памятники здесь все еще в основном представлены случайными находками.

Многие из эти находок очень давно попали в местные музеи, но по объективным причинам не были оперативно введены в научный оборот. К сожалению, к настоящему времени уже утрачена целостность этих и без того фрагментарных комплексов, а также большая часть сопутствующей им информации.