Два предмета мамлюкского вооружения с территории Молдовы

Рис. 4. Мамлюкский шестопер, найденный на территории современных Палестины или Ливана. Частное собрание.	Рис. 3. Образцы личных мамлюкских гербов «ранк» (по [22]).

И третьей интересной деталью является надпись на втулке шестопера. К сожалению, ее пока не удалось прочесть. При поиске аналогий шестоперу мы обратили внимание на пернач, происходящий с Ближнего Востока (с территории современных Палестины или Ливана) и относящийся к концу XII-XIII веков (рис. 4, 1-4) [23, tab.XII-63]. Автор статьи Шихаб аль-Шарраф отметил, что данный экземпляр был изготовлен из бронзы. Судя по внешнему виду, он представлял собой боевое оружие. И здесь обращает на себя внимание оформление шестопера. Так, на втулке под перьями, по всей окружности сделана надпись, плакированная серебром, буквальный перевод которой следующий: «Постоянное величие и всеобъемлющая цивилизация...». Последнее слово разобрать не удалось². По оформлению и стилистике эта надпись близка той, что нанесена на образец из с. Балабаны (рис. 4, 5). На данный момент это единственная известная нам аналогия.

Исходя из всего изложенного, можно с большой долей уверенности отметить, что находка пернача из Балабан II представляет собой импорт, изготовленный на Ближнем Востоке в период господства мамлюков в этом регионе (2 половина XIII - по XV вв.). А так как наиболее тесные контакты между Золотой Ордой и Египтом осуществлялись в период с 60-х гг. XIII в. по 1310-е годы, то, скорее всего, рассмотренный шестопер относится к указанным временным рамкам.

Второй находкой, которой посвящена настоящая статья, является шлем, хранящийся в фондах того же музея. Он не так давно был передан из расформированного Музея археологии, поэтому на данный момент предмет не имеет инвентарного номера. Предположительно шлем был найден на городище Старый Орхей, более точной информации нам найти не удалось.

Рис. 5. Шлем, найденный предположительно на городище Старый Орхей. Вид сбоку и спереди.

Рис. 6. Шлем, найденный предположительно на городище Старый Орхей. Вид изнутри и сзади.

Рис. 7. Соединительная полоса шлема. Вид снаружи и изнутри.

Высота шлема – 15,5 см, диаметр – 16,5x21 см, шлем глубокий, имеет плавный арочный лицевой вырез с максимальной высотой 6,6 см. Купол наголовья изготовлен из двух половин, соединенных широкой, 6 см, полосой (рис. 5-6). Соединительная полоса посажена на заклепки «в потай». Сверху, на макушке, поверх соединительной полосы, наложена дополнительная накладка. Установить ее размеры нет возможности, так как сама макушка разрушена коррозией, можно лишь говорить о том, что она по ширине равнялась самой соединительной полосе (рис. 7). По нижнему краю расположено 14 отверстий. Общий вес шлема составляет 0,768 кг.

Здесь стоит заметить, что это вторая известная на сегодняшний день находка шлема на золотоордынском городище. Первая находка - бронзовое навершие шлема из Нового Сарая, опубликованное в 1972 году М.Д. Полубояриновой [24, с. 169-170, рис. 2]. Кроме того, в отношении одной металлической накладки, найденной на Увекском городище, Л.Ф. Недашковский высказал предположение, что она может являться навершием шлема [16, с. 74-76, рис. 2]. Но, на наш взгляд, это предположение сомнительно.

В целом же на сегодняшний день нам известно около 90 шлемов с золотоордынских памятников [25, с. 273], но среди них нет ни одного похожего по форме и конструкции на шлем, найденный в Старом Орхее. Наиболее близким, в плане конструкции и внешнего вида, который мы смогли найти, является шлем, происходящий из Северной Африки и хранящийся в Тунисе, в Музее-дворце Раккада (Musee Nationale des Arts Islamiques Raqqada), близ г.Кайруан (рис. 8)³.

Шлем представляет собой две боковые половины, соединенные широкой полосой. Снизу он дополнен достаточно широким ободом, который идет от виска к виску, при этом образовывай П-образный лицевой вырез, что делает шлем глубоким. Сверху на обод приклепана узкая полоса, концы которой оформлены в виде трилистника. Посередине накладки сделано пирамидальное утолщение с отверстием [26, р. 152-153, 41 1, fig. 369]. Можно предположить, что отверстие служило для фиксации подвижного колечка, которыми увенчивался ряд восточноевропейских и ближневосточных шлемов и которые служили для подвешивания матерчатых лопастей, украшавших шлемы.

Кроме шлема из Кайруана, еще один экземпляр боевого оголовья близок по форме предыдущему. Но он изготовлен по другой технологической схеме. Он обнаружен британскими учеными в местечке Пэвенси, графство Суссекс, Англия (рис. 9) [27, р. 26].

Очень похожи на вышеуказанные шлемы из Кайруана и Пэвенси три изображения боевых оголовий на миниатюрах в западной хронике эпохи Крестовых походов – «Истории Святой Земли» Гильома Тирского (Histoire d’Outremer, William of Tyre). Это произведение было написано во Франции, и его оформление закончено к 1261 г. На всех миниатюрах, нарисованных к «Истории» четко и детально, с характерной для западной изобразительной традиции того времени, показано сружение воинов как Запада, так и Востока. Из чего следует, что создатели манускрипта были очень хорошо знакомы с реалиями противоборствующих сторон середины XIII столетия. Так, на одной из миниатюр подобный шлем можно видеть на султане Дамаска – Нурредине, бегущем от воинов-крестоносцев (рис. 10,1). А еще два подобных шлема изображены в сюжете осады города Гира (рис. 10,2). Причем один из них надет на голову мусульманского воина, другой – на голову «франка». Следовательно, можно предположить, что некоторые формы восточных боевых оголовий могли носить воины Запада. Данный тезис подтверждает и археологическая находка из Англии, так как для Западной Европы XIII -начала XIV века подобная форма шлемов не характерна, "сходя из вышесказанного констатируем, что находка из Старых Орхей формой и технологией аналогична экземпляру из Кайруана, а следовательно, имеет ближневосточное происхождение и ится ко 2-й половине XIII века. В Восточную Европу шлем, скорее всего, попал в ходе одной из поставок предметов вооружения из Египта в Золотую Орду.

Таким образом, обе вышеописанные находки, шестопер из погребения у с.Балабаны и шлем из Национального музея археологии и истории Молдовы, с большой долей вероятности можно отнести к мамлюкскому импорту, о котором говорят письменные источники. Так, среди партии оружия, которую султан Бейбарс отправил хану Берке, Ибн абд-аз Захыр упоминает «...булавы с железным основанием, позолоченные...» [28, с. 60]. Данное описание полностью совпадает с распросраненным шестопером из с. Балабаны: во-первых, он декорирован, а во-вторых, перначи в то время были единственным типом булав, имевших втулку.

Среди перечня экспортируемого мамлюкского оружия упоминаются и шлемы. О них говорит упомянутый выше Ибн абд-аз Захыр [28, с. 60-61], а также Рукн-ад-Дин Бейбарс [28, с. 100, 104-105], ан-Нувейри [28, с. 152, 155], Ибн-Дукмак [28, с. 325] и анонимный биограф султана аль-Мелик-аль-Мансура Калавуна [28, с. 67-68]. К сожалению, в источниках нет описания о конструкции отправленных шлемов, но то, что в данном случае мы имеем дело с таким же мамлюкским импортом, как и балабановской шестопер, не вызывает сомнения.

Конечно, на основании выявленных всего только двух находок не стоит судить об общем объеме экспортированного мамлюкского оружия. Дело в том, что на данный момент оружие мамлюк-ского Египта XIII-XIV вв. практически не изучено, это не позволяет судить о его внешнем виде и технологических схемах изготовления. В этой связи приведем один пассаж из энциклопедии ал-Калкашанди. В конце раздела, посвященного золотоордынским воинам, он пишет: «А что касается [формы] их одежды (понашему мнению, здесь имеется в виду внешний вид воинов, т.к. военной формы в Золотой Орде никогда не было. - Ю.К., Е.А.), то об этом рассказывают со слов Шуджа ал-Дина, переводчика. [Прежде форма] их одежды была такая же, как у воинов Египта и Сирии в исламском государстве, или подобная ей. Потом в их одежде возобладал татарский стиль...» [29, с. 300]. Здесь стоит пояснить, что этот пассаж был заимствован ал-Калкашанди из сочинения Ибн ал-Омари, которое для него явилось основным источником при написании своей энциклопедии [29, с. 262-263]. Мы специально привели цитату в варианте ал-Калкашанди, так как, понашему мнению, в его работе она более полная, чем, к примеру, в экземпляре сочинения Ибн ал-Омари из Национальной библиотеки Франции [28, с. 244]. В пользу этого свидетельствует то, что у ал-Калкашанди назван даже источник данной информации, некий переводчик Шудж ал-Дин, который, видимо, сам посещал Золотую Орду или по долгу службы имел дела с приезжавшими золотоордынцами. 

Хорошо известно, что над своим сочинением Ибн ал-Омари работал в период правления в Золотой Орде хана Джанибека. В годы его правления мамлюкский Египет уже длительное время оружие не поставлял в Золотую Орду и, ко всему прочему, персидские писатели свидетельствуют, что у золотоордынцев при правлении этого хана возникли проблемы с обеспечением своих воинских формирований оружием из других источников [2, с. 93]. Собственно об этом говорит и сам Ибн ал-Омари в начале описания Золотоордынского государства: «Народа в нем беспредельное множество, но нет от него большого проку по недостатку у него оружия и дурному качеству коней» [28, с. 229]. 

Таким образом, понашему мнению, когда Ибн ал-Омари говорит о том, что в предыдущие годы золотоордынские воины выглядели как мамлюкские, он имеет в виду времена тесных контактов двух государств, то есть когда мамлюки поставляли оружие Золотой Орде. И, возможно, мамлюкские поставки были действительно настолько существенны, что смогли изменить изначальный внешний вид большей части вторгшихся в Восточную Европу татаро-монгольских воинов. К примеру, из сведений все тех же мамлюкских авторов известно, что золотоордынцы очень ценили мамлюкское оружие. Так, шейх Ибн ал-Форат (1334-1405 гг.), который, как известно, в своем сочинении пользовался данными своих предшественников, описывая парад мамлюкских войск, устроенный султаном Бейбарсом в начале осени 1264 г. по случаю прибытия послов хана Берке, приводит слова главы золотоордынской дипломатической миссии: «Ни в войсках султана [Харезмского] Джелаледдина, ни в другом, я не видел таких коней и такого оружия (курсив наш. -Ю.К., Е.А.), как в этом отряде» [28, с. 358]. В приватных беседах восхищались вооружением мамлюкской армии и правящие круги Хулагидского Ирана. Суть одного такого любопытного разговора приводит Рашид ад-Дин в своем «Сборнике летописей»: «Случайно однажды Маджд-ад-дин [сын] Асира, который был наибом счастливого сахиба Ала-ад-дина (управляющий г. Багдадом и западными областями Хулагидского государства в период правления ильхана Абага, - Ю.К., Е.А.), "да смилуется над ним бог", оказался ему попутчиком. В беседе он рассказал о могуществе и величии мисрского (египетского. - ЮЖ., Е.А.) войска и о множестве его вооруженния и снаряжения. Высоко оценивали свое вооружение и сами мамлюки. Так, Рашид ад-Дин, описывая начало битвы, которая состоялась 22 декабря 1299 г. вблизи г. Хомс, между ильханом Газаном и мамлюками, сообщает: «Сирийцы (здесь мамлюки. - Ю.К., Е.А.) весьма уповали на свою численность и снаряжение...» [30, с. 183].

Исходя из вышеприведенных свидетельств, можно сделать вывод, что отечественная, в частности, и мировая, в целом, наука пока затрудняется в атрибутации мамлюкского импортного оружия. Вполне возможно, что со временем еще будут выявлены и атрибутированы предметы вооружения, которые входили в упомянутые мамлюкские поставки. Так, на сегодняшний день, по-нашему мнению, предположительно к ним можно отнести как минимум еще три предмета, происходящих с золотоордынских памятников. Первый – меч с Райгородского городища, надпись на котором указывает, что он принадлежал эмиру Гийас ад-Дину [31, с. 84-87; 32, с. 173-175, рис. 1]. Второй – конская маска из позднекочевнического погребения близ с. Ромашки в Поросье [33, с. 62-65, рис. 1], в отношении которой М.В.Горелик указывал, что она имеет прямые параллели среди мамлюкских конских боевых масок 1-й пол. XV в. [34, с. 268; 35, с. 268]. Третий – клинок из золотоордынского погребения близ с.Каирка на Херсонщине. М.В.Горелик атрибутировал его как некий гибрид сабли и западноевропейского фальшьона [36, с. 240-242]. При этом клинок у данного оружия отличается от клинков западноевропейских фалыпьонов. Клинок «значитель изящнее, тоньше и длиннее, т.е. гораздо более вытянутых пропорций» [36, с. 42]. На наш взгляд, данный клинок более всего походит на североафриканские флиссы, более известные как «сабли кабилов». Это специфическое клинковое оружие, которое было распространено у некоторых мусульманских племен Алжира и Марокко вплоть до начала XX в. [37, р. 111-191]. Французский исследователь Камиль Лакост (Camille Lacoste), посвятивший специальное исследование флиссам, хотя и не смог определить, когда этот вид клинкового оружия появляется, но пришел к выводу, что его происхождение нужно искать среди традиций Средиземноморского региона [37, р. 123-124]. При этом в отношении перекрестья каирского клинка М.В. Горелик указал, что оно имеет все характерные признаки, которые в XV-XVI вв. станут отличительными для целых серий клинков Мамлюкского государства [36, с. 242].

Таким образом, мы видим, что археологический материал служит надежным подтверждением письменных источников. В дальнейшем мы продолжим изыскания в этом направлении и надеемся, что комплексное исследование всех имеющихся в нашем распоряжении источников позволят расширить наши знания как о путях формирования золотоордынского комплекса вооружения, так и наши представления о внешнем виде золотоордынских воинов.