Шлем из Квасниковки и другие

За последние десятилетия отечественная археологическая наука добилась определенных успехов в изучении памятников культуры кочевников степей Евразии, о чем свидетельствует ряд интересных публикаций последнего времени¹. Этот интерес совпадает с мировой тенденцией археологии, обратившей с 1980-х гг. пристальное внимание на самобытную материальную культуру средневековых номадов. Новые данные позволяют оценить ранее сделанные находки. В первую очередь это относится к предметам снаряжения, в том числе и защитного, изучению которого до начала 1990-х гг. уделялось явно недостаточно внимания. Изучение предметов снаряжения на основании новых данных позволит с большей точностью датировать ранее обнаруженные погребения и по-новому оценить комплекс содержащихся в них предметов. Примером может служить анализ предметов из погребения кочевника, обнаруженного летом 1959 г. недалеко от г. Энгельса Саратовской области.

За опытно-мелиоративной станцией при размыве оврага слева от дороги на с. Квасниковку (тогда Терновского района) было обнаружено погребение то ли местными жителями, то ли рабочими-дорожниками. К исследованию известным поволжским археологом Е.К. Максимовым оно было сильно разрушено и, вероятно, частично разграблено находчиками. Исследования Е.К. Максимова показали, что на глубине 1,3 м от современного уровня грунта находилась широкая прямоугольная могильная яма, ориентированная по линии восток-запад². В могиле находился костяк взрослого мужчины и части коня: череп и отрубленные псредние и задние конечности, о чем, по мнению ученого, свидетельствовал и разбросанные около ямы и по склону оврага кости. В связи с плачевным состоянием погребения установить устройство и размеры могильной ямы. расположение тела погребенного, костяков коня и сопроводительного вещевого комплекса не представилось возможным.

Из вещевого комплекса, входящего в состав погребального инвентаря, сохранились лишь шлем, стремена, фрагменты кольчужного полотна, удила, металлическая пряжка, которые были сданы в музей. В музей был также передан череп погребенного с приставшими остатками кожаного подшлемника, следы которого обнаруживаются и внутри шлема. Был сделай обоснованный вывод о том, что шлем находился на голове покойного в момент погребения. В 1987 г. в мастерской известного антрополога М.М. Герасимова Г.В. Лебединской была проведена реконструкция по черепу внешнего облика погребенного (рис. 1)¹. На голову бюста был водружен шлем в том виде, в котором он был описан в первой публикации памятника. В публикации 1960 г. дано следующее описание шлема: «Из сохранившихся вещей наибольший интерес представляет шлем. Его высота — 18 см, диаметр по нижнему краю – 20,5 см, окружность – 64,5 см. Шлем изготовлен из железа и сверху покрыт свернутым в виде конуса бронзовым листом, края которого внизу и вверху загнуты внутрь. По нижнему краю венца имеются дырки с железными гвоздиками, которыми бронзовый лист скреплен с железным корпусом. Внутри шлема – следы подкладки из грубой ткани и тонкой кожи... Подвершие шлема украшено двумя бронзовым и позолоченными пластинками, составляющими розетку. Высота розетки – 3,2 см. Пластинки розетки прикреплены к корпусу двумя железными штифтиками каждая. В центре розетки имеется маленькое отверстие от некогда бывшего здесь навершия в виде небольшого стерженька, прикрепленного к пластинкам четырьмя маленькими заклепками.

Каждая пластинка на подвершии разделена на два поля с рельефным чеканным изображением птиц, отличающимся добротностью и расчлененностью своего рисунка на отдельные схематизированные детали. Туловище птиц оформлено в виде сердцевидной рамки с французской лилией в центре. Края пластинок с трех сторон оформлены линиями и выпуклыми точками.

Начельное украшение, ромбовидной формы, не сохранилось, но его следы четко прослеживаются на поверхности шлема»².

В 2005 г. благодаря содействию заведующей экспозиционным отделом Энгельского краеведческого музея О.В. Сергеевой нам удалось ознакомиться с описанным шлемом и комплексом обнаруженных вместе с ним вещей. Шлем и часть вешен к тому моменту были подвергнуты реставрации, выявившей неизвестные первому исследователю комплекса.

При детальном исследовании шлема (инв. № ЭКМ 297/4) было установлено, чго его корпус имеет близкую к вытянуто-куполовидной форму. Пропорции корпуса таковы, что, несмотря на безусловную принадлежность к группе куполовидных, визуально складывается ощущение «яйцсобразности» купола (рис. 2). Высота шлема с накладкой составляет 215 мм. высота купола без накладки - 187 мм. внутренний диаметр шлема равен 210x230 мм. Металл корпуса сохранился плохо: под слоем окислов отсутствует металлическое ядро, что не позволяет реконструировать конструкцию стальной основы шлема. Верхняя часть шлема имеет отверстие диаметром 40 мм, которое закрывалось навершием. Весь корпус шлема обтянут бронзовым или латунным листом толщиной около 0,5 мм. форма которого повторяет геометрию основы из черного металла. Состояние обтяжки удовлетворительное; она покрыта многочисленными трещинами, вмятинами, незначительная часть материала утрачена, вследствие чего образовались отверстия с неровными краями. Материал обтяжки несет на себе выраженные следы выколотки и обработки поверхности шлифовочным слесарным инструментом (напильниками, брусками) в виде характерных трасс. Обтяжной лист образован тремя сегментами, близкими к треугольной форме, соеднненнными пайкой припоем, в настоящий момент имеющим желтый цвет. Края обтяжки загнуты внутрь шлема, нижний – не более чем на 10 мм, верхний – до 2-2,5 мм. По нижнему краю венца шлема по всей окружности пробиты отверстия диаметром около 3 мм, отстоящие друг от друга на расстоянии около 35 мм. В некоторых из них прослеживаются остатки металлических деталей, которые Е.К. Максимов в 1959 г. определил как заклепки для фиксации обтяжки на корпусе шлема. Вместе с тем их количество в настоящий момент таково, что нельзя с уверенностью судить, служили ли они для фиксации обтяжки, крепления подшлемника или подбородных ремней. На обтяжке шлема, в местах, ранее покрываемых навершием, сохранились следы позолоты, нанесенной как бы широкими мазками, что косвенно может свидетельствовать об использовании ртутной амальгамы для покрытия драгоценным металлом (рис. 3). Аналогичный способ позолоты хорошо прослеживается на шлемах из Никольского и Чингульского курганов. В лобной части шлема на обтяжке заметен участок окислов арочной формы с четко выраженной границей (рис. 4), который Е.К. Максимов правильно определил в качестве следа налобной пластины (предположительно похищенной лицами, обнаружившими шлем); конфигурацию пластины не представлялось возможным определить из-за плохого состояния находки. В настоящий момент есть основания полагать, что геометрия пластины была близка к налобной пластине шлема из Лыкова (так называемый шлем Ярослава Всеволодовича)¹. Об ее орнаменте, к сожалению, нельзя судить.

Навершие шлема из медесодержащего сплава (бронза либо латунь) в настоящий момент представлено его основанием, состоящим из двух частей, ранее соединенных пайкой воедино (рис. 5). Каждая часть имеет два орнаментированных поля специфической крино-ромбовидной формы. Орнаментальные поля окантованы рельефными линиями и полосой полусферических выступов. В  центре каждою поля помещено образованное рельефными линиями изображение сидящей птицы с длинным клювом, хохолком на голове, пышным хвостом и поднятыми крыльями, от которых отходит растительный побег. Тело птицы украшено изображением ростка трилистника (крина). Высота навершия составляет порядка 48 мм. Толщина элементов навершия колеблется от 0.8 до 2,2 мм. Характер оборотной стороны деталей (отсутствие контура рисунка), особенности рельефа и характер обработки орнамента позволяют сделать вывод о том, что они были отлиты, а затем орнамент был доработан штихелями. К сожалению, следы позолоты, отмеченные Е.К. Максимовым, в настоящий момент не сохранились. Основание навершия крепилось к шлему четырьмя металлическими заклепками диаметром 2-2,5 мм, шляпки которых спеклись с деталями основания. В верхней части каждой детали имеется по два маленьких отверстия диаметром не больше 1,5 мм, посредством которых, по мнению Е.К. Максимова. крепилась верхняя часть навершия. Благодаря находке аналогичного относительно целого навершия в ходе археологических исследований Нового Сарая (инв. № Сар-15), мы можем утверждать, что верхняя часть навершия состояла из полой трубки с валикообразным утолщение наверху (рис. 6)¹.

Внутри шлема сохранились фрагменты кожи с отпечатками ткани (рис. 7), что в совокупности с данными первого публикатора позволяет предполагать кожаную подкладку шлема, одетого на матерчатую шапочку на голове покойного. О таком головном уборе можно судить по многочисленным изображениям на каменных бабах южнорусских степей половецкого времени.

Остатки кольчужного плетения в погребении в настоящий момент представлены одним фрагментом (инв. № ЭКМ 297/3), по состоянию которого невозможно определить ни диаметр колец, ни диаметр проволоки (рис. 8). По публикации Е.К. Максимова кольчужная сетка была изготовлена из круглых в сечении колец диаметром 7-8 мм.

Железные стремена из погребения (инв. № ЭКМ 297/1) состоят из вытянутоокруглой дужки и узкой закругленной книзу подножки. Верхняя часть дужки расплющена, образует вверху треугольный, а внизу полукруглый выступ. Прорезь под ремень прямоугольной формы (рис. 9).

Из трех обнаруженных удил лучше сохранились одни, которые и отреставрированы (инв. № ЭКМ 297/2). Удила состоят из одного фрагмента трензеля, на конце которого располагается кольцо в форме короткого цилиндра, свернутого из расплющенного конца трензеля, в которое вставлено круглое подвижное кольцо (рис. 10).

Железная подпружная пряжка (инв. № ЭКМ297/6) включает прямоугольную плоскую рамку и остатки, вероятно, округлого язычка (рис. 11).

Остатки костяных накладок шириной около 1,5 мм имеют линзовидное сечение. Оконечности пластинок там, где не наблюдается выраженных сломов, закруглены либо срезаны под углом. Некоторые имеют отверстия диаметром не более 2 мм (рис. 12).

О принадлежности накладок к деталям погребального инвентаря нет весомых доказательств. Е.К. Максимов считал их деталями декоративной отделки седла¹. К.И. Нарожный предполагает, что они могли быть нс только элементами отделки седла, но деталями колчана². Последнее кажется более обоснованным, поскольку подобные узкие костяные накладки изображены на колчанах святых воинов известной иконы из Анатолии конца XII -начала XIII вв.

Е.К. Максимов отмечал сходство шлема с обнаруженным Н.Е. Бранденбургом в кургане у с. Бабичи (бывшего Черкасского уезда Киевской губернии) и шлемом, найденным в 1939 г. В тайнике под Десятинной церковью в Киеве³. На основании датировок аналогов Е.К. Максимов отнес время бытования шлема из погребения к XII -первой половине XIII вв. Свое мнение он подкрепил ссылкой на изобразительные источники Великого Новгорода, проанализированные Л.Ф. Медведевым шлемы воинов на обломке деревянного блюда и на рисунке школьника. Обе находки датируются концом XII -началом XIII вв.⁴ Отмечая близость изображений птиц на навершии шлема изделиям русской мелкой пластики, ювелирных изделий и орнаментов белокаменной резьбы, Е.К. Максимов высказал предположения о том, что шлем мог быть изготовлен либо русскими оружейниками, либо на территории Волжской Булгарин по русским образцам⁵.

В целом датировка рассматриваемого погребения концом XII -началом XIII вв. не вызывает сомнений. Ее подтверждает анализ элементов конской упряжи из захоронения: стремена типа ДII; удила типа ГIV, подпружная пряжка группы АI – железных пряжек по классификации Г.А. Федорова-Давыдова, бытовавших в среде кочевников Восточной Европы в период конца XII -начала XIII вв.⁶ В пользу датировки говорит и обряд захоронения, при котором детали вооружения были одеты на тело погребенного, а конь – расчленен⁷. По такому обряду погребены воины захоронений Ковали, Липовец, Бурты, Таборовка, Вышгород (Киевской области), № 129, Северный Маныч, хутор Пролетарский, курганы № I, IV курганной группы, расположенной у ст. Дмитриевской, погребения 1 кургана 1 могильника «Кривуша-84» и которые датируются XIII -началом XIV вв.⁸

Место изготовления шлема и его соотнесенность с аналогиями, предложенными Е. К. Максимовым и Г.А. Фелоровым-Давыдовым, вызывают сомнения¹.

В настоящий момент широко известно несколько шлемов, внешний вил которых имеет некоторое сходство с нашим шлемом. Это так называемые шлемы из Бабичей, Верхне-Янченково, Шилово (один шлем). Никопольская обл. (совхоз Садовник-Городник). Их общим признаком является позолоченная обтяжка корпуса и орнаментированное навершие.

А. И. Кирпичников относит подобные шлемы к категории сфероконических типа IIА. Исследователь пишет: «Тип IIА, являющийся разновидностью сфероконических. не представляет целостной группы. Для него высказаны только общие характеристики, высказанные для типа II, детали же весьма различны»². Г.А. Федоров-Давыдов такжс относит данные шлемы к группе «неглубоких сфероконических шлемов с ровным краем, с бармицей», выделяя их в Тип IV классификации шлемов кочевников Восточной Европы. Относить данные шлемы к группе сфероконических неверно: сфероконичность шлемам этой группы придает не контур купола, а геометрия купола в сочетании с навершием. Если благодаря форме навершня прослеживается у шлемов из Бабичей, Нерхне-Янченково, совхоза Сдовник-Городник, то у шлема из Шилова (в меньшей степени) и рассматриваемою нами шлема из Энгельса её проследить нельзя из-за иной геометрии навершня.

Шлем из Энгельса, несмотря на определенное сходство с перечисленными образцами, отличается особенностями конструкции и отделки.

Наилучшая сохранность у шлема из Бабичей, неоднократно публиковавшегося в изданиях по вооружению Руси и материальной культуры кочевников восточноевропейских степей¹. Он конструктивно состоит из куполовидного корпуса, бронзовых навершия и венца. Все детали шлема были позолочены. Корпус имеет клепанно-сегментную конструкцию и составлен из двух деталей, соединенных потайным швом. Сверху корпус обтянут медным золоченым листом (толщиной 0.5 мм), на котором отчетливо просматривается один паянный шов. Обтяжка корпуса шлема зафальцована внутрь корпуса вдоль верхнего и нижнего края. Верхняя часть корпуса имеет отверстие диаметром 10 мм. закрытое бронзовым коническим навершием толщиной нс более 1 мм. Навершие крепится к корпусу шлема посредством четырех заклепок с полусферическими шляпками. Навершие разделено на четыре сектора гравированными полосами. Полосы, соединяясь друг с другом вдоль нижнего края, в центре каждого сектора образуют стилизованную растительную трехлистную фигуру (крин). Орнаментальное поле покрыто сплошным точечным фоном, кроме гладкой полосы вдоль нижнего края, ограниченной сверху зубчатой каймой. В верхней части навершия имеется отверстие, которое могло образоваться после утраты декоративного шпиля. Венец зафиксирован на корпусе заклепками и покрыт гравированным орнаментом, в основе которого волнистая полоса, несущая в вершинах волн «процветшие» фигуры в виде сдвоенного листа с каплевидным образованием в основании. Нижний край венца снабжен небольшими отверстиями диаметром около 2 мм. Лицевая часть шлема, возможно, обозначена неглубоким прямоугольным вырезом в полосе венца. Высота шлема составляет 178 мм, диаметр – 218x234, толщина корпуса вместе с обтяжкой 1-1,2 мм. А.Н. Кирпичников на основе анализа орнамента определил русское происхождение шлема как и отнес его к XII -первой половине XIII вв. Для сравнения исследователь привлек орнаменты Евангелия 1164 г., констатировав полное совпадение «вплоть до капелек на изгибах листа»².

Шлем из Верхне-Янченкова в целом похож на шлем из Бабичей³. Его особенностью является воронковидное навершие, придающее контуру шлема сфероконичность, при этом сам корпус имеет ярко выраженную куполовидную геометрию. Навершие и венец орнаментированы менее вычурно, чем шлем из Бабичей, рисунок состоит из волнистых пересекающихся линий и схож с орнаментами ХН-ХШ вв. Навершие изготовленно из медного сплава толщиной около 1 мм. По нижнему краю шлема через венец пробито 75 отверстий. Лицевая часть обозначена отсутствием отверстий на участке в 100 мм⁴. Датировку шлема из Верхне-Янченкова позволяет уточнить орнамент фресок Спасо-Преображснского собора Мирожского монастыря (Псков) 1140-х гг., идентичных орнаменту шлема¹.

Неподалеку от г. Шилово Рязанской области в местечке Дубки и 1020-х гг. крестьянами был разрыт Добрынин курган и найдены обрывки кольчуги, меч и шлем. Сохранилась зарисовка, сделанная тогда же в музее школы 105 Шиловcкого района, где предметы хранились некоторое время. В дальнейшем они, возможно, погибли в годы Великой Отечественной войны².

Конструкция шлема неизвестна. Согласно записи, сделанной со слов крестьян, раскопавших курган, шлем имел монолитный железный корпус с приклепанным позолоченным бронзовым конусовидным навершием и позолоченным бронзовым венцом. Венец был покрыт стилизованным растительным орнаментом.

Датировать данный шлем можно временем, не позднее XII -началом XIII вв., о чем свидетельствуют особенности сопутствующих находок: конструкция эфеса меча с небольшой крестовиной и трехчатным навершием с ладьевидным основанием.

Шлем, обнаруженный в ходе раскопок в Никопольской области (совхоз Садовник-Огородник), по геометрии очень близок экземпляру из Бабичей. Орнаментальное поле навершия разбито не на четыре сектора, а на пять. Полоса венца утрачена³.

С перечисленными находками, по мнению А.Н. Кирпичникова, можно соотнести два шлема, из станиц Луганской и Есауловской Полонья, хранящихся в Музее Донского казачества в Новочеркасске. На шлемах сохранилась медная обтяжка; венцы и навершия утрачены, но они не могли принципиально отличаться от рассмотренных выше⁴.

О месте изготовления шлемов высказано несколько мнений, сходящихся на том, что орнаментика и техника выполнения декоративных элементов указывают на один из оружейных центров Древней Руси⁵, а нахождение их в погребениях кочевников объясняется тесными торговыми связями с русскими городами.

Как видно из приведенного описания, группа, к которой относят шлем из Энгельса, помимо общих конструктивных признаков имеет различия. Общим для шлемов является только куполовидная форма, наличие позолоченной обтяжки из медесодержащего сплава и отверстия по нижнему краю корпуса (или венца). При этом с уверенностью можно утверждать, что шлем из Энгельса отличается более вытянутым куполом, навершием иной конструкции и технологии; ранее имел налобную пластину (которой не было на шлемах типа бабичского), на нем не был устновлен венец и он не предусмотрен конструкцией. Навершие боевого наголовья несет орнаментальный мотив (птица), отсутствующий на остальных описанных шлемах. Геометрией, наличием налобной пластины и формой основания наверпшя шлем более похож на находку в Лыкове (так называемый «шлем Ярослава Всеволодовича»)¹. Шлем из Лыкова близок наголовью из грабительских раскопок кургана под г. Ногайском (бывшей Таврической губернии), нахождение которого в настоящее время неизвестно. К лобной части корпуса ногайского шлема была прикреплена медная накладка длинной около 13 см с изображением Св. Прокопия и соответствующей подписью²: он. как и шлем из Энгельса, происходит из кочевнического погребения, который по аналогии с шлемом из Лыкова, может быть датирован концом XII-XIII вв.

Опираясь на анализ конструктивных и орнаментальных особенностей шлемов. близких шлему из Энгельса, можно прийти к следующим выводам. Он, без сомнения, относится к группе куполовидных, однако характер отделки отличает его от аналогичных бабичскому и лыковскому. Конструктивные особености, техника изготовления деталей, специфика художественного оформления говорят о том. что шлем должен расматриваться в самостоятельной подгруппе куполовидных шлемов в рамках классификации по элементам художественной отделки.

О месте изготовления шлема судить чрезвычайно сложно. Е.К. Максимов был прав, указав в качестве такового Волжскую Булгарию³: орнамент основания навершия очень близок художественным мотивам, имевшим широкое распространение на ее территории в конце XII-XIII вв.⁴; ее ремесленные центры обладали технологическими возможностями по отливке художественного навершия и нанесению позолоты. Находка аналогичного навершия на территории Нового Сарая с сохранившейся султанной трубкой (очень похожей на распространенные в кочевой среде с VII-VIII вв.) также подтверждает высказанное предположение.

Конструктивная близость шлема русским образцам может свидетельствовать в пользу общих традиций в производстве элементов защитного снаряжения у соседних государств, имевших схожие черты военного дела и материальной культуры⁵.

Навершие в Новом Сарае было найдено в слое XIV в., и можно высказать осторожное предположение, что в Поволжье шлемы этого типа могли употребляться на всем протяжении XIII в., а в начале XIV вв. – уже в качестве богато украшенноно, но архаичного но конструкции и отделке боевого изголовья хронологические рамки бытования шлемов потволяют предложить датировку Саратовского захоронения не только конном XII началом XIII вв.. но и серелиной - второй половиной XIII в. Оно. без сомнения, принадлежало представителю половецкой воинской элиты. Погребальный обряд, характерный для кочевников Предкавказья и южноруских степей, может объясняться тем. что покойный принадлежал к среде половцев, поступивших на службу к монгольским ханам и переселенным на земли среднего и нижнего течения Волги. Защитное снаряжение в погребении ставит его в особый ряд в Саратовском Заволжье среди немногочисленных погребений поздних кочевников.

Рис. 1. Скульптурный портрет кочевника из погребения около г. Энгельс. Реконструкция Г. В. Лебединский	Рис. 2.  Шлем из погребения (общий вид) Рис. 3. Фрагмент обтяжки шлема со следами позолоты	Рис. 4. Передняя часть шлкма со следами окислов от налобной пастины. Рис. 5. Две детали, образующие основание навершия шлема
Рис. 6. Навершие шлема, найденное в Новом Сарае (по М. Д. Полубояриновой). Рис. 7. Внутренняя поверхность шлема с прикипевшими остатками кожаных деталей ткани.	Рис. 8.  Фрагмент кольчужного плетения. Рис. 9. Стремя	Рис. 10. Фрагменты удил. Рис. 11. Подпружная пряжка

Автор: Д. С. Коровкин. Снаряжение всадника из погребения около города Энгельса в Саратовском Заволжье (новые данные) // Военная археология. Сборник материалов Проблемного Совета «Военная археология» при Государственном Историческом музее. Выпуск 2. Москва, 2011.

Два шлема из Новочеркасского музея истории Донского казачества

Находки шлемов эпохи средневековья, несмотря на масштабные исследования в восточно-европейской степи, достаточно редки.

В Новочеркасском музее истории донского казачества хранятся два однотипных сфероконических шлема, обнаруженные в конце ХIХ -начале ХХ вв. На вершине оба имеют отверстия для крепления навершия с втулкой-гнездом для плюмажа или султанчика. Основания шлемов прямые. Снаружи каркас из железных пластин обтягивался листом бронзы. В одном случае сохранились фрагменты бронзового покрытия с остатками железного каркаса (III-348), в другом железный каркас сохранился более полно (III–347).

От шлема III–348 сохранилась тонкая бронзовая оболочка, под которой местами прослеживались остатки железного пластинчатого каркаса. Край бронзовой оболочки был загнут за железный край каркаса и прижат к нему. Одна сторона бронзовой оболочки сильно утрачена, в верхней части имеется отверстие для крепления бронзового навершия. Для этого по краю отверстия в оболочке было пробито изнутри шлема маленькое отверстие. Тогда как вдоль прямого края и чуть выше основания шлема располагались два маленьких отверстия диаметром 0,2 см на расстоянии 13 см, видимо, для присоединения кольчужной бармицы. Судя по тлену, в основании бронзовой оболочки был кольцевидный обруч из ленты шириной около 1,5 см. Высота бронзовой оболочки – 19 см, диаметр верхнего отверстия 2,5 см, основания – около 19 см (Рис. 1: 1).

К поверхности приклеена бумажная этикетка с надписью: «р. Дон ст. Есауловская», из-под которой выглядывает нижний край более ранней, на которой видна только цифра «1893» – время поступления в коллекцию.

В каталоге археологических находок Музея истории донского казачества, составленном Б. А. Раевым, отмечено, что не известны не только обстоятельства находки, но даже источник поступления бронзового шлема из «уроч. Частые у хут. Захарова ст. Есауловской»¹.

В каталоге Х. И. Попова под № 1082 указано, что «медная оболочка с шлема» имела «верхнюю остроконечную накладку к ней с концом»² . Ее размеры точно соответствуют шлему III-348.

По каталогу, шлем был «найден близ хут. Захарова ст. Есауловской, в урочище Частых, в Большом кургане казаком Алексеем Суховым. В музей шлем поступил от окружного атамана Второго Донского округа В. П. Сергеева»³.

В рукописной описи, составленной Х. И. Поповым по округам и по годам еще до подготовки каталога археологического отдела Донского музея (ныне Новочеркасского музея истории донского казачества), значатся панцирь и медный шлем. Предметы были переданы в мае в 1893 г. Находки были обнаружены в юрте ст. Есауловской близ хут. Захарова в урочище Частые в Большом кургане казаком Алексеем Суховским⁴.

В той же описи под 1886 г. среди находок из 2-го Донского округа перечислены вещи Курнаковых, которые были переданы в музей в октябре есаулом Мишаревым. Среди них – «панцырь и шлем» А в начале абзаца отмечено и перечеркнуто «от Сергеева»¹.

2. Бок шлема № III–347 сильно фрагментирован. В одном случае железные пластины соединены внахлест, а поверх их лежит узкая полоска железа шириной 2,5 см, выступающий край которой, по-видимому, перекрывался железным обру- чем, расположенным у основания шлема.

Верхний край шлема имеет небольшое круглое отверстие диаметром 2,1 см. Оба края бронзовой оболочки, покрывавшей железный каркас, были загнуты и зафальцованы. На край верхнего отверстия, судя по окислам, надевалось несохранившееся бронзовое навершие для крепления плюмажа или султана. На поверхности бронзовой оболочки прослежена кольцевидная кайма шириной 2,5 см от навершия, у нижнего края которой расположена лента позолоты шириной до 0,5 см. Нижний диаметр навершия 7 см. Вдоль нижнего края шлема, на равном удалении от выступающей узкой железной пластинки, расположены два бугорка – окислившиеся заклепки, которые соединяли железный обруч с железным каркасом, обтянутым бронзовым листом. Крепилась ли к шлему при помощи этих заклепок бармица, неизвестно.

Высота бронзовой оболочки – 15,7 см, диаметр верхнего отверстия 2,3 см, основания – около 21,7 см. Толщина стенок 0,4 см (Рис. 1: 2).

На поверхность нанесен красной краской старый номер – 520, к стенке шлема привязана этикетка с № 3597. В инвентаризационной книге 1950-х гг. указан под № 3597 «Большой медный шлем конусообразной формы, в котором сбоку имеется пробоина. Внутри – остатки тонкой древесной прокладки. Найден в ст. Луганской в 1910 г.» (Архив НМДК).

Во время инвентаризации археологических коллекций Б. А. Раевым было отмечено, что шлем (?), найденный в ст. Луганской, поступил в музей в 1910 г., обстоятельства находки неизвестны².

Шлемы этого типа относятся ко II типу по классификации А. Н. Кирпичникова.
Сфероконические шлемы состоят из четырех склепанных пластин, обтянутых медно-бронзовой позолоченной обтяжкой, со втулкой на макушке³. Эти шлемы из кочевнических могил изготовлены «или на Руси, или… более вероятно, в кочевнических мастерских Восточной Европы, знакомых с русской оружейной продукцией»⁴.

Такая форма шлема была неуязвима для прямого удара. Основание шлема было стянуто медно-бронзовым или железным обручем, украшавшимся чеканным орнаментом. Отверстия, расположенные вдоль нижнего края шлема, вероятно, предназначались для крепления кольчужной бармицы. На каменных мужских изваяниях шлемы изображались, как правило, без бармиц⁵.

Шлемы из степных погребений принадлежали знатным воинам и датируются XII–ХIII вв.⁶. В Московской Руси шлемы подобной формы назывались шишаками.

Рис. 1. Шлемы из собрания Новочеркаского музея истории донского казачества 1 – шлем из хут. Захарова ст. Есауловской; 2 – шлем из ст. Луганской

Шлемы кочевников XII-XIII век

Авторы: Л. С. Ильюков, Л. А. Лабунько. Два шлема из Новочеркасского музея истории донского казачества // Военная археология: Сборник материалов семинара при Государствен- ном историческом музее. – М.: Квадрига, 2008.