Об истории и составе «сирийской коллекции» Ханенко в собрании Национального музея истории Украины

Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научноисследовательского проекта «Христианские древности "сирийской коллекции” Ханенко», проект № 05-01-01379а.

Богдан Иванович и Варвара Николаевна Ханенко — известные украинские коллекционеры и меценаты второй половины XIX - начала XX в. С их именем связано создание в Киеве двух музеев: в 1899-1904 гг. — Киевского художественнопромышленного и научного музея имени Государя Императора Николая Александровича, и в 1918—1921 гг. — Музея искусств имени Богдана и Варвары Ханенко. История этих музеев и их коллекций сложна и временами трагична, что связано с историческими событиями первой половины XX в.

Богдан Иванович Ханенко происходил из древнего украинского дворянского рода, прослеживаемого с начала XVII в. и ведущего свое начало от запорожского казака Степана Ханенко и дочери польского старосты. Их сын Михаил был гетманом Правобережной Украины, внук Данила — лубенским полковником, правнук Николай — сподвижником гетмана Павла Полуботка, генеральным хорунжим (Ханенки 1980: 3546-3547; Ковалинский 1998: 357).

Богдан Иванович Ханенко родился 23 января 1848 г. в родовом поместье на Черниговщине, подаренном его предкам еще гетманом Кириллом Разумовским (Шовкопляс 1998: 13). Образование он получил в Москве: сначала в 1-й московской гимназии, потом — на юридическом факультете Университета, который он закончил в 1871 г. со степенью кандидата права и получил назначение в Петербург, где служил судьей. С 1876 г. он уже член Варшавского окружного суда (Шовкопляс 1998: 13; Ковалинский 1998: 357). К петербургскому периоду жизни относится и его женитьба на Варваре Николаевне (Николовне) Терещенко — старшей дочери Николы Артемовича Терещенко, которая становится его другом и соратником.

Попав в атмосферу подъема реалистической художественной школы, Б.И. Ханенко знакомится и общается со многими ее представителями. Под их влиянием у него пробуждается интерес к коллекционированию. Первыми полотнами в ха-ненковском собрании стали работы старых мастеров западных школ, приобретенные у антикваров. Супруги Ханенко за сравнительно короткое время на Украине и России, а также за их пределами, в частности, на аукционах Берлина, Вены, Мадрида, Рима и других городов Европы приобрели значительное количество произведений отечественной и мировой живописи, скульптуры и декоративноприкладного искусства.

В 1881 г. Б.И. Ханенко вышел в отставку с государственной службы, и супруги переехали в Киев. Богдан Иванович занялся устройством образцового хозяйства в своих имениях. Он принимает активное участие в деловой жизни города и вскоре завоевывает авторитет в финансовых и промышленных кругах. Его избирают председателем Киевского комитета торговли и промышленности, членом правления Всероссийского общества сахарозаводчиков, членом Совета съездов представителей торговли и промышленности в Петербурге, членом советов нескольких банков и других коммерческих организаций. С 1896 г. Б.И. Ханенко возглавляет управление делами Товарищества заводов братьев Терещенко. Вместе с тестем он принимает самое непосредственное участие в благотворительных проектах. Но наибольшая заслуга Б.И.Ханенко перед Киевом — это его собственное собрание сокровищ искусства и неутомимая деятельность по созданию Городского музея древностей и искусств (Ковалинский 1998: 360-361).

В 1897 г. в Киеве было создано «Общество Древностей и Искусств», которое возглавил Б.И. Ханенко. Это общество и занималось строительством и созданием первого городского музея. Здание для музея было построено известным киевским архитектором В. Городецким в классическом стиле по улице Александровской (ныне ул. Грушевского, 6). Уже в августе 1899 г. на первом этаже недостроенного здания музея была открыта выставка, посвященная ХІ Всероссийскому Археологическому съезду, который проходил в Киеве. На выставке были представлены экспонаты, начиная с каменного века до эпохи Киевской Руси. Они были переданы музею Императорской Археологической Комиссией и частными лицами и стали основой археологического собрания будущего музея и первой его экспозицией (Строкова 2001: 8).

Освящение и официальное открытие детища Богдана Ханенко, получившего название «Киевский художественно-промышленный и научный музей имени Государя Императора Николая Александровича», состоялось 30 декабря 1904 г. А через две недели в Петербурге Богдан Иванович «имел счастье представиться Государю Императору, которому благоугодно было милостиво припомнить время и место закладки здания, выразить удовольствие по поводу окончания сооружения музея и передать обывателям города Киева его монаршие пожелания дальнейшего развития и процветания музея» (ГАК. Ф. 304. Оп. 1. Д. 1. Телеграмма Б.И. Ханенко 18 января 1905 г. на имя киевского генерал-губернатора Н.В. Клейгельса; Ковалинский 1998: 369).

К этому времени музейное собрание древностей оценивалось в 134 тыс. руб., и больше половины его составляла подаренная Б.И. и В.Н. Ханенко археологическая коллекция из 3 145 предметов разных эпох (Ковалинский 1998: 370). Семьи Ханенко и Терещенко не только пополняли музей новыми экспонатами, но и субсидировали археологические раскопки.

Деятельность Б.И. Ханенко по созданию музея была отмечена пожалованием ему с 1 января 1910 г. звания действительного статского советника. Делая представление, киевский губернатор отмечал, что только «благодаря неустанным трудам и материальной поддержке Ханенко, в настоящее время Киевский музей обладает обширными коллекциями в различных отраслях исторической науки, этнографии и художественной промышленности, служащими для развития среди местного населения интереса к родной старине и искусству» (ЦГИАУ. Ф. 442. Оп. 638. Д. 456; цит по: Ковалинский 1998: 370).

После очередной смены власти в Киеве советское правительство декретом от 23 июня 1919 г. объявило Киевский художественно-промышленный и научный музей государственным учреждением и назвало его Первым Государственным. Через пять лет он стал Всеукраинским историческим музеем им. Т.Г. Шевченко. В 1935—1936 гг. музей был реорганизован, коллекции перераспределены, и на их основе созданы Центральный исторический музей им. Т.Г. Шевченко (с 1991 г. — Национальный музей истории Украины) и Киевский музей украинского искусства (с 1996 г. — Национальный художественный музей) (Ковтанюк, Шовкопляс 1999: 71-78). Археологические коллекции музея еще в 1930 г. были переданы вновь образованному Археологическому музею Института народного образования, который, так и не открывшись, в 1936 г. был аннулирован, а коллекции вернулись в Центральный исторический музей.

История собственной коллекции Б.И. и В.Н. Ханенко не менее сложна, а порой и драматична. Еще в 80-е годы ХІХ в., получив от своего тестя Н.А. Терещенко участок земли по ул. Терещенковской, 15, Ханенко строят дом, в котором размещают свою коллекцию. Благодаря изданным каталогам и альбому (Ханенко 1896, 1899, 1900, 1899-1902), выставкам в Петербурге в 1908 и 1914 гг., откликам в прессе и репродукциям отдельных картин, коллекция Ханенко стала широко известной. А деятельность коллекционера получила высокую оценку художественной общественности: в 1910 г. его избрали почетным членом Петербургской Академии художеств.

Богдан Иванович и Варвара Николаевна Ханенко мечтали сделать свою коллекцию достоянием Киева, учредить общедоступный публичный Музей. Но помешала начавшаяся в 1914 г. мировая война. 26 мая 1917 г. после продолжительной болезни умер Б.И. Ханенко. Своим завещанием, составленным за месяц до смерти, он передал свои капиталы Киевскому художественно-промышленному и научному музею. Собственную коллекцию он подарил городу Киеву с условием, что Музей должен официально называться «Собранием Ханенко» и сохранить целостность коллекции.

Варвара Николаевна начала готовить коллекцию к преобразованию в Музей. Вступив в сентябре 1917 г. в права официального владения коллекцией, она перевезла в Киев ее петроградскую часть, которая находилась в квартире на Дворцовой набережной, 24. Учитывая сложную политическую ситуацию в городе, Варвара Николаевна 24 декабря 1918 г. составила дарственную и передала Музей на ул. Те-рещенковской, 15, Всеукраинской академии наук. В феврале 1921 г. было утверждено название Музея искусств УАН как «Музей имени Ханенко при Украинской Академии Наук» (Історія 1993: 463).

Первый директор Музея в 1920—1925 гг., известный ученый, искусствовед, археолог Николай Емельянович Макаренко писал в 1924 г.: «Музей мистецтв імені Б.І. Ханенка та В.Н. Ханенко для України — то великий скарб, те саме, що для Росії Ермітаж (звичайно не таких розмірів), охоплює собою трохи чи не всі області художніх творів усіх європейських і східних народів» (Макаренко 1924: 11).

7 мая 1922 г. Варвара Николаевна Ханенко умерла и была похоронена рядом с Богданом Ивановичем в Выдубицком монастыре в Киеве. А в апреле 1924 г. было отменено название музея — Ханенковский — «ввиду полного отсутствия за Ханенко революционных заслуг, связанных, так или иначе, со служением идее пролетарской культуры» (Архив НМИБВХ. Оп. 1. Ед. хр. 39. Д. 16. Л. 212).

Для Музея наступили тяжелые времена, когда планомерно и методично стали наноситься удары по целостности собрания Ханенко. В 1925 г. новым директором музея назначили И.И. Врону — более партийного функционера, нежели искусствоведа, который «с большевистским энтузиазмом» берется за смену самой структуры Музея. В конце 1925 г. Укрнаука своим постановлением закрепляет за И. Вроной полномочия Председателя комиссии «з вирішенням питань, що до єдності музейного фонду державних музеїв м. Києва та планомірного обміну речей відповідно до теми кожного музею» (Корниенко 2005: 21; Архив НМИБВХ. Оп. 1. Ед. хр. 41. Д. 27-а. Л. 37). Фактически начался процесс уничтожения Музея искусств имени Б. и В. Ханенко с постепенной его реорганизацией в Музей западного и восточного искусства. В отчете Музея за 1925 г. И. Врона пишет: «Вважати, що при загальному характерові Музею як західно-европейського й східного мистецтва знаходження в ньому речей, що цьому характерові не відповідають, є тільки марним завантаженням приміщень і, маючи на увазі існування у Києві Історичного музею, який спеціально збирає речі українські, Музей визнав слушним піти на зустріч проханню останнього, що до передачі йому таких речей зі складу своїх колекцій» (Корніенко 2005: 19).

Процесс перераспределения фондов киевских музеев активно продолжался и в 1930-х гг. В это время из коллекции музея были изъяты и переданы в другие музеи портретная галерея самих Ханенко, археологическое собрание, значительную часть которого составляли византийские изделия Х-ХІ вв., русская и украинская живопись, фарфор, стекло, ковры, вышивка, иконопись, ценное собрание древнего европейского и восточного оружия, уникальные изделия из драгоценных металлов великокняжеской эпохи и Византии (Корніенко 2005: 22).

О существовании «сирийской коллекции» Б.И. Ханенко, приобретенной им до 1914 г., известно по упоминаниям в книгах его современников Н.П. Кондакова (Кондаков 1914: 258; Кондаков 1915: 104) и Н.И. Петрова (Петров 1915: 25, 26). В настоящее время в Национальном музее истории Украины хранится коллекция под названием «Сирия» (инвентарный номер в-4626), в которой числится 332 музейных предмета. Можно сказать, что она состоит из двух «сирийских коллекций», поступивших в музей в разное время. Коллекционная опись в-4626 была начата в 1951 г., когда в Музее шла новая инвентаризация, начавшаяся еще в 1948 г., что было вызвано утратой основной части инвентарных книг в годы войны.

Первая часть «сирийской коллекции» состоит из 235 предметов из цветного металла, стекла и камня. Это различные украшения и бытовые предметы. Согласно рукописному каталогу археологического отдела музея, начатому еще первым его хранителем В.В. Хвойкой, эта часть коллекции поступила в ноябре 1923 г. от Б.И. и В.Н. Ханенко и происходила из Сирии (Рукописный каталог. Т. ІІ. Книга IV. С. 116—117. № 24413—24724). Но, вероятнее всего, что 1923 г. — это дата инвентаризации, а не поступления коллекции в музей. Так как Б.И. Ханенко умер в 1917 г., а перераспределение музейных коллекций началось только в 1925 г., то данная часть «сирийской коллекции» могла быть передана Киевскому художественно-промышленному и научному музею еще до 1917 г. То, что она не была сразу заинвентаризована, объясняется рядом объективных причин. Нужно только вспомнить историю — Первая мировая война, революции, Гражданская война. По свидетельствам современников, эти события внесли большую сумятицу и в музейную жизнь. Долгое время многие экспонаты были упакованы в ящики и так хранились в течение нескольких лет. Если в 1923 г. коллекция насчитывала 311 предметов, то в 1951 г. — только 235. Разница может быть объяснена утратами, которые понес Киевский исторический музей в годы Великой Отечественной войны (Строкова 2005: 23—28). Многие археологические материалы исчезли бесследно, многие были депаспортизованы.

 Вторая часть «сирийской коллекции» состоит из 96 различных крестов. Большую ее часть составляют византийские, так называемые «сирийские» кресты разной формы (76 ед.), остальные энколпионы являются древнерусскими (20 ед.). Также в эту коллекцию была записана глиняная паломническая ампула, происходящая из собрания Церковно-археологического музея (ср.: Петров 1915: 10, табл. VI, 10). К этой же части коллекции относится еще одна створка «сирийского» креста-реликвария, которая записана в инвентарную книгу «вд», т.к. она была в свое время депаспортизована. Таким образом, в коллекции насчитывается 77 «сирийских» крестов, 20 из которых представляют собой створки 10-ти целых крестов-реликвариев. Эта коллекция, как выяснилось, была передана Центральному историческому музею (ныне Национальный музей истории Украины) из Музея западного искусства (ныне Музей искусств им. Б.И. и В.Н. Ханенко) в 1937 г. (Архив НМИБВХ. Оп. 1. Ед. хр. 4. Д. 6. Лл. 233—244, 307—309). К сожалению, в инвентарной книге Музея искусств за 1925 г. нет никакой информации о ее происхождении. Указано только, что это собрание Б. Ханенко (Інвентар Музею Мистецтв ВУАН. Книга № 2). Кресты были нашиты на планшеты.

В Центральный исторический музей поступило 9 планшетов. В верхнем левом углу каждого была надпись «Собрание Ханенко». Также на каждом планшете было написано «Таблица» и проставлен номер римскими цифрами, а под каждым предметом, помимо четырехзначного инвентарного номера Музея искусств (эти же номера белой масляной краской были написаны и на предметах), стоял трехзначный порядковый номер: XXXVII — № 365—373; XXXVIII — № 374—382; XXXIX — № 383—392; XLI — № 409-426; XLIII — № 436-444; XLIV — № 445-456; XLV — № 457-465; XLVI — № 466-474; XLVII — № 475-482. Как видим, два планшета отсутствовало: XL — № 392-408 и XLII — № 427-435. Судя по номерам таблиц и их организации, эти планшеты были основой для подготовки к изданию III выпуска «Крестов и образков...» коллекции Ханенко. Напомним, что первые два выпуска были опубликованы в 1899-1900 гг. (Ханенко 1899; 1900). Правда, последняя таблица во II выпуске имеет номер XXXII — № 350-360 (Ханенко 1900: 23-25). Между ней и первой из известных нам таблиц предполагаемого III выпуска отсутствуют 4 таблицы, на которых могли быть размещены всего 4 предмета, по одному на каждой таблице: табл. XXXIII-XXXVI — № 361-364. Такая организация материала, в целом не характерная для рассматриваемого издания, в данном случае была обусловлена, по-видимому, большими размерами публикуемых предметов. Очевидно, это были процессионные кресты, также входившие в состав коллекции Ханенко, и в том числе замечательный византийский крест, открытый В.В. Хвойкой в 1907 г. в ходе раскопок близ Десятинной церкви (Макаренко 1915: 57-58).

Состав крестов, закрепленных на планшетах, поступивших в Исторический музей в 1937 г. и позже размонтированных, сегодня известен нам благодаря архивным записям Г.Ф. Корзухиной, которая в 1949 г., работая в музее с коллекцией Ханенко, переписала номера крестов с 9 доступных ей планшетов: с XXXVII по XLVII, за исключением отсутствовавших XL и XLII планшетов (РА НА ИИМК. Ф. 77. Д. 14. Лл. 29-32). «Сирийские» и древнерусские кресты были размещены на них вперемешку. Это и послужило причиной того, что после снятия крестов с планшетов при создании новой послевоенной описи в «сирийскую» коллекцию, поступившую некогда от Ханенко, были записаны и немногочисленные древнерусские кресты, происходящие из того же собрания. Таким образом, в Киевском историческом музее (ныне НМИУ) эта коллекция крестов была записана в «сирийскую» коллекционную опись в-4626 потому, что, во-первых, большая часть крестов на планшетах действительно была «сирийской», во-вторых, тоже происходила из собрания Б.И. и В.Н. Ханенко.

В Музее искусств Б.И. и В.Н. Ханенко данная часть «сирийской коллекции» не значилась как одна коллекция. Об этом свидетельствуют четырехзначные инвентарные номера на крестах в диапазоне от № 4074 до № 4765, нанесенные белой масляной краской, судя по ряду признаков, во время инвентаризации 1925 г. В опись они записывались небольшими группами, в основном, очевидно, тоже по планшетам. Г.Ф. Корзухина считала их номерами коллекции Ханенко (РА НА ИИМК. Ф. 77. Д. 44. Л. 32 об.).

Документов, прямо подтверждающих «сирийское» происхождение этих крестов, пока не обнаружено. Большая часть архива Ханенко была сожжена после смерти Варвары Николаевны ее сестрой Ольгой. Сохранившаяся часть архива, которая хранится в Музее искусств имени Б. и В. Ханенко, еще до конца не разобрана. По свидетельству Н.П. Кондакова, как указывалось выше, Б.И. Ханенко приобрел большую коллекцию крестов и образков в Дамаске (Сирия) у инженера, работавшего на строительстве железной дороги (Кондаков 1915: 104). Н.И. Петров в «Альбоме достопримечательностей Церковноархеологического музея при Киевской Духовной Академии» упоминал о двух коллекциях металлических крестиков, которые Б.И. Ханенко приобрел «одну в Дамаске в Сирии, а другую на острове Крите» (Петров 1915: 25). Безусловно, речь идет именно о данной коллекции крестов, которая, как следует из приведенных упоминаний, была приобретена до 1914 г. и вошла в историю под названием «сирийской коллекции» Ханенко, объединив в себе обе части.

Однако существуют косвенные или вторичные свидетельства, указывающие на принадлежность рассматриваемой группы крестов к «сирийской» коллекции Ханенко. В 1949 г. в Историческом музее хранились, по меньшей мере, два «негатива В.В. Хвойки», с которых Г.Ф. Корзухина заказала отпечатки (рис. 1, 2). На этих отпечатках зафиксированы два планшета с нашитыми на них металлическими крестами и образками (всего 40 предметов). Откуда Г.Ф. Корзухина получила сведения о том, что это негативы В.В. Хвойки, пока неизвестно, но такие сведения, несомненно, были, так как на обороте фотоотпечатков ее рукой написано: «Коллекция, купленная Б.И. Ханенко между 1900 и 1915 гг. в Дамаске и на Кипре. Нег. Хвойко в КИМ» (РА НА ИИМК. Ф. 77. Д. 14. Лл. 12-13). На обложке, в которую вложены эти фотоотпечатки, есть такая надпись: «Сирийская коллекция Б.И. Ханенко в КИМ. Фотоотпечатки сделаны в 1949 г. с негативов В.В. Хвойко, хранящихся в КИМ» (РА НА ИИМК. Ф. 77. Д. 14. Л. между лл. 11 и 12).

В целом на негативах В.В. Хвойки представлено 40 предметов, из них в настоящее время отсутствуют 5 крестов и образков, то есть примерно половина дошедших до нас крестов «сирийской коллекции» Ханенко. Существование «негативов Хвойки» свидетельствует о том, что кресты «сирийской коллекции» Ханенко впервые поступили в Художественно-промышленный и научный музей (ныне НМИУ) еще до 1914 г. (год смерти первого хранителя Музея — В.В. Хвойки). Об этом же свидетельствует и примечание Н.П. Кондакова во II томе «Иконографии Богоматери» о том, что кресты «сирийской» коллекции находятся «В собрании Киевского Художественно-промышленного и Научного музея» (Кондаков 1915: 104, прим. 2). Фото нескольких крестов из этой коллекции Н.П. Кондаков опубликовал там же с подписью «Сирийский крест в Киевском музее» (Кондаков 1914: 261, 264, рис. 164, 173; Кондаков 1915: 66, рис. 75). В 1925 г., как уже отмечалось, они числятся в инвентарной книге Музея искусств Ханенко, где записаны небольшими группами среди 700 разнообразных музейных предметов коллекции Ханенко.

Таким образом, из «сирийской коллекции», переданной Ханенко Художественно-промышленному музею почти сразу после ее приобретения, очень скоро была выделена группа крестов и образков и возвращена дарителям (на Терещенковскую, 15), по-видимому, временно — только для подготовки к изданию III выпуска альбома. Возможно, именно с этим связана предпринятая В.В. Хвойкой явно спешная рабочая фотофиксация крестов «сирийской» коллекции. После этого первоначальные «сирийские» планшеты были демонтированы, т.к. организация III выпуска, следуя принципам организации первых двух, не предусматривала разделение материалов на древнерусские и византийские. Таблицы в них сформированы на основе единства техники и, отчасти, иконографии.

Основой для создания таблиц к III выпуску стали вновь изготовленные планшеты, на которых «сирийские» кресты были нашиты уже вперемешку с древнерусскими крестами и образками. Издание по какой-то причине не удалось довести до конца, хотя, как выясняется, с них уже были сделаны отретушированные негативы. Планшеты с крестами оставались в Музее искусств им. Б.И. и В.Н. Ханенко до 1937 г., когда они были переданы или возвращены в Исторический музей и присоединены к основной части «сирийской коллекции».

Таблица 1. Сводка сведений о таблицах Б.И. и В.Н. Ханенко к I-III выпускам альбома «Древности русские. Кресты и образки»

Сведений о таблицах XXXIII-XXXVI, XL, XLII в архиве Г.Ф. Корзухиной нет, их состав установлен предположительно на основе сопоставления музейных описей и архивных материалов.

Негативы к III выпуску альбома Ханенко могли бы послужить основой для реконструкции первоначального состава христианской части «сирийской коллекции». Но их местонахождение после смерти в 1922 г. В.Н. Ханенко долгое время оставалось неизвестным. Впервые об их существовании и сохранности сообщил Г.И. Вздорнов в «Археографическом ежегоднике» за 1974 г.: «Несколько лет назад один из московских реставраторов разыскал в Киеве прекрасно сохранившиеся большеформатные ретушированные негативы с неизданных крестов и резных каменных иконок домонгольской эпохи из бывшей коллекции Б.И. и В.Н. Ханенко. Некоторые из этих крестов и образков были впоследствии утрачены, и найденные фотоснимки являются теперь единственным источником для их изучения» (Вздорнов 1975: 82). Следующее упоминание об этих негативах промелькнуло в монографии Т.В. Николаевой 1983 г. Из него следует, что «какая-то часть коллекции Ханенко не была опубликована, но она готовилась к изданию, так как для нее были уже сделаны большие отретушированные негативы, попавшие позднее в частные руки и увезенные в США» (Николаева 1983: 13). Эти негативы, как удалось выяснить, были обнаружены В.М. Тетерятниковым и ныне принадлежат его вдове Н. Б. Тетерятниковой, проживающей в Нью-Йорке. Приведенные сведения не оставляют сомнений в том, что в них идет речь о негативах с таблиц к III выпуску «Крестов и образков.» коллекции Ханенко. Это подтверждается и краткой информацией, полученной от Н.Б. Тетерятниковой. Не имея возможности заняться в ближайшее время разборкой негативов, Наталья Борисовна, тем не менее, сообщила, что ее мужем на основе стеклянных негативов был сделан фотоальбом, в начале которого сохранились следующие заметки его владельца: «25 таблиц, 26 негативов, 205 снимков». На фотографиях, к сожалению, не на всех, сохранились номера таблиц. Сохранившиеся номера: XXXVII, XXXIX-XL, XLIV-XLIX. Отсюда следует, что в III выпуск должны были войти не менее 17 таблиц (если таблица XLIX была последней), а скомпонованных на них крестов и образков было намного больше, чем в коллекции Ханенко, хранящейся ныне в НМИУ (см.: табл. 1.) Сколько было «сирийских» крестов среди неизвестных нам сегодня экземпляров и каких типов, станет ясно лишь после издания негативов Ханенко Н.Б. Тетерятниковой, будем надеяться, скорого.

Таким образом, вопрос о первоначальном составе коллекции пока остается открытым. Ее происхождение тоже не вполне ясно. На негативах В.В. Хвойки, как уже отмечалось, зафиксирована примерно половина известных нам крестов и образков «сирийской коллекции», скомпонованных на двух планшетах (РА НА ИИМК. Ф. 77. Д. 14. Лл. 12—13). Естественно в такой ситуации предположить, что не все негативы Хвойки сохранились. Но возможно и другое предположение, состоящее в том, что до нас дошли все негативы полностью отснятой «сирийской» коллекции, а остальные византийские, в широком понимании, кресты коллекции Ханенко имеют иное происхождение, например критское, о чем писал Н.И. Петров, возглавлявший в те годы Киевский церковно-археологический музей (Петров 1915: 25, 26). На основании свидетельства Н.И. Петрова и негативов В.В. Хвойки заманчиво было бы разделить все византийские кресты коллекции Ханенко на «сирийскую» и «критскую» части. Однако, типологический анализ крестов, представленных на негативах Хвойки, показывает, что среди них наряду с общераспространенными византийскими крестами есть экземпляры, связанные своим происхождением и локализацией находок исключительно с Балкано-Дунайским регионом. Учитывая это обстоятельство, следует признать, что в коллекцию Ханенко уже к 1914 г. входили различные по происхождению византийские кресты.

«Сирийская коллекция» Ханенко в ее христианской части, с одной стороны, отражает все многообразие византийских крестов, с другой — содержит в себе большое количество крестов с глубоко врезанными изображениями, которые могли бы стать эталонными при решении вопроса о сирийском происхождении этой группы крестов. Однако целостность коллекции была нарушена почти в самом начале ее музейной истории. Потому сегодня мы рассматриваем ее не как эталонную, а как редкое по разнообразию собрание византийских крестов, существенно пополняющих базу источников для изучения византийской и древнерусской культовой пластики.

Авторы: А.А. Пескова (Санкт-Петербург), Л.В. Строкова (Киев). Об истории и составе «сирийской коллекции» Ханенко в собрании Национального музея истории Украины // Славяно-русское ювелирное дело и его истоки. Материалы Международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Гали Фёдоровны КОРЗУХИНОЙ (Санкт-Петербург, 10-16 апреля 2006 г.). — СПб.: Нестор-История, 2010.