Очень большой интерес представляет восток Украины, а именно половецкая степь, отдельный интерес представляет вопрос наличия там славянских поселений и их взаимоотношений с местными кочевниками. Интересен комплекс найденный искателем dyuk (логин на Reibert, он же Raul на Violity). Большая часть этой публикации посвящена его находкам в одном месте на востоке Луганской области в 2012-2013 годах. Среди находок казан, лейка, топорики (много), детали плуга: наральники и ложкари, дужки от ведер, серпы, стремя, ножи, тесло, подвесной замок и очень редка находка – кандалы, а также наконечников и сабли (одна почти целая) и лоскутка кольчуги, детали снаряжения всадника. Остальное похожие находки, также в Луганской области, привлекают внимание пластины ламеллярного доспеха.ЗберегтиЗберегти

В конце IV - начале V в. н.э. в степях Восточной Европы происходит резкая смена археологических культур, в значительной степени связанная с вторжением с востока на эти территории новых орд кочевников. С 376 г. римляне обращают внимание на пришедший воинственный народ — гуннов, только что разгромивших готское объединение (черняховскуюю культуру — «державу Германариха») и способствовавших распаду Боспорского царства. Значительная часть готов и связанных с ними племен подчинились пришельцам, многие — бежали на запад. В конце IV в. гунны совершили походы в Предкавказье, вторглись в Закавказье и дошли до Сирии. Тогда же они появились на Дунае. К 420-430-м гг. оформляется огромная держава гуннов с центром на Среднем Дунае, подчинившая многие народы от Центральной Европы до Поволжья и частично объединившая их в рамках некоей культурной общности. Образовавшийся союз состоял из разноэтничных племен и народов—самих гуннов (видимо, тюркоязычных), ираноязычных сарматов и алан, германских племен — готов, гепидов и др.

Все, кто когда-либо интересовался древнерусской одеждой, знают платье из Изяславля. Оно было введено в научный оборот М.А. Сабуровой в 1997 г. "Еще одно целое платье найдено в Изяславле. Оно было сшито из нескольких видов тончайшей шерстяной ткани полотняного переплетения и скроено из верха и отрезной юбки. Верх платья – на подкладке. Ворот обшит каймой из более плотной ткани. Кайма сложена вдвое и прошита горизонтальными стежками. Разрез, расположенный слева от ворота, переходит в шов на плече. По талии к верху лифа пришита юбка. Она собрана в мельчайшую сборку, для чего прошита сверху четырьмя параллельными швами. На шов, соединяющий лиф с юбкой, нашита золототканая лента, окантованная с двух сторон шелковой ниткой, скрученной в виде веревочки. По подолу была нашита кайма. Судя по швам, рукав был пришит ниже плеча, где нашита полоса ткани шириной 5 см. Эта деталь пришита поперек рукава мельчайшим швом – "вперед иглой”, а затем обратным швом, пространство между стежками заполнено так точно, что создается впечатление машинного шва. О длине платья судить трудно. Лишь научная реставрация может дать полное представление не только о технологии изделия, но и о его форме и размере. Если пропорции собранного платья в основном правильны, то длина его доходит до колен” . В публикации исследовательница представила прорисовку одежды, которая, вероятно, была сделана по старой фотографии, находящейся в архиве экспедиции. Однако при сравнении ее описания, прорисовки и фотографии выявилось много неясных моментов, вызвавших ряд вопросов. Чтобы ответить на них, было принято решение обратиться непосредственно к самому материалу.

Статья посвящена публикации результатов исследований курганного могильника эпохи бронзы-средневековья вблизи Каменка на Донецком кряже. Могильник содержит два хронологических пласта захоронения позднего бронзового века и средневековый святилище кочевников. К бронзового века отнесены две антропоморфные стелы, найденные в контексте захоронений, относящихся к бережновско-маевской срубной культуры и представляют разные этапы ее существования. Насыпи раскопанных курганов имели каменную архитектуру в виде панцирей из местного песчаника, который также использовался в конструкциях погребальных сооружений. С средневековым святилищем связанные находки предметов железного вооружения, детали амуниции и обломки тщательно изготовленных каменных скульптур. В статье приводятся аргументы в пользу интерпретации средневековых древностей могильника в качестве аристократического святилища половцев.

Археологическая экспедиция Днепропетровского Государственного университета (ныне – национального им. Олеся Гончара) создана в 1972 году, как но-востроечная, в связи с широкими мелиоративными работами, развернувшимися в области [7, с. 3-23; 16, с. 12, 13]. Результаты работ постоянно публиковались в научных сборниках и трудах конференций, благодаря чему наиболее интересные памятники поздних кочевников введены в научный оборот [9, с. 100-117]. Однако, для создания целостной картины пребывания средневековых кочевников в регионе необходимо провести полный учет их погребений, открытых за период 1972-1999 гг. С этой целью обработаны все без исключения – разрушенные при вспашке, ограбленные в древности, малоинформативные – погребения поздних кочевников, при публикации которых соблюден хронологический принцип.

На территории степного Прикубанья и Восточного Закубанья раскопано достаточно много погребений кочевников XII-XIV вв. Среди них выделяется достаточно большая группа воинских захоронений. Среди этих погребений разнообразием воинского инвентаря выделяется погребение из ст. Дмитриевской к. 1 п. 2. Комплекс, о котором пойдет речь, уже введен в научный оборот, что избавляет от подробного описания погребального обряда и сопроводительного инвентаря. В статье подробно будет рассматриваться один из предметов защитного доспеха, а именно поножи.

Поножи были изготовлены из железа. Они находились на ногах погребенного. Первоначально поножи соединялись с наколенниками при помощи кольчужной полоски. Наколенники имели округлый верхний край. Длина поножей 68 см, ширина по центру – 18 см. К сожалению, сохранился только один понож, и то не полностью.

Дослідники історії костюму відзначають, що одяг можна вивчати за кількома групами джерел. А.О. Ієрусамлимська  з цих джерел виділяє чотири групи письмові свідчення, художні зображення: етнографічні та археологічні.

До письмових джерел варто віднести літописні повідомлення, економічні і політичні документи, сучасні матеріалам, що вивчаються, повідомлення мандрівників, письменників відповідної історичної епохи. Та, на жаль, ці джерела інформації завжди дають достатньо детальні відомості для фахового аналізу. Те, що в давні и було зрозуміле всім, не обов'язково зрозуміле нашим сучасникам, — давні назви одягу, тканин, навіть місцевостей викликають різночитання і тривалі дискусії, а деякі деталі, наприклад, крій костюму, спосіб носіння окремих його елементів, взагалі залишаються не висвітленими.

Зображення одягу на різних пам'ятках монументального і прикладного мистецтва, мініатюрах для більшості дослідників є головним джерелом їхньої роботи. Але і цей вид джерел не може надавати стовідсотково істинної інформації Консерватизм художньої традиції, намагання наслідувати іноземні зразки, — це все, що спотворює відомості, які доносить до нас зазначена група джерел. До речі, для Сходу ні джерела не є інформативними також через існування мусульманської мистецької традиції, то забороняла зображення людини.

На жаль. етнографічні лані виносяться до часу, що значно ближчий до нас, ніж до епохи, яка здебільшого цікавить дослідників. Відомо, то костюм змінюється не тільки в просторі, а й у часі. Тому до джерел такого типу теж необхідно ставитися надзвичайно обережно.

Книга посвящена выявлению и исследованию закономерностей  социально-экономических отношений кочевников. Одновременно рассматриваются  вопросы взаимоотношений земледельцев и кочевников, возникновения кочевнических  культур. Изучение и систематизация закономерностей позволили построить ряд  социально-этнокультурных моделей, существовавших в степях на разных ступенях  развития. При изучении кочевого образа жизни и экономики, кочевнических древностей одного или нескольких степных народов перед историком неизбежно встают вопросы, на которые он, как правило, не может ответить, не исследуя кочевников всесторонне, т. е. во взаимодействии всех проявлений кочевничества, с учетом эпохи, в которую существует то или иное кочевническое сообщество. Необходимость рассматривать отдельные явления кочевнической жизни комплексно заставляет нас искать какие-то общие для любого кочевнического сообщества закономерности развития, позволяющие не только сравнивать, но и объединять в единые эволюционные ряды или стадиальные группы самые различные народы, существовавшие в степях в разные хронологические эпохи. Поискам таких закономерностей и посвящена настоящая книга