В статье рассматривается вопрос о культурной атрибуции портупейного наборного пояса, обнаруженного в кургане 5 могильника Березки I. Памятник датирован второй половиной V - началом IV в. до н.э. Курган возведен кочевниками, мигрировавшими в Самарское Поволжье из южноуральских степей, о чем свидетельствуют облик многих вещей и особенности погребального обряда. Один из предметов – портупейный наборный пояс – по своим особенностям наиболее близок поясам, использовавшимся в Скифии. Это позволяет предположить, что он появился у кочевников, оставивших курган 5 могильника Березки I, в результате связей с населением западного «скифского мира».
В 1996-1997 гг. В.А. Скарбовенко раскопала четыре кургана кочевников раннего железного века могильника Берёзки I. Этот памятник находится на водоразделе рек Самары и Чапаевки в Волжском районе Самарской области.
Захоронения кочевников совершены в простых ямах и могилах, имеющих входы-дромосы. Для них характерны надмогильные сооружения из сырцового кирпича и деревянных плах. Отличительной чертой памятника является также интенсивное использование огня в погребальном ритуале. Погребенные, преимущественно мужчины, лежали вытянуто на спине, головами в южном, западном и восточном направлениях. В погребениях обнаружены наконечники стрел, мечи, портупейные принадлежности, части конской узды, ножи, сосуды, ритуальные предметы, украшения, части одежды.
Наибольший интерес представляет курган 5, который содержал одно погребение, совершенное в мавзолее. Мавзолей был возведен из сырцового кирпича и окружен по периметру четырехугольным фигурным рвом. Сооружение впоследствии подверглось интенсивному воздействию огня. Могильная яма имела вход-дромос, который вел внутрь мавзолея непосредственно с его крыши. Погребение было ограблено. Судя по положению костей ног, один из погребенных лежал вытянуто на спине, головой на юг. В могиле обнаружены наконечник стрелы, ворворка, нож, костяная пластина с орнаментом, портупейный пояс, набранный из бронзовых пластин, каменный алтарь, коробка с дробленой раковиной, комок красной краски, серебряная серьга, стеклянный флакон-бальзамарий, бусы, золотая обкладка деревянного сосуда, круглодонный сосудик.
Данные, полученные при исследовании могильника Березки I, представлены в краткой предварительной публикации [1]. Материалы кургана 5 опубликованы В.А. Скарбовенко в отдельной статье [2].
Судя по особенностям обряда, курганы раннего железного века в могильнике Березки I оставлены кочевниками, мигрировавшими в Самарском Поволжье из южноуральских степей [1, с. 73-74]. Это подтвердили результаты исследования могильников Кырык-Оба II, Илекшар I, Лебедевка II в Южном Приуралье. В данных могильниках были открыты курганы с сооружениями в виде мавзолеев из сырцовых глиняных кирпичей, перекрытых деревянными крышами, сожжение мавзолеев, глиняные валы, ямы с дромосами, выявлена южная ориентировка погребенных. Дата курганов - конец VI - первая половина V в. до н.э. [3]. Не исключено, что мавзолеи из сырцовых кирпичей появились у кочевников Южного Приуралья в результате влияния среднеазиатского или переднеазиатского очагов цивилизации. Восточное происхождение группы кочевников, оставивших могильник Березки I, подтверждается также тем, что предметы материальной культуры и образцы звериного стиля, обнаруженные в рассматриваемом памятнике, имеют близкие аналогии среди древностей Южного Приуралья [1, с. 74]. Стеклянные флаконы, идентичные экземпляру из могильника Березки I, известны на территории северо-западного Ирана [2].
«Пластины пояса тонкие, слегка изогнутые вдоль продольной оси. Посередине каждой из пластин проходит слабое вертикальное ребро, придающее поверхности граненый характер. Правый длинный край пластин слегка загнут вниз, левый край плоский и вдоль него пробиты два отверстия для крепления пластины к кожаной основе. Ещё по два отверстия имеются на противоположных узких торцовых сторонах пластин. Длина пластин варьирует от 5,5 см до 7,8 см, ширина – от 0,8 см до 1,2 см. Самые короткие и широкие пластины крепились на концах пояса, по направлению к средней части пояса длина пластин постепенно увеличивалась. При креплении к кожаной основе каждая последующая пластина примерно на треть перекрывала предыдущую: пара правых концевых отверстий налегала на пару таких же, но левых отверстий нижележащей предыдущей пластины» [2, с. 391].
Материалы, происходящие из курганов, исследованных в степях Южного Урала, показывают, что такие пояса не были характерны для культуры кочевников этого региона. В Южном Зауралье известно несколько погребений VII-VI вв. до н.э., содержавших пояса с бронзовыми и железными обоймами прямоугольной формы. Лицевая поверхность этих обойм имеет различное оформление, внутренняя – либо гладкая, либо прорезная [4, с. 140]. Доспехи VI-IV вв. до н.э. долгое время были представлены отдельными фрагментами – «чешуйками» панцирей преимущественно из памятников Поволжья [5, с. 75; 6, с. 52]. Однако при исследовании Филипповского I могильника и некоторых других памятников были получены образцы защитного вооружения, в том числе панцири [7, с. 65-74; 8, 9]. При этом только в кургане 3 Филипповского I могильника была обнаружена часть доспеха, набранная из крупных железных пластин, положение которых позволило предположить, что это была либо пристегивающаяся поясная часть панциря, либо пояс [7, с. 67].
Обратимся к материалам Приаралья, Тувы, Казахстана, Горного и Степного Алтая. До недавнего времени количество поясов, обнаруженных в погребениях VII-III вв. до н.э. на территории этих регионов, было сравнительно невелико [10, с. 20]. Предполагалось, что наборные пояса являются принадлежностью воинов с высоким социальным статусом. Впоследствии исследование мерзлотных малых курганов пазырыкской культуры на Юго-Восточном Алтае и Укоке позволило получить большое количество наборных поясов с бляхами из обычно не сохраняющихся дерева и кожи [11, с. 27].
Однако азиатские кочевники использовали пояса иных типов по сравнению с тем, что был найден в могильнике Березки I. Среди сакских материалов, рассмотренных М.В. Гореликом, боевые пояса имели бронзовый набор, который представлял собой простые прямоугольные обоймы, литые, насаженные на ремень на некотором расстоянии друг от друга [12, с. 127-128]. В.Н. Добжанский выделил несколько типов поясов, существовавших в раннем железном веке у населения Южной Сибири и Центральной Азии. В VII-VI вв. до н.э. бытовали пояса с бляхами-обоймами. В редких случаях бляхи украшались изображениями в зверином стиле, а также полусферами и полосами с полусферическими выступами [10, с. 21; 11]. В IV-I вв. до н.э. получили распространение пояса с деревянными или костяными пряжками и бляхами, имеющими геометрическую форму и орнаментированными заштрихованными треугольниками или волнистыми линиями. В наибольшей степени такие пояса представлены в материалах пазырыкской культуры Горного Алтая [10, с. 22]. В V-III вв. до н.э. использовались также пояса с литыми накладными бляхами, украшенными изображениями в зверином стиле. Изображения представляли собой фигуру зверя или какую-либо его часть. При помощи петель, расположенных на обратной стороне, они крепились к ремню [10, с. 22]. Такие пояса встречены в памятниках Казахстана, Тувы, Монголии, Алтая, Внутренней Монголии [10, с. 23]. Для этого же времени, то есть V-III вв. до н.э., характерны пояса, на концах которых крепились литые бляхи, выполненные в зверином стиле. Остальную часть ремня украшали бронзовые полушаровидные или бабочковидные бляшки [10, с. 24].
Иную картину дают материалы ранних кочевников, населявших степи и лесостепи к западу от Самарского Поволжья. В Скифии имели широкое распространение портупейные пояса, которые исследователи разделяют на три группы: 1) кожаные пояса; 2) пояса с пластинчатым набором; 3) пояса, покрытые фигурными бляхами. Они были распространены также у лесостепных племен Северного Причерноморья, а также меотов Прикубанья [13; 14, с. 58-59, рис. 30; 15, с. 95). Естественно, наибольший интерес представляют неширокие пояса с пластинчатым набором, так как именно к таковым относится экземпляр из могильника Березки I. Все они имеют почти одинаковое устройство и схожую форму пластинок набора. Основой поясов служил кожаный ремень, сложенный в два-три слоя. Пластины располагались рядами поперек ремня-основы. Для изготовления пластин поясного набора использовались бронза, железо, серебро, золото. Иногда железные и серебряные пластины обтягивались золотом. Обычно они продолговатые, часто со срезанными углами, иногда с закругленными боковыми сторонами. Пластины крепились на основе с помощью кожаных ремешков, для чего в верхней и нижней частях их имеются по одному-два отверстия. Длина пластин колеблется в пределах 2-8,9 см, ширина – 0,8-1 см. Середина большинства пластин вогнута внутрь. Изредка встречаются прямые пластины. Каждая из них на поясе закреплялась так, что закрывала от половины до трети поверхности предыдущей [14, с. 59]. А.П. Манцевич датировала такие портупейные пояса серединой V-III вв. до н.э. [13, с. 27]. Е.В. Черненко полагал, что они вошли в обиход кочевников во второй половине VI в. до н.э. или, возможно, даже в конце VII-начале VI вв. до н.э. Он предположил также, что требуется пересмотр и верхней границы даты существования таких поясов и отнесение ее к рубежу II-I вв. до н.э. [14, с. 71-72]. А.П. Мелюкова со ссылкой на А.П. Манцевич и Е.В. Черненко отметила, что пояса с металлическим набором появились в середине VI в. до н.э., однако большинство находок в курганах относится ко времени между серединой V и III вв. до н.э. [15, с. 95].
Итак, пояс из кургана 5 могильника Березки I по особенностям устройства, форме и размерам пластинок набора сходен со скифскими портупейными поясами. Вероятнее всего, он появился в составе комплекса вещей кочевников, оставивших этот памятник, в результате связей с какой-то группой населения западного скифского мира.
Литература
- Мышкин В.Н., Скарбовенко В.А., Хохлов А.А. Кочевники Самарского Поволжья во второй половине I тыс. до н.э. // Раннесарматская культура: формирование, развитие, хронология: материалы IV Международной конференции «Проблемы сарматской археологии и истории». Самара, 2000.
- Скарбовенко В.А. Погребальный комплекс эпохи раннего железа в кургане 5 могильника Березки I // Древности Евразии: от ранней бронзы до раннего средневековья. М., 2005.
- Гуцалов С.Ю. Погребальные памятники кочевой элиты Южного Приуралья середины I тыс. до н.э. // Археология, этнография и антропология Евразии. 2007. № 2. Гуцалов С.Ю. Погребения скифской эпохи могильников Лебедевка II-III // Нижневолжский археологический вестник. Вып. 10. Волгоград, 2009. Гуцалов С.Ю. Погребение знатного кочевника скифского времени в урочище Илекшар (Южное Приуралье) // РА. 2009. №3.
- Таиров А.Д. Раннесакские боевые пояса // РА. 2004. №1.
- Смирнов К.Ф. Вооружение савроматов. М., 1961.
- Хазанов А.М. Очерки военного дела сарматов. М., 1975.
- Васильев В.Н. Вооружение и военное дело кочевников Южного Урала в VI-II вв. до н.э. Уфа, 2001.
- Яблонский Л.Т., Рукавишникова И.В. Вооружение раннесарматского воина: по материалам Филипповского I могильника // Вооружение сарматов: региональная типология и хронология: доклады к VI Международной конференции «Проблемы сарматской археологии и истории». Челябинск, 2007.
- Рукавишников Д.В., Рукавишникова И.В. Доспех из погребения 2 кургана 4 могильника Филипповка I: интерпретация комплекса и реконструкции первоначального облика // Ранние кочевники Волго-Уральского региона: материалы Международной научной конференции «Ранние кочевники Южного Приуралья в свете новейших археологических открытий». Оренбург, 2008.
- Добжанский В.Н. Наборные пояса кочевников Азии. Новосибирск, 1990.
- Шульга П.И. О конструкции раннескифских поясов с Алтая и прилегающих территорий // Алтае-Саянская горная страна и соседние территории в древности. Новосибирск, 2007.
- Горелик В.М. Сакский доспех // Центральная Азия. Новые памятники письменности и искусства. М., 1987.
- Манцевич А.П. О скифских поясах // СА. 1941. VII.
- Черненко Е.В. Скифский доспех. Киев, 1968.
- Мелюкова А.И. Оружие, конское снаряжение, повозки, навершия // Археология СССР. Степи европейской части СССР в скифо-сарматское время. М., 1989.
Мышкин В.Н. О портупейном поясе из могильника Березки I // Вояджер: мир и человек: теоретический и научно-методический журнал. Самара, 2011.