Станово-класова диференціація костюмів у Китаї виявлялася досить виразно, Однак  не стільки у відмінностях основних форм, скільки в деталях і декорі: у тканинах, і яких шили одяг, у кольорі, у характері прикрас і головних уборів, у різних ознаках суспільного стану. Так, наприклад, у стародавньому Китаї існувала заборона для простих людей носити шовковий одяг: усі верстви трудового народу ходили тільки в полотняному одягові. Костюми знаті і багатіїв складалися з довгого вбрання — халатів, костюми експлуатованих народних мас обмежувалися переважно короткими куртками. Проте ця відмінність поширювалась тільки на чоловічі костюми і не була обов'язковою. У XVII — на початку XX ст. куртки носили і в середовищі панівних верств і в чоловічому, і в жіночому костюмах. Значно суворіше регламентувалися відмінності в костюмах службових осіб, чиновників і придворних, особливо щодо парадного і церемоніального одягу. Залежно від чину і рангу в кожному окремому випадку костюм мав відповідні особливості, які зводилися, щоправда, здебільшого до деталей. В період маньчжурського панування, коли ця регламентація досягла найбільшого розвитку, службові знаки розрізнення за чинами переносилися навіть на костюми членів родини чиновника, принаймні його дружини. Типовим для середньовічного Китаю було підкреслення непричетності до праці в костюмах експлуататорських класів. Таке походження мають, зокрема, широкі рукава чоловічих халатів знаті, вузькі, але довші від рук рукава жіночих халатів, спотворення ніг у жінок, а також звичай відрощувати на пальцях рук дуже довгі нігті. Раб одразу відрізнявся голеною головою і залізним нашийником.

Советы и выкройки взяты из книги об изготовлении костюмов для спектаклей и прочих театральных постановок. Несмотря на это материал очень ценный и информативный. Проведен серьезный анализ костюма 15-17 веков. Ну немножко и 13 век.

 Все размеры в раскройках указанны по старорусским меркам, это 1/52 от половины объёма груди. То есть если брать чела с объёмом 104 см размер получается равным  1 см. А если к примеру объем 130 см то размеры в раскройках умножаем на 1,25.

Так же, как и женский костюм, мужская одежда Эпохи Викингов была частью традиции, восходящей к древним временам. Тацит описывал германскую одежду римского Железного Века в труде «Германия», гл. 17:

Tegumen omnibus sagum fibula aut, si desit, spina consertum: cetera intecti totos dies iuxta atque ignem agunt. Locupletissimi veste distinguuntur, non fluitante, sicut Sarmatae ac Parthi, sed stricta et singulos artus exprimente. Gerunt et ferarum pelles, proximi ripae neglegenter, ulteriires exquisitius, ut quibus nullus per commercial cultus. Eligunt feras et detracta velamina spargunt maculis pellibusque beluarum, quas exterior Oceanus atque ignotum mare gignit.

Верхняя одежда у всех — короткий плащ, застегнутый пряжкой, а если ее нет, то шипом. Ничем другим не прикрытые, они проводят целые дни у разожженного в очаге огня. Наиболее богатые отличаются тем, что, помимо плаща, на них есть и другая одежда, но не развевающаяся, как у сарматов или парфян, а узкая и плотно облегающая тело. Носят они и шкуры диких зверей, те, что обитают у берегов реки — какие придется, те, что вдалеке от них, — с выбором, поскольку у них нет доставляемой торговлей одежды. Последние убивают зверей с разбором и по снятии шерсти нашивают на кожи куски меха животных, порождаемых внешним Океаном или неведомым морем. Перевод: Сергей «Гостята» Мишанин 2008

Наряду со стрельцами, солдатами и другими «непременными» (т.е. регулярными) войсками допетровской Руси, артиллеристы того времени делились на Московских и менее привилегированных Городовых. Они получали от казны жалованье, вооружение, и, по крайней мере во 2-й пол. XVII в., снабжались единообразным платьем.

Кафтаны пушкарей по покрою вряд ли отличались от стрелецких или солдатских, но поверх них пушкари — как московские, так и городовые, — носили еще особые металлические круги — так называемые аламы или зерцала, которые представляли собой остаток полного зерцального доспеха. Аламы состояли из двух стальных, жестяных либо медных кругов с чеканным, прорезным, рисованным изображением или позолотой (у городовых пушкарей, скорее всего, просто гладкие). Крепили их на груди и спине посредством ремней с пряжками. В парадном варианте ремни были обшиты бархатом разных цветов.

Нагрудные знаки артиллеристов часто упоминаются в описаниях торжественных приемов иностранных посольств в Москве. Так, в 1667 г., при встрече польских послов, «вся дворцовая площадь была уставлена пехотой, перед которой стояли орудия большого калибра с прислугой, у каждого из коих висел на груди блестящий знак...» В I674 г. Э.Пальмквист в разделе своих записок, озаглавленном «Наблюдения и заметки о русской артиллерии», дал такие подписи к рисункам V и VI: «изображает размещение пушкарей и орудий во время въезда послов в стены Кремля; груди пушкарей были украшены вызолоченными щитами с изображением царского герба, такие же щиты были поставлены перед каждым орудием между пушкарей...».

Археологические раскопки в Неревском конце Великого Новгорода дали большое количество разнообразных фрагментов тканей и других находок, связанных с прядильным и текстильным производством. Место раскопок, хорошая сохранность тканей и хронологическая широта их бытования позволяют нам считать эту коллекцию наиболее интересной для изучения текстильного производства Новгорода и Европы в целом за период X—XV вв. Новгород Великий, крупнейший промышленный и торговый центр средневековой Европы, имел широкие торговые связи с многими городами Западной Европы. Коллекция тканей, собранная в Новгороде и насчитывающая более 3000 находок, является своеобразным зеркалом, отразившим перемены в текстильном производстве древней Руси и Западной Европы.

Целью настоящей работы является прежде всего рассмотрение текстильных находок из шерстяного сырья как исторического источника в широком значении. Главная задача, которую решал автор, заключалась в определении местных новгородских или русских тканей, и тканей, привезенных в Новгород из Западной Европы. Затем мы проследили технологические и другие изменения в местных и импортных тканях и сравнили эти данные со сведениями письменных источников о развитии текстильного ремесла в средневековой Европе.

В настоящее время невозможно изучать археологические древности без их полного технологического анализа. Такой анализ позволяет определить исходное сырье изучаемых тканей и проследить всю технологию ремесла, а также и те перемены, какие происходили в различных отраслях текстильного производства.

В ходе постепенного приобщения к культурным традициям Византии Древняя Русь унаследовала и адаптировала многие античные моды и привычки. Сегодня, спустя столетия, наше представление о русских воинах тех далеких времен будет неполным без учета многих, казалось бы незначительных, деталей. В предлагаемой статье мы остановимся на одной малоизученной группе подобных памятников художественного ремесла — средневековых русских перстнях-печатках.

Древние греки, этруски и римляне украшали свои перстни геммами (от лат. gemma)-драгоценными или полудрагоценными камнями с врезанными (инталия) или выпуклыми (камея) изображениями. Перстни служили печатями, а также свидетельством принадлежности к тому или иному сословию (так называемые владычные перстни). Тематика изображений на них была различной: от фигур античных богов и героев до геральдических композиций, включающих, например, бюст Зевса-Сараписа и орла с широко распростертыми крыльями. Изображались также трофейные знамена, увенчанные статуей крылатой Виктории.

До недавнего времени практически единственным источником информации по интересующему нас здесь вопросу считалась 1-я часть (том) «Исторического описания одежды и вооружения российских войск» А.В. Висковатова. За полтора столетия, прошедшие со времени его опубликования, накопилось достаточно новых сведений, позволяющих составить более полное и точное описание стрелецкого костюма, исправить допущенные в этом знаменитом труде ошибки.

История стрельцов как регулярной русской пехоты начинается с 1550 г., когда из существовавших к тому времени пищальников было отобрано 3000, сформировавших 6 статей (позднее — приказов) по 500 человек каждая. Их поселили в Москве, в Воробьевой слободе. Уже при Иване IV численность стрельцов достигла 7000 (из них 2000 конных), командовали которыми 8 голов и 41 сотник. К концу этого царствования стрельцов было 12000, а на коронации Федора Иоанновича летом 1584 г. — 20000. Всеми стрелецкими делами ведала поначалу «Стрелецкая изба», а затем «Стрелецкий приказ», упомянутый впервые в 1571 г. 28 июня 1682 г. во время стрелецкого бунта московские стрельцы, практически захватившие власть в столице, переименовали себя в «надворную пехоту», приказ же свой в «Приказ надворной пехоты», однако уже 17 декабря прежние названия были восстановлены.

Частково сприйнявши культурну спадщину античності елліністично-римської доби, давньоіранської цивілізації та інших народів Сходу, переробивши й запліднивши її новим струменем власної культури, джерела якої корінилися в давніх цивілізаціях Аравійського півострова ще І тисячоліття до н. е., араби створили дуже високу культуру, яка в той час значно перевищувала західноєвропейську. Економічним базисом розвитку цієї культури був прогрес сільськогосподарського виробництва (зокрема поширення штучного зрошення, бавовництва і шовківництва), швидке зростання міст як центрів різноманітного ремісничого виробництва і надзвичайно широкий розвиток торгівлі, в тому числі зовнішньої (з Індією, Китаєм, Стародавньою Руссю, Європою), що надовго забезпечило арабам пріоритет у світовій торгівлі. Особливої своєрідності середньовічній арабській культурі надавали власне арабські стародавні традиції кочового способу життя, які в країнах Арабського Сходу продовжують зберігатися до наших днів. Кочівник-бедуїн завжди лишався однією з істотних постатей арабського суспільного життя; скрізь в арабських країнах з розвиненими феодальними відносинами співіснувала родоплемінна організація кочівників. Не менш характерний, особливий відбиток на арабську культуру наклала й релігія арабів — іслам. Підкоряючи собі побут, мораль та інші сторони суспільного життя, іслам справляв істотний вплив і на спрямування розвитку духовної культури арабів — науки і мистецтва. При цьому чужий ідеї «гріховності» плоті, далекий від аскетизму, більш «земний» іслам обіцяв правовірним чуттєвий, а не духовний рай.