20 мая 2015 года кладоискатель крам-тор показал на Виолити пару крупных золотых колтов. Один колт хорошо сохранился, от второго осталось большое количество обломков. Однотипные украшения считаются привесками к женскому головному убору, поэтому назван мной «колт», но есть основания предполагать что это могли быть и серьги. Колт представляют собой перевернутую вверх основанием трехстороннюю вытянутую пирамиду, украшенную зернью и крупными золотыми шариками. Вес хорошо сохранившейся 33.43 грамма. Как легко понять по фотографиям несмотря на относительно большой размер, такой скромный вес изделия обеспечивается тем что оно полое внутри. По этой причине эти и подобные произведения искусства раннесредневековых ювелиров очень хрупкие.

Находчик, во время продажи на аукционе, указал что регион находки Полтавская обл., и больше ни каких либо дополнительных сведений. Однако нам известно что подобные серьги находили в раннесредневековых погребальных комплексах Украины. Например широко известный «Глодоский клад», который на самом деле оказался погребением, датировано было рубежом VII-VIII века, большинство предметов из которого имело византийское происхождение.

Звездчатые зернистые колты известны по территории Польши и Руси, датируются 12-13 веками, смотрите польский каталог Skarby wieków średnich. Остальные предметы явно позднего средневековья, и вполне вероятно, ровестники дукатов. Данный клад еще раз подтверждает, что ювелирные изделия могут служить очень долго. Скорее всего. это клад вора, который спрятал свою добычу, но за ней не вернулся. Камни на кольцах возможно рубин или розовый топаз.

Среди памятников юго-западной части Новгородской земли хорошо известны своеобразные украшения, состоящие из проволочного кольца с нанизанными на него пустотелыми, составленными из двух половинок бусинами. Практически во всех случаях один из его концов завершает спиралевидный, завёрнутый внутрь кольца завиток, а второй – сквозное отверстие-ушко. Изучение морфологической эволюции таких колец и их корреляция с сопутствующим материалом позволила ряду исследователей доказательно соотнести их с древностями водских племён [Седов В.В. 1953, с. 194; 1987, с. 37; Лесман Ю.М. 1982, с. 65-74].

Узкорегиональный характер распространения этих украшений (свыше 200 находок в курганах водских земель против отдельных находок из других, преимущественно новгородских территорий) вызвал предположение о том, что вне этой зоны они вообще не встречаются. Однако необходимо заметить, что среди более южных древнерусских материалов подобные находки всё же присутствуют. Они также единичны и преимущественно неатрибутированы, а их редкостность и явно неславянское происхождение обусловили даже мнение об их номадской (половецкой) принадлежности ["Gold der Steppe..." 1991, s. 339].

Эпоха так называемого "великого переселения народов" – сложный и малоизученный период. Его исследование затрудняет отсутствие достаточного количества археологического материала. И.П. Засецкой удалось выделить всего 65 памятников этого времени на территории Восточной Европы [1,c.94]. Поэтому каждая новая находка представляет большой интерес, особенно если она найдена на территории слабо исследованной в археологическом отношении. К таким районам относится степное Ставрополье. Отсюда известно всего три пункта со случайными находками гуннского времени.

До недавнего времени в работах, посвященных древнерусской одежде, для ее реконструкции исследователи обращались к фрескам, иконам, миниатюрам, что, объясняется отсутствием целых одежд или их частей в археологических памятниках. В работах по истории одежды последних десятилетий [1] сопоставляются ткани из археологических раскопок с этнографическими материалами, названия одежды по этнографическим данным и летописным увязываются с изобразительными материалами.

Исследование древнерусской одежды было бы более плодотворным, если бы при раскопках четче фиксировались детали одежды, которые говорят о ее покрое и конструктивных элементах. В действительности нередко сообщения в отчетах не подкрепляются данными чертежей, а наличие ткани, кожи, бересты часто вообще не отмечается. Для выявления форм древнерусских головных уборов, так же как и формы одежды, необходим максимальный учет археологического материала. Только раскопки могут дать по-настоящему полную картину, позволяющую говорить о реалиях. Поэтому исключительное значение имеют погребения, в которых детали головных уборов зафиксированы in situ.

Существует много версий появления древних женских височных украшений. По одной из них, самым древним женскими головными украшениями были цветы. Из них плели венки, вплетали в косы. Выйдя замуж, славянская женщина убирала волосы под головной убор. В качестве имитации цветов и появились носимые около уха украшения. По всей видимости, эти украшения имели древнее название «усерязь» (от слова ухо), хотя наибольшую известность приобрели по кабинетному названию – «височные кольца».

По внешним и технологическим признакам височные кольца делятся на группы: проволочные, бусинные, в которой выделяется подгруппа ложнобусенные, щитковые, лучевые и лопастные.

Рисунки-реконструкции Олега Федорова выделяются на фоне исторических работ других художников прежде всего за счет достоверности мельчайших деталей. Реконструкции Фёдорова основаны на актуальных археологических и научных данных, многие работы созданы для крупнейших музеев в сотрудничестве с ведущими учеными и специалистами. Подборка рисунков с портала Культурология на тему древнерусского женского ювелирного головного убора дает нам возможность увидеть, как могли выглядеть наши пра-пра-(50 раз пра)-бабушки почти тысячу лет назад.

Наибольшим из кладов княжеского периода, хранящихся в музейных коллекциях Запада, является клад золотых и серебряных украшений, найденный случайно в старой части Киева. Это произошло во время прокладки киевским водопроводным обществом новой сети водопроводных труб по ул. Трехсвятительской, у Михайловского Златоверхого монастыря, 5 июля 1906 г. Клад прошел сложную историю от момента своей находки и расхищения до государственных коллекций западных музеев. С ним соприкасались имена известных коллекционеров и исследователей своего времени, среди которых – В.Б. Антонович, А.А. Бобринский, Б.И. Ханенко, В.Е. Гезе, А.А. Спицын, Дж.П. Морган, О.М. Далтон, Г.Ф. Корзухина.