Сфагистические материалы из Белоозера

Значение вспомогательных исторических дисциплин, в частности сфрагистики, для изучения социального и политического аспектов истории древней Руси в настоящее время общепризнано. Вместе с тем в течение ряда десятилетий в отечественной науке интерес к сфрагистическим материалам был сильно ослаблен. Среди немногочисленных исследователей, продолжавших традиции изучения сфрагистического материала, следует отметить Б. А. Рыбакова, чьи яркие статьи во многом способствовали возрождению данного направления в науке¹. Большое значение для разработки специальных вопросов сфрагистики, а также тесно связанной с ними проблемы атрибуции древнерусских юридических знаков, посредством которых выражалось право собственности, имеет также известная статья исследователя «Знаки собственности в княжеском хозяйстве Киевской Руси X-XII вв.»²

Древнерусские сфрагистические материалы представлены разнообразными штемпелями-печатками, а также их оттисками. Среди последних наиболее изучены вислые свинцовые печати-буллы (моливдовулы), основная часть которых систематически описана в известной сводной работе В. Л. Янина³. Древнерусские свинцовые буллы по своему размеру и, очевидно, назначению, разделяются на две разновидности – собственно печати и пломбы так называемого дрогичинского типа. Свинцовые пломбы, как правило, не несут на себе надписей, редки на них и легко поддающиеся определению изображения святых. Эти обстоятельства затрудняют датировку и атрибуцию пломб. Небольшие размеры и относительная простота оформления пломб свидетельствуют о том, что их функция была менее ответственной, чем та, которую несли печати. Все же следует отметить частичное взаимопроникновение типов печатей и пломб, что свидетельствует о близости и, возможно, в отдельных случаях совпадений их функций. О том же свидетельствует и тот факт, что при находках значительных скоплений пломб им нередко сопутствуют и печати. В настоящее время в науке господствует взгляд, согласно которому пломбы связаны с торговыми операциями, а находки их крупных скоплений – с административными центрами, несшими функции таможни.

Крупные скопления древнерусских пломб, известные на сегодняшний день, немногочисленны. Наиболее значительное — дрогичинское⁴, очевидно, связано с пограничной таможней на торговом пути, соединявшем древнюю Русь и Польшу. Менее значительное, но также весьма крупное местонахождение пломб — Новгород, крупнейший центр международной торговли⁵. Значительно меньшее количество пломб происходит из окрестностей Старой Рязани⁶.

В 1983 г. было обнаружено новое, неизвестное ранее местонахождение пломб и печатей. Оно расположено в ближайших окрестностях древнего Белоозера. Пломбы и печати были найдены жителем г. Белозерска Г. И. Алексеевым на левом берегу р. Шексны напротив урочища Старый город. По словам находчика, они происходят из размытого берега реки, вблизи развалин кладбищенской церкви с. Крохино, причем все они собраны на одном участке берега. В настоящее время в связи с подъемом уровня реки эта часть берега начала подвергаться размыванию. Находки Г. И. Алексеева были переданы им в Белозерский краеведческий музей⁷.

В результате многолетних раскопок Л. А. Голубевой было установлено, что летописное Белоозеро располагалось на правом берегу Шексны в урочище Старый город. Однако в разведочных шурфах и траншеях, заложенных Л. А. Голубевой на левом берегу, вблизи развалин церкви Преображения, также был зафиксирован культурный слой XI-XIII вв., хотя и менее мощный (до 40 см) и менее насыщенный находками⁸. Обследование, проведенное в 1984 г., показало, что левобережное поселение имело внушительные размеры: культурный слой в обнажениях берега прослеживается здесь на протяжении не менее 400 м⁹. Помимо керамики, здесь найдены ножи, оселки, шиферные пряслица, крест-эн-колпион, фрагментированная подковообразная фибула. Таким образом, можно считать, что территория города распространялась и на левый берег.

На основании первых находок трудно судить о количестве пломб и печатей, пока скрытых в земле; все же компактная находка более 20 экз. печатей и пломб, несомненно, представляет собой след деятельности административного учреждения, а не простую случайность.

Помимо находок, обнаруженных на левом берегу Шексны, сфрагистические материалы были обнаружены и на другом, правом берегу реки, в центральной части древнего Белоозера. Здесь Ф. Я. Тюлиным были обнаружены три печати и одна пломба¹⁰. Еще одна печать, найденная на территории памятника, хранится в Череповецком музее, о чем авторам любезно сообщил А. Н. Башенкин.

Часть сфрагистических материалов из Белоозера имеет близкие аналогии в известных находках, происходящих с других памятников, некоторые типы печатей и пломб науке не были известны.

В данной статье авторы ставят перед собой цель ввести в научный оборот новые сфрагистические материалы. Значение этих находок в настоящее время не может быть оценено в полной мере, поскольку пока неясно, имеем ли мы дело с крупным скоплением, включавшим сотни печатей и пломб, или же найденные буллы входили в состав какого-то небольшого комплекса, в котором они насчитывались несколькими десятками.

Переходим к описанию сфрагистических материалов из Белоозера ирис. 1; 2, 1).

Печати и пломбы, найденные на левом берегу р. Шексны.

1. Печать. Диаметр 20,1-18,7 мм. Лицевая сторона (далее: л. с.): Оплечное изображение юного святого воина с копьем и в нимбе. Моделировано высоким рельефом. По краю — точечный ободок. Остатки надписи ГЕ[оргий]. Обратная сторона (далее: о. с.): знак (княжеский—?) необычных якореобразных очертаний в точечном ободке (рис. 2, 1). Ближайшая (неполная) аналогия знаку на печати Изяслава Ярославпча, найденной в Новгороде¹¹.
2. Печать. Диаметр 19,6-16,8 мм. Л. с.: стоящая фигура святого, слева от нее в отставленной руке крест (апостол Андрей Первозванный). О. с.: княжеский знак прямоугольных очертаний (рис. 1, 1). Печать известна по своду В. Л. Янина¹². По А. А. Молчанову, печать относится к числу посадничьих. Исследователь связывает ее с новгородским посадником Завидом Неревиничем (1179-1180 или 1184-1186 гг.), а княжеский знак относит к Мстиславу Ростиславичу, или Мстиславу Давыдовичу, или (наименее вероятно) Мстиславу Романовичу¹³. В. Л. Янин связывал подобные печати с княжеской, а не республиканской администрациями (княжескими тысяцкими)¹⁴.
3. Печать. Диаметр 21,6-19,1 мм. Л. с.: оплечное изображение бородатого святого воина с копьем на правом плече. По сторонам остатки колончатой надписи [о] API [ОС] Ф[Е]Д[ОР]ъ (очевидно, св. Федор Тирон). По краю печати линейный ободок, нимб из отдельных точек. О. с.: процветший шестиконечный крест в линейном ободке (рис. 1, 2). Печать может быть сопоставлена с № 324 и 325 по своду В. Л. Янина, где св. Федор представлен, однако, без копья, с крестом (символом мученичества) в руке¹⁵. Все же вполне вероятно, что это тот же святой, бывший и святым воином и мучеником одновременно. Печать с Федором-мучеником, по В. Л. Янину, относится к кругу владычной сфрагистики, Н. П. Лихачев считал ее княжеской¹⁶.
4. Пломба. Диаметр 15,9-14,8 мм, толщина 2,1 мм. Л. с.: оплечное изображение святого с непокрытой головой с кудрями и бородой (по-видимому, Феодор Тирон). О. с.: шестиконечный крест, концы которого украшены тремя бусинами (рис. 1, 3). Пломбы с подобными изображениями многочисленны в Новгороде¹⁷; вариант того же типа с несколько измененным крестом представлен в публикуемой серии (№ 5). Можно предполагать, что подобные пломбы связаны с каким-то влиятельным лицом, причем, вполне вероятно, использовавшим также настоящие печати со сходным набором изображений (например, такие, как № 3). Наиболее вероятна связь как этих печатей, так и пломб с каким-то князем.
5. Пломба. Диаметр 16,7-14,6 мм. Л. с.: оплечное изображение святого с бородой и вьющимися волосами (Федор Тирон — ?). Нимб трактован в виде точечного ободка. О. с.: Равноконечный (?) крест, концы которого завершаются тремя бусинами; между лопастями в районе их пересечения — точки (рис. 1, 4). Близка пломбе № 4.
6. Пломба. Диаметр 12,2-11,2 мм. Л. с.: оплечное изображение святого с юным (или женским) ликом в царской диадеме с привесками. О. с.: кольцевидная фигура с выпуклостью в ее центре (рис. 1, 5) Тип реверса известен по находкам из Дрогичина.
7. Пломба. Диаметр 12,8-11,4 мм. Л. с.: неясное изображение (лик святого?). Линейный ободок. О. с.: повреждена, так что виден канал для шнурка (следствие того, что пломба, была сорвана; рис. 1,6).
8. Пломба. Диаметр 12,7-11,2 мм. Л. с.: процветший крест (имеет аналогии на пломбах и печатях из Новгорода). О. с.: неясное изобраражение — фронтальная личина с длинными волосами (?) (рис. 1, 7).
9. Пломба. Диаметр 14,4-11,6 мм. Л. с.: поврежденная личина в нимбе (по-видимому, подобна имеющейся на № 10). О. с.: неясный знак (по-видимому, поврежден при повторном оттискивании штемпеля; рис. 1, 8).
10. Пломба. Диаметр 11,8-9,6 мм. Л.с.: уродливая (звериная?) личина в нимбе. О. с.: шестиконечный крест (верхняя и нижняя перекладины одинаковы по длине; рис. 1, 9).
11. Пломба. Диаметр 10,8-9,3 мм. Л.с.: человеческое лицо без нимба. О. с.: княжеский знак прямоугольных очертаний (развилкой вниз; рис. 1,10).
12. Пломба. Диаметр 15,9-15,2 мм. Л.с.: княжеский знак прямоугольных очертаний. О. с.: буквообразный знак, подобный перевернутой букве «П», оттиснутый поверх более раннего крестообразного знака (рис. 1, 11).
13. Пломба. Диаметр 13,2-10,9 мм. Л.с.: княжеский знак прямоугольных очертаний в линейном ободке. О. с.: равноконечный крест (рис. 1, 12).
14. Пломба. Диаметр 11,1-9,4 мм. Л.с.: княжеский знак прямоугольных очертаний. О. с.: неясное изображение (вероятно, часть головы святого в нимбе; рис. 1, 13).
15. Пломба. Диаметр 10,6-8,3 мм. Л. с. княжеский знак прямоугольных очертаний. О. с.: неясно (часть знака или буквы; рис. 1, 14).
16. Пломба. Диаметр 11,5-10 мм. Л.с.: неполностью оттиснувшийся «U»-образный знак (суздальской княжеской линии). О.с.: неясное изображение (рис. 1, 15).
17. Пломба. Диаметр 8,2-6,4 мм. Л.с.: Буква «фита» в линейном ободке. О. с.: частично оттиснувшийся знак (рис. 1, 16).
18. Пломба. Диаметр 11,8-10,2 мм. Л.с.: Знак (буквообразный). Точечный ободок. О. с.: неясное изображение в точечном ободке (рис. 1, 17).
19. Пломба. Диаметр 15,1-13,2 мм. Л.с.: частично сохранившийся буквообразный (?) знак. О. с.: неясное изображение (крестообразная фигура с точками между лопастями?) (рис. 1, 18).
20. Пломба. Диаметр 15-13,1 мм Л. с.: частично оттиснувшееся неясное изображение; точечный ободок. О. с.: неясное изображение (рис. 1, 19).
21. Пломба. Диаметр 14-10,8 мм. На обеих сторонах неясные, по-видимому, поврежденные изображения (рис. 1, 20).

Печати и пломба, найденные на правом берегу р. Шексны, в пределах древнего Белоозера

22. Печать. Диаметр 24,5-22,2 мм. Л.с.: оплечное изображение архангела с мерилом в линейном ободке. О. с.: надпись ДЬН//ѢСЛО//... в тройном ободке (два линейных, между ними точечный, рис. 1, 21). Оттиснута теми же матрицами, что и № 74 по своду В. Л. Янина (определяется последним как печать Святополка Изяславича. 1093-1113 гг.) 18. Присутствие печати с надписью «Днеслово» в составе белозерских находок весьма существенно как один из показателей древности данной серии. Печати с подобной надписью обычно датируются узкими пределами самого конца XI в. -первой половиной XII в.
23. Печать. Диаметр 23-21 мм. Л. с.: полная фигура святого вправо со свитком и крестом в руках; за спиной — древо. Слева от фигуры сохранилась буква «Е». О. с.: стоящая фронтальная фигура святого с сохранившейся колончатой надписью справа И/МО//НЪ (Пантелеймон, рис. 1, 22). Оттиснута той же парой матриц, что и № 150 по своду В. Л. Янина, с изображениями Иоанна Крестителя и Пантелеймона и связываемая с Ярославом Изяславичем (1148-1154)¹⁹. Все остальные печати такого типа найдены в Новгороде.
24. Печать. Диаметр 26-25 мм. Л. с.: оплечное изображение преподобного в куколе с благословляющей десницей перед грудью. Колончатая надпись АН//ЪТ//Ъ.; Н... (Антоний). О. с.: Богородица с молебными руками перед грудью. Остатки надписи по сторонам изображения— [МР] θУ (рис. 1, 23). Печать, по-видимому, связана с церковной иерархией. Важно отметить редкую на Руси иконографию Богоматери. Написание имени Антоний отмечено чертами русского происхождения.
25. Пломба. Диаметр 16-14 мм. Л. с.: шестиконечный крест. О. с.: неясное изображение (рис. 1, 24).
26. Печать. Диаметр 16,7-16 мм. Л. с.: полуфигура бородатого воина в плаще с копьем. Колончатые надписи: О//Θ//Ε; О//Д/Ω//Р... О.с.: многострочная греческая надпись [КЕ ΒΟ]//ΔΙΜΙΤΡ//ΜΑГІСТР//... (рис. 1, 25). Особенностью печати является горизонтальное расположение канала для шнурка. Печать имеет несомненно византийское происхождение, принадлежала представителю светской администрации (магистру). В Белоозеро могла попасть в составе архива княжеской семьи или церковного иерарха греческого происхождения.

Отметим значительное разнообразие типов печатей и пломб в составе белозерской находки. Здесь есть печати с изображениями святого и княжеского знака (№ 1, 2), с изображением святого и процветшего креста (№ 3, ср. пломбу № 8), с изображением ангела и надписью «днеслово» (№ 22), с изображением двух святых (№ 23, 24).

Среди пломб представлены несущие на себе изображения святых (№ 4-6 — несомненные, а также 8-10 и 14 — сомнительные), креста (№ 4, 5, 8, 10, 13, 25), княжеского знака (№ 11-16, рис. 3), буквы кирилловского алфавита (№ 17), человеческой личины (№ 11). Отметим характерные сочетания типов аверса и реверса — образ святого и крест (№ 4, 5, вероятно, также 8 и 10), креста и княжеского знака (№ 13). По существу, в Белоозере представлены все основные разновидности русских пломб дрогичинского типа.

В настоящее время серия еще недостаточно представительна для того, чтобы дать ей развернутую общую характеристику. Отметим, что печати, находящие себе убедительные аналогии, тяготеют к раннему времени — ΧΙ-ΧΙΙ вв.

Важной особенностью публикуемой серии является то, что на ряде белозерских печатей и пломб представлены княжеские знаки, как уже известные, так и встречающиеся впервые (рис. 3).

Особый интерес представляет печать № 1 (рис. 2, 7), на одной стороне которой находится выполненное высоким рельефом изображение полуфигуры св. Георгия, а на другой — знак необычных «якореобразных» форм. Форма (точнее, трактовка) знака настолько необычна, что можно было бы усомниться в том, что перед нами русский княжеский знак, если бы он не находил себе довольно близкой аналогии в остававшемся до сих пор уникальным знаке Изяслава Ярославича, также отличающегося плавными и округлыми очертаниями, но несколько более сложном (имеющем дополнительные развилки в верхней части и по концам — рис. 2, 3)²⁰.

Близость знака на белозерской печати знаку Изяслава Ярославина, а также необычная рельефность и художественность изображения на ней св. Георгия (очевидно свидетельствующая о высоком мастерстве резчика, ориентировавшегося на византийский образец) указывают на то, что эта печать должна рассматриваться в контексте становления древнейших русских сфрагистических типов и их взаимоотношения с монетными типами рубежа X-XI вв., и прежде всего с вопросом о сфрагистических параллелях типам аверса и реверса «Ярославля сребра» с его высокохудожественным изображением св. Георгия (рис. 2, 2).

Причина, по которой на аверсе «Ярославля сребра» вместо более или менее условного «портрета» князя появилось патрональное изображение византийского характера, по мнению многих авторитетных исследователей, лежит в том, что в качестве образца для данного монетного типа была использована печать того же князя византийского облика²¹. Однако эта гипотеза пока не привела ни к общепризнанной атрибуции какой-либо из древнерусских печатей как принадлежавшей Ярославу Мудрому, ни даже к убедительной реконструкции той гипотетической печати, влияние которой отразилось в монетном чекане этого князя.

А. А. Молчанов полагает, что эта гипотетическая печать была, по существу, вполне идентична сребреннику того же князя, и, давая ее графическую реконструкцию, всего лишь заменил на реверсе слово «серебро» словом «печать»²². С такой реконструкцией едва ли можно безоговорочно согласиться. Тип реверса «Ярославля сребра» находит близкие аналогии только на монетах (имеется в виду сочетание княжеского знака с круговой русской надписью, в сфрагистическом материале неизвестное), причем его «сосуществование» с иконографически выдержан-ым изображением святого представляется чем-то вторичным. Кроме того, как справедливо замечает А. А. Ильин, необычная черта аверса и реверса «Ярославля сребра» — поле вокруг центрального медальона с дополнительными элементами (на аверсе — группами точек, на реверсе — буквами), расположенными крестообразно, не находит себе аналогий в сфрагистическом материале и должна быть объяснена влиянием оформления сасанидских монет²³. Присутствие этой черты не только на монетах, но и на печатях Ярослава представляется маловероятным.

Какова же была печать этого князя, оказавшая влияние на изображение аверса его серебренника? По-видимому, ее единственно бесспорная черта — наличие патронального изображения полуфигуры святого византийского облика, занимавшего скорее всего всю поверхность штемпеля. Именно таковы типы печатей сыновей Ярослава Андрея-Всеволода (рис. 2, 6)²⁴, Изяслава-Дмитрия (рис. 2, 5)²⁵, Святослава-Николая (рис. 2, 7)²⁶ и Вячеслава-Меркурия²⁷, а также печать, предположительно связываемая В. Л. Яниным с Игорем Ярославичем²⁸. На реверсе печатей Всеволода и Вячеслава, а также печати, относимой к Игорю, представлены греческие многострочные надписи типа «господи помози...» На реверсе печати Изяслава с полуфигурой святого представлена розетка; печати Святослава — изображение самого князя. Еще один тип печатей Изяслава несет на аверсе фигуру патронального святого в рост, а на реверсе — княжеский знак, окруженный греческой легендой аналогичного содержания (рис. 2, 3). Отметим, что ранняя дата печати, связываемой В. Л. Яниным с Изяславом Ярославичем, надежно обоснована дендрохронологией. Тип реверса этой печати уже не чисто византийский, а «гибридный», так как в центре представлен бесспорно русский мотив. Облик аверса совместно с содержанием надписи реверса приводит нас все к тому же византийскому типу печатей с патрональным изображением на одной стороне и греческой многострочной надписью — на другой. Поскольку данная найденная в Новгороде печать относится, по В. Л. Янину, к 1052-1054 гг., а печать Вячеслава Ярославича — к короткому периоду сразу же после смерти Ярослава Мудрого (1054-1057), нет никаких серьезных оснований для того, чтобы отрицать правомерность атрибуции печати с полуфигурой св. Георгия на одной стороне и греческой многострочной надписью на другой (рис. 2, 4) Ярославу Мудрому, что было предложено еще Η. П. Лихачевым²⁹.

Сочетание русского княжеского знака с греческой надписью на печати Изяслава Ярославича отражает своеобразие развития ранних сфраги-стических типов по сравнению с монетными. Печати как объекты, адресованные сравнительно узкому кругу, связанному с делопроизводством (первоначально находившимся, вероятно, отчасти в руках духовенства греческого происхождения), могли нести греческие надписи, в то время как для монетных типов возможность использования греческих надписей была полностью исключена. Это объясняется тем, что одна из важнейших целей русской монетной чеканки данного периода — манифестация суверенитета и независимости. По этой же причине и Олег Святославич, чья печать несет греческую многострочную надпись, чеканил в Тмутаракани монеты с русскими надписями.

Вопрос о генезисе сфрагистического типа реверса печати Изяслава с княжеским знаком сводится к вопросу, представляет ли этот знак собой заимствование с древнейших монет или же восходит к более ранним сфрагистическим типам. Возможность непосредственного влияния на печать Изяслава Ярославича печатей, условно связываемых со Святославом Игоревичем или Изяславом Владимировичем, маловероятна. Вопрос о генезисе рассматриваемого типа печати Изяслава правильнее определить так: не было ли среди печатей Ярослава Мудрого, кроме моливдовулов «византийского» облика с греческой многострочной надписью также и иных, в той или иной мере приближающихся к «Ярославлю сребру» с княжеским знаком на реверсе?

Печать Изяслава несет княжеский знак чрезвычайно своеобразных очертаний. Он занимает совершенно особое положение в ряду древнерусских княжеских знаков. Последние можно разделить на знаки-тамги простого рисунка, состоящие из черт (позднейшие) и более ранние знаки сложного рисунка (с двойным контуром, нередко проницаемым для дополнительным графических элементов). Важно, что такие древнейшие знаки допускают значительные вариации с различной степенью схематизации, но сохраняют при этом основные элементы (особенно показательны вариации знака Владимира Святославича). Знак Изяслава по степени (но не характеру) орнаментализации как бы представляет переходную стадию между ранними и поздними знаками. До последнего времени этот знак оставался уникальным. Теперь знак близких и притом более простых очертаний обнаружен на печати из Белоозера, на аверсе которой представлена полуфигура св. Георгия (рис. 2, 1). Знак может быть понят как трезубец с овалом на центральном, более высоком отроге, т. е. если не считать индивидуализирующими «отпятнышами» небольшие завитки в нижней части центрального отрога, как аналогичный знаку Ярослава Мудрого. Предположение о существовании различных декоративных вариаций знака Ярослава высказывались и ранее. Так, А. А. Молчанов склонен уверенно связывать с этим князем знак на подвеске, найденной в окрестностях Киева (рис. 2, 8)³⁰, хотя трактовка ряда его деталей (в частности, центрального зубца) ближе знакам Владимира Святославича, а близкое повторение знака на реверсе той же подвески лишено венчающего знак круглого элемента — единственной черты, позволяющей отнести знак к конкретному князю. Если считать упомянутые выше мелкие завитки значимыми, то в этом случае носитель знака должен быть признан ближайшим родственником Изяслава Ярославина, скорее всего удаленным от него не более чем на одно поколение (Мстислав Изяславич, умерший в 1069 г., христианское имя которого неизвестно?). Небольшой размер печати как будто препятствует отнесению ее к столь ранним, однако отметим, что диаметр штемпеля у нее вполне аналогичен таковому у печати Изяслава, несущей наиболее близкий княжеский знак (однако диаметр кружка у этой последней печати более значителен — рис. 2, 3). Диаметры печатей XI в. сильно варьируют. Так, среди печатей Изяслава Ярославича есть и крупные и мелкие³¹. Для одного из типов печатей Святослава Ярославича характерен значительно меньший, чем для других, диаметр штемпеля (около 20 мм)³². Известны печати с именем Константина (по В. Л. Янину, вероятно, Игорь Ярославич), диаметром 19-21 мм³³. Такой же размер имеют буллы киевского митрополита Георгия (около 1068-1073 гг.)³⁴

Вопрос об окончательной атрибуции рассматриваемой печати³⁵ в настоящее время далек от окончательного решения. Тем не менее ясно, что ее необходимо учитывать при рассмотрении вопросов о древнейших русских печатях, а также о генеалогии княжеских знаков XI в. и о возникновении и первоначальной принадлежности печатей с патрональным изображением на одной стороне и княжеским знаком — на другой.

Характеризуя остальные княжеские знаки на печатях и пломбах из Белоозера, следует отметить преобладание знаков прямоугольных очертаний. Такие знаки наиболее убедительно связываются со старшей ветвью Мономаховичей, княжившей в Смоленске. Очевидно, найденные в Белоозере печати и пломбы с подобными знаками связаны с князьями этой линии, сидевшими в Новгороде. К этой же группе относится и знак, представленный на костяной печатке, найденной Ф. Я. Тюлиным в Белоозере, предназначенной для оттискивания на воске (рис. 1, 26; рис. 3, 9)³⁶.

Знак, который можно было бы связать с суздальскими Рюриковичами, встречен только один раз на пломбе № 16.

Находка печатей и пломб в Белоозере представляет интерес и еще в одном аспекте. Если сосредоточение пломб в таких пунктах, как Дрогичин или Новгород, можно объяснить двусторонними связями развитых в торговом отношении обществ, то для Белоозера, являвшегося крупным торговым центром окраинных северо-восточных территорий, хозяйство которых имело архаичный облик и было во многом ориентировано на пушной промысел, такое объяснение не подходит. Здесь скорее всего следует предполагать не крупные двусторонние торговые операции, а перераспределение богатств, поступавших сюда в качестве дани, очевидно, в первую очередь пушнины. Такое предположение находит себе подтверждение у восточного автора XII в. Абу Хамида аль-Гарнати, который упоминает опечатывание меховых ценностей на Руси³⁷.

Источник: Макаров H. A., Чернецов А. В. Сфагистические материалы из Белоозера // Древности славян и Руси (отв. ред.) Б. А. Тимощук. М.: Наука - 1988 г.