Историческая культурология, изучая механизмы контактов различных обществ древности, средневековья и нового времени, констатировала наличие яркого парадокса – очень часто к более тесной культурной взаимосвязи или интеграции приводили не торговля и мирные взаимоотношения между народами, а войны. Разрушение устоявшихся систем позволяло реорганизовать их обломки в более эффективные самостоятельные образования; побежденные вооружались оружием победителей и с ним уже составляли угрозу недавним противникам, в свою очередь, присваивающим материальные и культурные достижения побежденных. Эта модель, так часто приводимая историками в контексте описания отношений кочевников и земледельцев, вызывает ассоциацию и с другим, менее драматичным и, к счастью, бескровным, процессом научной дискуссии.
О важности и значении изучения вооружения средневековых кочевников Евразии написано уже достаточно много, что совершенно освобождает нас от новых рассуждений на эту тему. Единственное, на что хотелось бы обратить внимание, — это абсолютная неразработанность данного вопроса применительно к средневековым кочевникам Южного Урала, региона, в территориальном и этнокультурном плане составлявшего органичную часть Великого пояса степей Евразии. И хотя во всех работах, посвященных публикации средневековых кочевнических памятников в степной полосе региона, описание найденных предметов вооружения обязательно присутствует 2 (что уже свидетельствует о наличии определенной источниковой базы по данному вопросу), однако специального анализа этого вида археологических источников, подобного проведенному на материале памятников западных и восточных областей евразийских степей (С. А. Плетнева, Г. А. Федоров-Давыдов, Н. Я. Мерперт, Ю. С. Худяков, Б. Б. Овчинникова, Д. Г. Савинов, Ю. А. Плотников и др.)3, не делалось.
Цель нашей статьи классификация и типология вещественных находок тюркских панцирей. Сохранность и состав данного вида доспеха различны: чаще всего в археологических памятниках находят панцирные пластины или их фрагменты и гораздо реже отдельные части панцирей. Судить о таком важном признаке панциря как его покрой по материальным остаткам крайне сложно. Здесь желательно привлечение иконографических источников и такая работа по тюркскому доспеху уже проводилась (Новгородова Э.А., Горелик М.В., 1980; Горбунов В.В., 1998). Между тем панцирным пластинам, как элементам, из которых набирается конструкция панциря, присущи самостоятельные закономерности изменения во времени и пространстве, не зависимые от покроя панциря. Здесь особенно информативны такие признаки как система расположения отверстий в пластинах, параметры и форма пластин. Поэтому исследование панцирных пластин не менее перспективно, чем изучение самих панцирей.
На дне могильной ямы расчищен скелет лошади, уложенной на правом боку, головой на запад, со слегка подогнутыми ногами. Лобные кости черепа разрушены, видимо, вследствие удара. На черепе и вокруг него находились пять медных ажурных подвесок-решм и пять медных бубенчиков, две медные крестовидные накладки и семь медных заклепок, в зубах – железные удила. Между черепом и плечевыми костями было помещено деревянное седло, от которого сохранились обе луки, причем по отношению к останкам коня седло было уложено задом наперед. На левую сторону черепа опиралась задняя лука седла, поверх нее лежал сползший с черепа медный начельник. Передняя лука седла перекрывала плечевые кости передних ног. Обе лежали лицевыми сторонами вниз. Из-за плотности грунта взять деревянные части седла монолитом не удалось – дерево было снято крупными фрагментами.
Топор – одно из древнейших орудий человека. На протяжении тысячелетий он исправно служил ему как в хозяйстве, так и на поле брани. Топор ударно-рубящее оружие, в рассматриваемый период состоящее из металлической части с лезвием (собственно топора) и деревянной рукоятки – топорища.
Обычно исследователи различают три разновидности топоров: 1 – боевые, 2 – универсальные, которые могли использоваться как в рабочих целях, так и в качестве боевого оружия, 3 – собственно рабочие топоры, применение которых на войне вызывалось чрезвычайными обстоятельствами (Кирпичников, 1966. С. 29; Ковач, 1980; Измайлов, 1997. С. 77).
Могильник на р. Дюрсо был открыт в 1974 г. и исследованн экспедицией Новороссийского историко-краеведческого музея под руководством О.В. Дмитриева [ Дмитриев 1979 , с. 52-57]. Памятник, как показал анализ разнообразного материала, является ключевым для региона северного Кавказа в вопросе уточнения хронологической характеристики периода от второй половины V в. к IX-Х вв. [ Амброз 1989 , с. 69-106]. Захоронения по обряду делятся на две группы с четкой хронологической привязкой. Первая – захоронения по обряду телоположения – относится ко второй половине V-VII вв. и связан с переселенцами из Керченского полуострова – готами-тетракситами, упоминавшимися Прокопием Кесарийским. Вторая – захоронения по обряду трупосожжения – относится ко второй половине VIII-IX вв. и не связан с предыдущей. Существует мнение, что она связана с приходом тюркоязычного населения [ Дмитриев 1982 , с. 69-106].
В обеих группах захоронений широко представлен железный инвентарь, особенно оружие. Если для ранних этапов железообрабатывающего производства на Северном Кавказе мы имеем технологические характеристики [Терехова 1983 , с. 110-129; Бгажба 1989 , с. 117-146], то для раннесредневекового периода такие данные отсутствуют. Особый интерес представляет, конечно, возможность сравнительного анализа технологий изготовления предметов из двух групп захоронений могильника.
Курганы эпохи Великого Переселения Народов. Федеральное агентство по культуре и кинематографии.
Средневековая алания VI-XII веков. Государственный музей искусства народов востока. Москва
Азовский историко-археологический и палеонтологический музей-заповедник. Азов
Государственный исторический музей. Москва
Северо-осетинский государственный объединенный музей истории. Архитектуры и литературы. Владикавказ
В научный оборот вводится часть материалов из практически неопубликованного ранее катакомбного погребения, исследованного профессором Ю. А. Кулаковским в 1891 г. на Госпитальной улице г. Керчи. В настоящее время основная часть находок из этого погребения находится в фондах Государственного исторического музея (Москва) и лишь некоторые – в Государственном Эрмитаже (Санкт-Петербург). Одной из наиболее интересных находок являются остатки одного, а возможно, и двух панцирей. Панцирь был изготовлен из пластин семи типов, большая часть которых имеет вырезные или фигурные края. По конструкции и наличию декоративных вырезов у пластин этот доспех находит наибольшие аналогии в аварских материалах Центральной и Восточной Европы. Однако он, несомненно, связан и с кругом многочисленных археологических находок и изображений подобного доспеха на территории Центральной и Средней Азии, имеющего центральноазиатское происхождение. Доспех, как и само катакомбное погребение, могут быть датированы второй половиной VI-началом VII в., т. е. относятся к заключительной волне эпохи Великого переселения народов.