Воинский кенотаф с захоронением боевого коня на средневековом могильнике Андреевская щель

Автор пользуется случаем выразить глубокую признательность С. А. Плетневой, взявшей на себя труд ознакомиться с черновым вариантом статьи и высказать ряд ценных замечаний, в значительной степени учтенных при подготовке ее к печати, а также А. В. Дмитриеву и А. В. Пьянкову, любезно ознакомивших автора с материалами своих раскопок и принявших участие в обсуждении затронутых в публикации проблем средневековой археологии Северо-Западного Кавказа.

В 1991 и 1992 гг. отряд Анапского археологического музея проводил охранные раскопки на средневековом могильнике Андреевская щель¹.

 Памятник расположен в 0,5 км восточнее с. Су-Псех Анапского района Краснодарского края, на склоне горы, справа от входа в урочище Андреевская щель, по которому и получил название. Могильник был открыт в 1987 г. сотрудниками Анапского археологического музея во время инспекционного осмотра многослойного, от энеолита до раннего средневековья, поселения, частично перекрытого могильником: разрушенные погребения были обнаружены в траншее газопровода Анапа-Сукко.

Раскопки 1991 и 1992 гг. были вызваны необходимостью доследовать участок могильника, разрушенный при возобновлении осенью 1990 г. строительства газопровода. На участке площадью 100 м² было открыто шесть захоронений: пять детских и погребение боевого коня с набором предметов вооружения. Публикации последнего и посвящена настоящая работа.

Материалы рассматриваемого комплекса уже получили освещение в научной литературе. Е. А. Армарчук в обобщающей работе по археологии Северо-Восточного Причерноморья X-XIII вв. привела описание погребения и рисунки основных находок из него². Ею же и автором раскопок в совместной статье, посвященной украшениям конской упряжи из могильника Андреевская щель, опубликованы парадные детали конского снаряжения из рассматриваемого комплекса³. Упомянутые предметы узды были подвергнуты химико-технологическому изучению, осуществленному Л. В. Коньковой⁴. В работе Г. Г. Король были проанализированы особенности декора содержащегося в комплексе парадного начельника⁵.

Захоронение, получившее в полевой документации № 5, было совершено в прямоугольной яме со слегка скругленными углами, размерами 1,95x1,3 м, впущенной в материковую скалу на 0,25-0,3 м. Дно ямы расположено на глубине 0,8 м от современной дневной поверхности. Могила была заполнена плотным серым грунтом с мелкими камнями и фрагментами античной керамики, попавшей из разрушенного культурного слоя поселения. У западного края могильной ямы, на уровне древней дневной поверхности, находилось скопление из пяти камней, возможно связанное с погребением (надмогильный знак – ?).

На дне могильной ямы расчищен скелет лошади, уложенной на правом боку, головой на запад, со слегка подогнутыми ногами (Рис. 1). Лобные кости черепа разрушены, видимо, вследствие удара. На черепе и вокруг него находились пять медных ажурных подвесок-решм и пять медных бубенчиков, две медные крестовидные накладки и семь медных заклепок, в зубах – железные удила. Между черепом и плечевыми костями было помещено деревянное седло, от которого сохранились обе луки, причем по отношению к останкам коня седло было уложено задом наперед. На левую сторону черепа опиралась задняя лука седла, поверх нее лежал сползший с черепа медный начельник. Передняя лука седла перекрывала плечевые кости передних ног. Обе лежали лицевыми сторонами вниз. Из-за плотности грунта взять деревянные части седла монолитом не удалось – дерево было снято крупными фрагментами.

Рис. 1. Могильник Андреевская щель. План и разрез погребения 5.  1 - подвески-решмы и сопровождавшие их бубенчики; 2 - крестовидные накладки; 3 - заклепки; 4 - удила; 5 - пряжка; 6 -наконечник ремня; 7 - задняя лука седла; 8 - передняя лука седла; 9 - начельник; 10 - кольчуга; 11 - шлем; 12 - сабля; 13 - наконечники стрел и детали колчана; 14 - нож; 15 - петли для пут; 16 - стремена; 17 - монета; 18 - наконечник копья; 19 - подпружная пряжка.

В юго-западном углу могильной ямы, частично на костях передних ног лошади, были обнаружены компактно уложенные предметы вооружения и воинского снаряжения: сильно коррозированная спекшаяся железная кольчуга, смятый шлем, свернутая в 1,5 оборота сабля с деталями ножен и портупеи, пять железных наконечников стрел и детали колчана, нож, кресало. По обе стороны от этого комплекса располагались костяные петли. Все железные предметы несут следы пребывания в огне.

На позвонках лошади у лопаток находилось одно стремя, второе лежало на костях передней правой ноги, рядом с кольчугой. В средней части позвоночника находилась железная подпружная пряжка, за спиной лошади медная античная монета со следами пребывания в огне, в северо-западном углу могилы, у шейных позвонков – железный наконечник копья.

При разборке костяка лошади под нижней челюстью найдена медная восьмерковидная пряжка, между черепом и комплексом оружия – медный наконечник ремня.

Никаких следов останков погребенного человека в могильной яме не обнаружено, хотя сопровождающий инвентарь представлен не только полным комплектом снаряжения верхового коня, но и оружием и снаряжением конного воина.

Рассмотрим оба комплекса подробнее.

Снаряжение для верховой езды

Конская упряжь представлена богатым уздечным набором и деталями парадного седла.

Уздечный набор состоит из железных удил, медных начельника, подвесок-решм, сопровождаемых бубенчиками, крестовидных накладок, заклепок, пряжки и наконечника ремня.

Удила обычные, двусоставные, во внешние петли звеньев вставлены круглые кольца из круглой в сечении проволоки (Рис. 3: 7). Длина звеньев удил 7 и 7,5 см, диаметр колец 4 см.

Начельник состоит из основания в виде сегмента шара и прикрепленной к нему четырьмя заклепками конической втулки с закраиной (Рис. 2: 1). Высота изделия 7 см, диаметр основания 11,5 см. Втулка слегка скошена назад, вследствие чего в основании позади втулки образовалась подковообразная вмятина. Основание, амальгамированное белым металлом, имеет четыре заклепки для крепления начельника к ремням узды. Шляпки заклепок круглые, украшены по краю валиком и пояском псевдозерни. Рядом с ними напаяны четыре круглых обоймы, в которых при помощи четырех выступов-усиков закреплены вставки из бесцветного прозрачного стекла. Втулка позолочена и украшена гравировкой – сложной плетенкой, образующей три овальных медальона с четырьмя кольцами-завитками вверху, внизу и по сторонам каждый. В поле между медальонами концы плетенки снизу и сверху сливаются в бутоны, направленные вершинами друг к другу. В центральном медальоне изображена сложная плетенка, четыре конца которой завершаются «по-лулисточками». В медальоне слева от центрального помещено изображение мужчины, идущего влево на полусогнутых ногах, ступни «на пуантах». В правой руке, выставленной вперед и слегка согнутой, мужчина держит коническую чашу на конической подставке, левая рука покоится на поясе. Лоб покатый, нос большой, глаз обозначен кружком. Поперек туловища изображена сабля с грушевидным навершием, прямым перекрестием, двумя полукруглыми скобами для подвешивания, овальным наконечником ножен. В третьем медальоне изображена сидящая по-восточному с подогнутыми под себя ногами женщина. Волосы ее собраны в пучок на темени, глаз обозначен маленьким кружком, согнутые руки женщина держит перед собой. Фон заполнен частыми ударами цилиндрического пунсона (Рис. 2: 1в). Закраина втулки имеет двенадцать отверстий, в четырех из которых сохранились петельки с подвешенными к ним позолоченными бубенчиками. Бубенчики грушевидной формы с линейной прорезью внизу. На концах прорези и по бокам в нижней части – отверстия, окруженные гравированными колечками.

Металлические втульчатые начельники – характерный элемент парадных уздечных наборов Северного Кавказа VIII-XIII вв. В настоящее время в этом регионе их обнаружено более двух десятков: в Центральном Предкавказье – десять в могильниках Кольцо-Гора, Змейском, Мартанчуйском I, у бывшей станицы Фельдмаршальской¹, Кобанском², Балтинском³; в Закубанье – три в могильниках Колосовка⁴, Псекупском⁵, у станицы Кужорской⁶; на Черноморском побережье Западного Кавказа – восемь в могильниках Борисовском⁷, Дюрсо⁸, Молдавановка⁹, Потомственный¹⁰, Сапун¹¹, Андреевская щель, на котором помимо публикуемого найдено

Следует отметить, что из всех северокавказских начельников лишь один имеет украшенную гравированную втулку – начельник из погребения, открытого в станице Кужорской⁵. По форме она не цилиндрическая, а, скорее, биконическая, но гравированное изображение на ней очень близко гравировке на втулке публикуемого начельника из Андреевской щели – плетенка образует четыре медальона с вписанными в них фигурами животных и птиц. Несмотря на отличия в деталях, можно предположить, что обе гравировки являются произведениями одной художественной школы, или даже одной мастерской.

Орнамент в виде плетенки, образующей овальные или округлые медальоны, часто с вписанными в них изображениями, известен и на других памятниках торевтики XI-XII вв. из северокавказских находок: игольник и копоушки из могильника Колосовка⁶, пластины-амулеты из Змейского могильника⁷.

Интерпретация сюжета изображения в медальонах на втулке начельника из погребения 5 едва ли может быть однозначной и несомненно требует специального исследования. Определенным шагом в изучение декора и сюжета гравировки на втулке является недавняя работа Г. Г. Король⁸. Отметим, что близкая, как представляется, сцена (мужчина с чашей в руке подбоченясь стоит перед женщиной (?)) имеется среди изображений на стенах аланского дольменообразного склепа XI-XII вв. с реки Кривой⁹.

Единый комплекс с начельником составляют пять ажурных подвесок-решм с листовидными рамками, в которые помещены косые кресты. Рамки оформлены в виде ленты с тремя завитками (вверху и по бокам) и пояском выпуклых точек посредине. В центре перекрестия – круглое гнездо со стеклянной вставкой. Сверху решмы имеют ушко, к которому шарнирно прикреплен круглый щиток с рядом выпуклых точек по краю и выступающим круглым гнездом со вставкой из бесцветного прозрачного стекла, фиксируемой четырьмя зажимами. Внизу рамки – по два ушка для крепления бубенчиков. Лицевая сторона рамок и подвижных щитков позолочена, на обратной стороне имеются гвоздики для крепления подвесок к ремням узды. Подвески несут следы длительного использования – некоторые гнезда на перекрестиях и на щитках утратили стеклянные вставки (Рис. 2, 2-6). Длина рамок решм 4-4,5 см.

Начельники в северокавказских парадных уздечных уборах обычно сопровождаются подобными подвесками-решмами. В наборах IX-X вв. они плоские – круглые или листовидные¹, в комплексах XI-XII вв. – как правило, ажурные, реже сплошные, с овальной или листовидной рамкой, подвижно прикрепленным щитком и подвешенными бубенчиками². Практически полными аналогиями решмам из Андреевской щели являются вторично использованная в качестве женского украшения подвеска из погребения 15 Колосовского могильника и «ажурная бляха с ушком» из катакомбы 67 Змейского могильника: отличие заключается лишь в отсутствии у колосовского и змейского экземпляров гнезда для стеклянной вставки в центре перекрестия³. Близкую форму имеют решмы из катакомбы 15 Змейско-го могильника⁴, разрушенного могильника у п. Школьный⁵, а также подвеска, случайно найденная близ х. Бужор Анапского района⁶.

Рис. 2. Металлические детали парадного конского убора.  1 - начельник (а - вид сбоку, б - вид сверху, в - развертка гравированного изображения на втулке); 2-6 - подвески-решмы и сопровождавшие их бубенчики; 7, 8 - крестовидные накладки; 9 - заклепки; 10 - восьмерковидная пряжка; 11 - наконечник ремня; 12-15 - восьмерковидные накладки; 16 - гвозди; 17 - кольцевидные накладки; 18 - аппликация; 19-21 - прямоугольнорамчатые накладки. Медь, позолота, серебрение.

Бубенчики, сопровождавшие подвески-решмы, двух видов. Высота бубенчиков 1,8-2,1 см. Три из них грушевидной формы, штампованные, спаянные из двух половинок, посредине бубенчиков проходит кольцевой горизонтальный валик, нижняя часть покрыта вертикальными каннелюрами, вверху – петелька для подвешивания. Одна из сторон покрыта позолотой (Рис. 2: 2, 4, 5). Два других бубенчика также грушевидной формы, штампованные и спаянные из двух половинок, посередине бубенчиков также проходит кольцевой горизонтальный валик. Отличие заключается в наличии в верхней части бубенчиков утолщения, отсутствии каннелюр и позолоты (Рис. 2: 3, 6). Судя по всему, каннелированные позолоченные бубенчики входили в первоначальный комплект решм, а бубенчики второго вида были подвешены взамен утраченных – решмы, рядом с которыми они найдены, сохранили в нижних петлях ушки от обломившихся бубенчиков. Аналогичные бубенчики входили в комплекты подвесок решм из 15 змейской катакомбы, комплекса I Кольцо-Горы, уздечного набора из Колосовки⁷.

К конскому убору относились и две накладки в виде крестов с овальной формы концами и плоским круглым выступом в центре размерами 1,8х1,8 см. Лицевая сторона накладок позолочена, на обратной стороне каждой из лопастей гвоздик для крепления (Рис. 2: 7, 8). Очевидно, накладки не только имели декоративное назначение, но и служили для крепления перекрестных ремней конской узды. В момент находки они находились на носу лошади, одна над другой.

То же назначение имели, видимо, и заклепки в виде гвоздиков с широкими позолоченными шляпками диаметром 0,8 см, украшенными по краю пояском выпуклых точек, а в центре – плоским круглым выступом (Рис. 2: 9).

Рис. 3. Реконструкция парадного снаряжения верхового коня из погребения 5. 1 - уздечный набор; 2 - убранство передней (а) и задней (б) лук седла.

Медная прогнутая пряжка (в виде восьмерки) длиной 3,4 см в центральной части перемычки сохранила остатки железного язычка, для которого в одном из колец, служившем рамкой, проточен желобок. По сторонам перемычка декорирована овальными выступами (Рис. 2: 10). Пряжка имеет аналогии в материалах Змейского могильника¹ и погребении 30 могильника Кольцо-Гора².

Кроме того, в комплект узды входил плоский наконечник ремня со следами амальгамы белого металла. Нижнее основание его округлено, в верхнем – фигурный вырез. На оборотной стороне два гвоздика для крепления к кожаной основе (Рис. 2: 11). Длина наконечника 3,3 см.

Таким образом, детали уздечного убора (Рис. 3: 1) находят аналогии в комплексах, связанных с богатыми воинскими погребениями Центрального Предкавказья (Змейская, Кольцо-Гора) и Закубанья (Колосовка). Катакомбы Змейского могильника В. А. Кузнецов датировал XI-XII вв.³ Комплексы могильника Кольцо-Гора датируются С. Н. Савенко концом XI -первой половиной XII вв.⁴. Могильник Колосовка отнесен автором раскопок П. А. Дитлером к X-XI вв.5. Уздечный набор из могильника Андреевская щель также, очевидно, следует отнести к XI -первой половине XII вв., однако, учитывая следы длительного использования на некоторых предметах убора, дату включения его в состав погребального инвентаря можно ограничить первой половиной XII в.

От седла сохранились деревянные луки с металлическими деталями, железные прямоугольная пряжка и стремена.

Передняя лука арочной формы высотой 18 см и шириной 27 см с бортиком по нижнему краю лицевой стороны (Рис. 3: 2а). Задняя лука также арочной формы высотой 15 и длиной 27 см, но несколько иной конфигурации (Рис. 3: 2б), что обусловлено ее наклонным положением в конструкции седла. Обе луки были обтянуты кожей, крепившейся по периметру лицевой стороны серебряными гвоздиками длиной 0,6-0,8 см с плоскими круглыми шляпками (всего около 500) (Рис. 2: 16). Помимо крепления кожи шляпки гвоздей служили, видимо, и украшением седла. Вместе с гвоздиками у верхнего края лицевой стороны кожу крепили плоские круглые кольцевидные накладки диаметром 0,7 см с посеребренной поверхностью и двумя выступами для крепления с оборотной стороны (Рис. 2: 17). Поле лук было украшено медной золоченой аппликацией в виде плетенки, образованной лентой с пунсонным орнаментом (Рис. 2: 18). Аппликация крепилась к дереву серебряными гвоздиками. У верхнего края крыльев обеих лук были прикреплены медные золоченые восьмерковидные накладки размерами 2,3х1,2 см в виде двух плоских, покрытых насечкой колец, соединенных выступающей бантовидной перемычкой (Рис. 2: 12-15). Кроме того, в поле передней луки располагались три прямоугольнорамчатые медные позолоченные накладки размерами 2х2,3 см, оформленные в виде плетенки из двойной, гладкой изнутри и покрытой насечкой снаружи ленты, образующей по углам рамки завитки (Рис. 2: 19-21). Оба типа накладок крепились к дереву с помощью расположенных на оборотной стороне гвоздиков (Рис. 3: 2).

Стремена, одно из которых сохранилось полностью, а второе во фрагментах, – арочного контура, дужка в сечении овальная, в верхней части она расширена и имеет прямоугольную прорезь для ремня, подножка расширенная, выпуклая, с внешней стороны усилена четырьмя продольными валиками (Рис. 4: 8, 9). Высота стремян 13,5 см, ширина подножки 4 см.

Железная подпружная пряжка прямоугольной формы с продольным язычком размерами 4,5х3,5 см (Рис. 4: 10).

Рис. 4. Предметы вооружения, снаряжения воина и верхового коня из погребения 5. 1 - наконечник копья; 2-6 - наконечники стрел, 7 - удила; 8, 9 - стремена; 10 - подпруж-ная пряжка; 11 - кресало; 12-17 - детали колчана; 18-19 - петли для пут; 20 - нож; 1-17, 20 - железо; 18, 19 - кость.

Оружие из кенотафа Андреевская щель

Помещенное в могильную яму оружие представляет собой практически полный набор наступательного (сабля, наконечник копья, наконечники стрел) и защитного (кольчуга, шлем) вооружения.

Сабля¹ с прямым однолезвийным, на 13 см от конца обоюдоострым клинком с широким долом на одной из сторон (лицевой). На тыльной стороне клинка, у его окончания – выступ-елмань, у основания на лезвии – пластинчатая обойма. Общая длина сабли 71 см, черен для рукояти выделен с обеих сторон, слегка наклонен в сторону лезвия (Рис. 5: 1). Перекрестие напускное, овальное в плане, верхнее основание его прямое, нижнее в виде тупого угла, направленного вершиной к клинку, с двумя вытянутыми каплевидными выступами по сторонам. На лицевой стороне перекрестия поперечные бороздки – гнезда для инкрустации проволокой цветного металла, утраченной при кремации (Рис. 5: 1а). В могилу сабля была помещена свернутой в 1,5 оборота. Железное навершие рукояти имеет форму овальной втулки с выпуклым уплощенношаровидным завершением, на основании по обеим сторонам полукруглые выступы, соединенные стержнем, над ними с лицевой стороны – кольцо для темляка (Рис. 5: 1б). От ножен сабли сохранились железные детали: дуговидно изогнутая портупейная скоба (Рис. 5: 1в) и наконечник ножен в виде овальной втулки с выпуклым уплощенно шаровидным завершением. Лицевая сторона наконечника покрыта поперечными бороздками, служившими, как и на перекрестии, гнездами для инкрустации проволокой цветного металла (Рис. 5: 1г).

Форма перекрестия сабли напоминает гарду парадной сабли из катакомбы 14 Змейского могильника². Время изготовления змейской сабли В. А. Кузнецов определяет XI в., время помещения в погребение – XII в.³ Имеется сходство и с некоторыми сабельными перекрестиями из кремационных погребений могильника Черноклен в Западном Закубанье⁴. Сабельные клинки с долом известны в материалах

Наконечник копья массивный, с круглой конической втулкой, плавно переходящей в четырехгранное перо в форме вытянутого треугольника (Рис. 4: 1). Длина наконечника 28 см.

От колчана сохранились железные пластины, скобы, небольшой гвоздик (Рис. 4,12-17). Колчанный набор состоял из пяти наконечников стрел. Все наконечники черешковые, с высоким порожком, три имеют перо ланцетовидной формы, четвертый, самый крупный – лавролистной, пятый наконечник представляет собой вильчатый срезень (Рис. 4: 2-6). Длина наконечников от 7,5 до 13 см.

Кольчуга оказалась сильно коррозированной и в момент раскопок представляла собой бесформенный монолит, распавшийся при выемке на четыре крупных и множество мелких кусков. Из-за коррозии техника плетения не ясна. На отдельных участках отчетливо видно чередование колец диаметром 0,8 см и диаметром 0,9 см, сечение колец овальное.

Железный шлем сфероконической формы высотой около 30 см, склепан из двух половинок путем крепления при помощи заклепок к их стыкам с внутренней стороны узкой пластины (Рис. 5: 2). Шлем увенчан восьмигранным навершием с овальным отверстием в верхнем основании и двумя круглыми отверстиями, расположенными на противоположных гранях (Рис. 5: 2а). Тулья шлема украшена приклепанными к основе ажурными пластинами с медными прокладками, изображающими бутоны и побеги. Поверхность шлема, возможно, была посеребрена – при реставрации отчетливо были видны капельки белого металла от расплавившейся при кремации амальгамы. На одном из стыков – выпуклая четырехугольная заклепка – след ремонта (?) (Рис. 5: 2б).

В целом шлем близок древнерусским сфероконическим шлемам II типа по классификации А. Н. Кирпичникова². В отличие от большинства древнерусских шлемов он, как указывалось, склепан не из четырех, а из двух пластин. Шлем подобной конструкции поступил в 1894 г. в Эрмитаж из Археологической комиссии³.

Отдельно найдена кольчужная бармица шлема в виде свернутой ленты шириной около 20 см. Бармица сплетена из колец диаметром 0,7 см, сечение колец овальное, по краю (верхнему – ?) прикреплена тонкая железная лента.

Рис. 5. Предметы вооружения из погребения 5 и их детали. 1 - сабля (реконструкция), 1а - перекрестие, 1б - навершие рукояти, 1в - портупейная скоба, 1г - наконечник ножен; 2 - шлем (реконструкция), 2а - навершие, 2б - следы ремонта.
В качестве бонуса фотографии сабли и наконечника ножен и Археологическского музея г. Анапа

Помимо оружия в состав инвентаря погребения входили предметы воинского снаряжения: железный нож длиной 17 см с прямым клинком и выделенным черенком, на одной из сторон клинка вдоль спинки, прослеживается узкий желобок (рис. 4: 20); овальнорамчатое кресало размерами 5х2,5 см с уплощенной рабочей частью и сомкнутыми, заходящими друг за друга концами (Рис. 4: 11); костяные петли, служившие креплениями пут, в форме вытянутых (длина 6-6,3 см) пластин, одна сторона которых прямая, другая слегка скруглена, в центральной части – прямоугольное отверстие (Рис. 4: 18, 19). Все предметы, относящиеся к снаряжению всадника, хронологически недостаточно выразительны, большинство имеет широкий период бытования (X-XIII вв.).

Особняком стоит найденная в погребении монета. Она относится к чекану боспорского царя Митридата VIII и датируется 39/40-41/42 гг. н.э.¹ В данном случае, судя по всему, имеет место использование древней монеты, не имевшей практического назначения и, очевидно, помещенной в могилу в ритуальных целях².

Датировка и приналежность кенотафа

Таким образом, хронологически выразительные предметы комплекса, прежде всего великолепный уздечный набор, позволяют относить захоронение к первой половине XII в. Наличие следов воздействия огня на сопровождающих погребение предметах дает основания связывать публикуемый комплекс с кругом средневековых погребальных памятников, совершенных по обряду трупосожжения.

Обряд кремации появился на Северо-Западном Кавказе (в Закубанье и Причерноморье) в середине VIII в. и сохранялся здесь, видоизменяясь со временем в отдельных элементах, вплоть до XIII в. Если на начальном этапе, во второй половине VIII-IX вв., кремированные останки погребенного вместе с обожженным инвентарем укладывались в неглубокие ямки Борисовский, третья хронологическая группа³, Дюрсо, вторая хронологическая группа, или четвертый период по новейшей периодизации⁴, Псекупский 1⁵, Казазово II⁶, Молдавановский⁷, то в X-XII вв. прах обычно помещался в керамические сосуды-урны Убинский⁸, Колосовка I⁹, Псекупские 2 и 4¹⁰, Абинский 4¹¹, Черноклен¹², Циплиевский¹³, Ленинахабльский¹⁴, Бжид 1¹⁵, а в XII-XIII вв. получил распространение обычай возведения над погребением курганной насыпи (курганы в окрестностях Новороссийска и Геленджика¹⁶.

Единичные захоронения боевых коней, сопровождающие погребения воинов, отмечены на могильниках X-XII вв. Черноклен¹, в курганах XII-XIII вв. такие захоронения становятся традиционными².

Отсутствие в могильной яме кремированных останков человека не позволяет определить публикуемый комплекс как погребение. Не исключено, что урна с прахом была погребена вне пределов могильной ямы. Как сообщил автору А. В. Дмитриев, подобные случаи известны в курганах XIII в. в районе Новороссийска, причем в нескольких случаях урна находилась за спиной лошади, к северу от могильной ямы, а этот участок на могильнике Андреевская щель остался неисследованным. Однако более вероятным представляется считать рассматриваемое захоронение кенотафом.

Судя по многочисленным находкам предметов вооружения в большинстве закубанских и причерноморских кремационных погребений, носители этого обряда составляли довольно милитаризованное общество, одним из видов деятельности которого был военный промысел. Неотъемлемой частью этого прибыльного, но опасного промысла являлись вооруженные набеги, причем, возможно, очень дальние. Несомненно, что далеко не все павшие в боях участники таких походов могли быть погребены на родине (если вообще их тела доставались соплеменникам). В таком случае на родине погибшего мог сооружаться кенотаф.

Такие ложные погребения известны на могильниках с трупосожжениями. Так, среди погребений третьей хронологической группы Борисовского могильника В. В. Саханевым выделено семь комплексов предметов, несущих следы пребывания в огне, но не сопровождавшихся кремированными останками человека³. В двух случаях (погребения 134 и 144) комплексы представляли собой комплекты предметов вооружения и конского снаряжения, причем «погребение 134» является одним из самых насыщенных инвентарем комплексов Борисовского могильника⁴. Кенотафом, судя по всему, было и погребение VIII-IX вв., открытое при раскопках меотского Тахтамукаевского могильника – оно представляло собой скопление обожженных предметов вооружения и конской узды и не содержало останков человека⁵. При раскопках могильника Бжид 1 открыт сопровождавшийся захоронением коня кенотаф, синхронный группе кремационных погребений XII в.⁶ Захоронения коней XII-XIII вв., сопровождавшихся несущими следы пребывания в огне саблями при отсутствии кремированных останков человека,

Вопрос об этнической атрибуции носителей обряда трупосожжения в Закубанье и Причерноморье, несмотря на большое число исследованных памятников, долгое время был далек от окончательного решения². Так, Е. П. Алексеева предполагала, что кремации следует считать погребениями предков абазин3, М. Л. Стрельченко и М. Г. Минеев – одной из разновидностей погребального обряда адыгов⁴. А. В. Дмитриев, А. В. Пьянков и В. А. Тарабанов находили в погребальной обрядности и материальной культуре носителей традиции трупосожжения элементы, позволяющие связывать эти памятники со степными кочевниками – тюрками или тюрко-уграми⁵. В последние годы А. В. Пьянковым и Е. А. Армарчук приведены аргументы, дающие основание идентифицировать носителей обряда кремации в Закубанье и Причерноморье с историческими касогами6. Аналогичное мнение об этнической атрибуции закубанских и причерноморских кремаций высказывал и автор настоящей статьи⁷.

Публикуемое захоронение, как, впрочем, и другие открытые на могильнике Андреевская щель погребения, не дают новой информации в поддержку какой-либо из перечисленных гипотез. Однако, вне зависимости от этнической принадлежности, этот неординарный, как по обряду, так и по выразительному вещевому набору, комплекс позволяет связывать пока еще мало изученные средневековые древности района Анапы с широким кругом средневековых культур Северного Кавказа.

Источник: А. М. Новичихин. Воинский кенотаф с захоронением боевого коня на средневековом могильнике Андреевская щель. Военная археология: Сборник материалов семинара при Государственном историческом музее. – М.: Квадрига, 2008.