Шлем из Городца

Прошлое — неизвестное, утерянное, забытое... Человеческая память недолговечна, и через относительно короткий отрезок времени, когда сменится несколько поколений, то, что некогда казалось вполне очевидным и обыденным для людей прошлого, становится загадочным для потомков. Даже незначительные вещи предметного мира уже нуждаются в новом осмыслении и объяснении. Именно поэтому историк и археолог с полным правом может называться «детективом (или, если угодно, сыщиком) прошлого». Только распутывает он не преступления, а по сохранившимся фрагментам, артефактам былых времен пытается восстановить то, чем жили и как мыслили люди ушедших поколений. А загадки прошлого не менее увлекательны и не менее захватывающи, нежели печатающиеся большими тиражами рассказы о похождениях проницательных сыщиков.

Одна из таких загадок связана с уникальной находкой — шлемом, хранящимся в Городецком краеведческом музее. Шлем очень богатый, украшенный позолотой: такой мог носить только знатный человек, военачальник. фото из музея

Впервые сообщение о находке опубликовала нижегородский археолог Т.В. Гусева¹. По итогам реставрации шлема О.В. Степанов написал дипломную работу². Кроме того, находке посвятил небольшую заметку журнал «Вокруг света»³. К сожалению, авторы всех этих работ, кроме приблизительной датировки шлема и некоторых гипотез относительно его принадлежности русскому воину (или кому-либо из удельных князей), не ставили задачу более комплексного рассмотрения этой интересной находки. Между тем более детальное исследование шлема, сравнение его с уже известными аналогами и иконографическими данными, несомненно, способствовали бы решению проблем, связанных с датировкой, предположительным местом его изготовления, а также, возможно, подвигли к решению даже таких трудноразрешимых аспектов вопроса, как принадлежность этого интереснейшего памятника. Первая такая попытка была предпринята автором этих строк в 2001 г. Вышедшая в свет брошюра «Шлем из Городца: тайны, факты, гипотезы» содержала в себе развернутое описание находки, выполненное автором прорисовки шлема, и серии аналогичных шлемов, обнаруженных при разных обстоятельствах в разоренных монголами русских городах, кочевнических погребениях и др. Были даны и авторские гипотезы о происхождении шлема и обстоятельствах его утраты, вызвавшие бурные дискуссии как среди знатоков средневекового вооружения, так и у любителей военно-исторической реконструкции.

В своей вышедшей в 2002 г. книге «Армии монголо-татар» М.В. Горелик поместил рисунок шлема из Городца, сделанный им на выставке достижений советских реставраторов в 1993 г. в Академии Художеств в Москве, а также собственную графическую реконструкцию шлема и предложил считать его изделием монгольских мастеров в Иране⁴.

К сожалению, мой очерк «Шлем из Городца: тайны, факты, гипотезы» вышел мизерным тиражом и, что более всего неприемлемо для такой уникальной находки, с черно-белыми иллюстрациями при отсутствии детальных фотографических изображений. Также вскоре стало ясно, что сделанные с натуры в музее прорисовки орнамента шлема не очень точны. После проведенной макросъемки выявились ранее малозаметные детали орнамента, которые были еще в большей степени уточнены благодаря калькированию орнамента шлема, выполненному О.В. Степановым непосредственно после расчистки шлема от продуктов коррозии и перед покрытием наголовья синтетическим лаком. Именно тогда появилась возможность рассмотреть остатки декора наилучшим образом. В связи с этим возникла необходимость издания расширенного исследования с более детальными прорисовками, цветными фотоснимками и более точными сведениями об орнаменте и конструкции шлема из Городца.

При подготовке данного издания автору было невозможно обойтись без помощи многих заинтересованных людей и коллег. Автор приносит свою глубокую благодарность людям, при участии которых исследование выполнено и увидело свет.

Кандидату искусствоведения Михаилу Викторовичу Горелику — большому знатоку монгольского оружия, с ним обсуждался замысел работы, он помогал советами, предоставлением материалов. Добрые советы были высказаны замечательным российским оружиеведом, историком и археологом, доктором исторических наук, профессором Анатолием Николаевичем Кирпичниковым.

С благодарностью называю тех, кто помог личным участием на стадии сбора материала. В первую очередь сотрудников Городецкого краеведческого музея, которые помогли своими личными воспоминаниями, а также предоставили возможность ознакомиться с имеющейся документацией, содействовали проведению мной фотосъемки. Среди них директор музея Александр Федорович Баусов, много помогавший мне Артем Николаевич Еранцев, а также другие научные сотрудники музея — Наталья Николаевна Лукошкина и Зинаида Сергеевна Коновалова.

Рис. 2. Шлем из Городца до реставрации. Вид спереди (фото из паспорта реставрации О.В. Степанова)	Рис. 3. Шлем из Городца до реставрации. Вид изнутри
Рис. 4. Лобная часть шлема в процессе реставрации	Рис. 5. Укрепление трещин марлевыми накладками с клеем ПБМА
Рис. 6. Укрепление внутренней поверхности шлема в ходе реставрации	Рис. 7. Фрагмент кольчуги, найденной вместе со шлемом, до реставрации

Свои материалы и ряд ценных иллюстраций предоставил реставрировавший шлем из Городца Олег Валентинович Степанов. Фотоматериалы предоставили также Виктор Спинеи, Николай Александрович Плавинский, Сергей Юрьевич Каинов, Владимир Михайлович Прокопенко. Художник Николай Валентинович Зубков предоставил свои великолепные иллюстрации с изображением древнерусских дружинников в шлемах рассматриваемого в книге типа.

Налобный орнамент шлема нашли время посмотреть и высказали свои предположения специалисты в области исламской иконографии Дорис Беренс-Абусейф из Лондонского университета и эксперт аукциона «Бонамс» Мэтью Томас, за что я благодарен им.

Городец-на-Волге: история и археологическое исследование

Городец-на-Волге, древнейший русский город Нижегородского Поволжья, возник во второй половине XII в. как русский форпост на землях, населенных в то время мерей. В древнейшем летописном известии Городец значится как место сбора русских дружин для походов в Волжскую Булгарию⁵. Выгодное географическое положение поспособствовало быстрому превращению военного форпоста в крупный торговопромышленный город. Именно отсюда шла русская колонизация вверх и вниз по рекам Волге, Унже и Суре⁶.

В феврале 1238 г., в ходе монгольского нашествия, Городец был разорен⁷. После смерти Александра Невского в 1263 г. Городец становится вотчиной его сына — Андрея Александровича, который стал первым городецким князем⁸. В силу своих политических амбиций он не раз приводил монгольские рати, разорявшие Северо-Восточную Русь, но неизменно обходившие стороной Городец-на-Волге.

В 1341 г. Городец вместе с Нижним Новгородом и Суздалем был пожалован по ярлыку хана Узбека суздальскому князю Константину Васильевичу⁹. В 1364 г. Городец становится вотчиной князя Бориса Константиновича¹⁰. Последующие десятилетия — это время политической активности городецких князей. После утраты Нижним Новгородом (1392 г.) политической независимости Городцом завладел Владимир Андреевич Серпуховский¹¹.

Роковым в истории древнего Городца стал 1408 г., когда его опустошили войска Едигея. Одно из последних летописных упоминаний о Го-родце относится к декабрю 1408 г. Тогда хан Едигей осадил Москву (но город откупился от врагов), разорил Переславль-Залесский, Ростов, Дмитров, Серпухов, Нижний Новгород и Городец. Летопись приводит описание страшного погрома, учиненного войсками Едигея: «Пойдоша к Городцу и город взяша, огнем пожгоша весь, манастыри вси и святыа церкви огневи предаша, а люди побегоша, кто куда; они же, окаянные, всеми путьми гонишася вслед их, секуше люди, аки траву. И поидоша от Городца вверх по Волге, воюючи обе стране, и быша в Белогородия, и постижа их весть от Едигея, и повелел им вернутися в Орду... они же окаянные поидоша взад к Городцу и к Новугороду, воюючи и секуче остатки людей»¹². После такого опустошения город не заселялся долгое время, о чем свидетельствуют археологические раскопки, показавшие отсутствие в черте средневекового заселения культурных напластований XV-XVI вв. Вновь застраиваться и заселяться старое средневековое городище стало лишь в XVII в.¹³

Рис. 8. Орнамент налобного сектора декора шлема (рисунок О.В. Степанова)	Рис. 9. Орнамент правого бокового сектора декора шлема (рисунок О.В. Степанова)
Рис. 10. Орнамент левого бокового сектора декора шлема (рисунок О.В. Степанова)	Рис. 11. Орнамент затылочного сектора декора шлема (рисунок О.В. Степанова)

Разоренный и опустевший город сохранил на своей территории множество древних предметов, так и не собранных новыми поселенцами и пролежавших в земле долгие столетия. Люди, заселившие территорию древнего города, оставили нам сказания и рассказы о находках многочисленных кладов. Старики передавали из поколения в поколение рассказы о том, как на усадьбах и на Рязановском поле (территория средневекового посада) находили сундуки с сокровищами, дорогое оружие, монеты и другие вещи¹⁴. Все это порождало интерес к поиску древних предметов. Первые однодневные археологические раскопки в Городце (13 июня 1878 г.) были проведены крестьянином села Соромово П.Д. Дружкиным, который раскопал «бугор в виде вала» (по-видимому, остатки земляных укреплений детинца)¹⁵. Начало же научного изучения древнего Городца положил нижегородский краевед и историк И.А. Кирьянов. В 1948 г. он произвел обмер остатков земляных укреплений и определил размеры средневекового города. В 1954 г. им были заложены первые шурфы, позволившие обнаружить два городских некрополя и уточнившие информацию о культурном слое памятника¹⁶. Первые рекогносцировочные раскопки были организованы в 1960-1962 гг. Проводились они экспедицией Горьковского историко-архитектурного музея-заповедника под руководством сотрудника Института археологии АН СССР А.Ф. Медведева¹⁷. В результате проведенных работ были сделаны первые обобщения о культурном слое памятника, а также о характере его укреплений и застройки. С 1978-го по 1986 г. систематические раскопки в Городце вела археологическая экспедиция Горьковского госуниверситета под руководством Т.В. Гусевой¹⁸. С 1990-го по 1993 год археологические исследования в Городце велись Нижегородской археологической службой под тем же руководством. В последующие годы археологическое изучение заключалось главным образом в археологических наблюдениях при прокладке и ремонте коммуникаций, откопке строительных котлованов.

Рис. 12. Шлем из Городца. Вид спереди (фото А.Е. Негина)	Рис. 13. Шлем из Городца. Вид слева
Рис. 14. Шлем из Городца. Вид справа	Рис. 15. Шлем из Городца. Вид сзади
Рис. 16. Вид шлема сверху	Рис. 17. Полумаска шлема

Благодаря проведенным раскопкам был накоплен богатый и разнообразный материал. Однако не менее интересными являются и случайные находки жителей города. Среди них особого внимания исследователей заслуживает находка фрагмента кольчужного плетения и железного шлема, непосредственно связанная с волжской твердыней и историей Руси времен монголо-татарского ига.

Находка

Иногда древняя окутанная легендами земля расстается со своими сокровищами, которые скрывала долгие столетия. Случилось так и в жаркий летний день 1985 г., когда жители улицы Загородной — Алексей Матвеевич и Борис Алексеевич Мошкины — рыли яму в своем огороде. Неожиданно лопата наткнулась на что-то твердое. Нашедшие не сразу поняли, с чем имеют дело, подумав, что выкопали из земли заляпанный грязью старый рукомойник. Только после того, как на поверхности показалась свернутая комом кольчуга и россыпь наконечников стрел, стало понятно, что найден древний доспех. Но ужасающая сохранность предметов нисколько не впечатлила нашедших. Кольчуга представляла собой большой спекшийся ком, от которого лопатой был отколот кусок, а остальное было выброшено за ненадобностью и потеряно для науки. При дальнейшем осмотре и раскопках костяка выявлено не было, а следовательно, находка не связана с захоронением. Само место находки располагалось буквально у подножия внутренней стороны крепостного вала, и предметы находились, по словам нашедших, в горелом слое на глубине около полуметра. Найденный предмет оказался настолько бесполезным в хозяйстве, что был без малейшего сожаления отдан соседу.

Унылым дождливым днем, когда невозможно было проводить раскопки, но студентов, работавших на археологических раскопках, необходимо было чем-то занять, руководителю экспедиции Татьяне Владимировне Гусевой пришла в голову интересная мысль. Пусть практиканты не бездельничают, а пройдут по частным домам городчан и поспрашивают, не находили ли они на своих приусадебных участках какие-либо интересные старинные предметы¹⁹. Вскоре студенты прибежали с поразительным известием — один из местных жителей показал им древний шлем, хранящийся у него в сарае. Практически сразу удалось договориться о передаче находки археологам. Впоследствии, уже в 1987 г., шлем был передан Т.В. Гусевой в Городецкий краеведческий музей вместе с остальной археологической коллекцией. Шлем был выставлен в экспозиции, но в музейный фонд вписан не был, ибо было неясно, рассыплется он по ветхости или нет...

Рис. 19. Навершие шлема (фото А.Е. Негина)	Рис. 20. Декор левого бокового сектора орнаментального украшения шлема

Судя по инвентарной книге, шлем под номером 3397 был вписан в музейный фонд только 3 декабря 1993 г. Случилось это уже после его консервации и реставрации, проведенной в Суздале²⁰.

Реставрация

С момента поступления находки в Городецкий краеведческий музей в 1987 г. и вплоть до 1993 г. шлем хоть и был выставлен в экспозиции, но имел довольно жалкий вид. Он был покрыт толстым слоем ржавчины и в нескольких местах имел довольно сильные повреждения. Так, боковая его часть была прорезана насквозь ударом лопаты во время рытья ямы. От этого повреждения шлем едва не раскололся на две части; по крайней мере, с одной его стороны появилась трещина во всю высоту тульи. Половина полумаски выглядела как заплывший от коррозии и вспученный кусок железа, в то время как вторая половина отвалилась вместе с частью нижнего края купола над вырезом, поверх которого она была приклепана. Навершие было развернуто в противоположном направлении, то есть загнуто к передней части шлема. Коррозия проникла вглубь металла, поэтому фрагменты поверхности были утеряны вместе с частью декора. Она же вызвала вспучивание металла, вследствие чего слои сдвинулись относительно друг друга.

За реставрацию и консервацию шлема взялся Олег Валентинович Степанов, который, учась на старших курсах Суздальского художественно-реставрационного училища, познакомился с Татьяной Владимировной Гусевой, передававшей ему на реставрацию находки, сделанные в ходе археологических раскопок в Городце.

Прежде всего была проведена фотофиксация того состояния, в котором находилось поступившее боевое наголовье. Затем последовало внимательное изучение поверхности с использованием бинокулярной лупы и иглы, необходимое для выявления степени сохранности, толщины слоя продуктов коррозии, наличия активных очагов. На следующем этапе в течение трех суток проводилось размягчение в керосине продуктов коррозии. После этого было проведено обезжиривание поверхности и промывка растворителем № 646. Следующий шаг — промывка, то есть кипячение в дистиллированной воде с добавкой мыла, проводившееся по часу два раза, а также сушка в сушильном шкафу при температуре 100°C на протяжении 30 минут.

Далее последовала механическая и химическая расчистка поверхности шлема и фрагмента кольчуги и отдельных ее колец с использованием шабера, абразива, щетинной кисти и динатриевой соли (Трилон «Б»).

Реставрация заключалась в укреплении всех рыхлых слоев и осторожном удалении их с поверхности шлема. Так называемая механическая очистка производилась, где возможно, с помощью бормашины. Это происходило с толстыми слоями рыхлой коррозии. После в руки пришлось взять шабер, обломочки абразива, иглы и осторожно, не спеша, сантиметр за сантиметром расчищать поверхность. Все работы производились под бинокулярной лупой.

Фрагмент полумаски пришлось приклеивать эпоксидным клеем. Несколько кусочков поверхности шлема приклеивались на синтетический клей ПБМА. Трещины укреплялись с внутренней и внешней стороны эпоксидным клеем с дублировочной массой из оксида железа, обработанной танином. На время работ трещины укреплялись марлевыми накладками при помощи клея ПБМА.

После расчистки от продуктов коррозии появилась возможность рассмотреть остатки орнамента наилучшим образом. Именно тогда было проведено калькирование декора шлема, запечатлевшее его в наиболее точном виде.

На последнем этапе производилась трехкратная обработка спиртовым раствором танина и укрепление — пропитка синтетическим воском с последующей полировкой.

Рис. 21. Шлем из Таганчи: фото (по: Gutowski, 1997); прорисовка узора (по: Gawrysiak-Leszczynska, Musianowicz, 2002); реконструкция шлема (рисунок А.Е. Негина) еще фото	Рис. 22. Шлем из Ватра-Молдовичей (фото В. Спинеи)

Реставрация, подготовка и защита дипломной работы заняли у О.В. Степанова примерно полгода. В конце 1993 г. шлем был представлен на выставке достижений отечественной реставрационной науки в Академии художеств, после чего возвращен в Городецкий краеведческий музей, где и занял свое почетное место среди других экспонатов археологического зала.

Описание шлема из Городца

Шлем собран из трех пластин (большой лобной и двух тыльных) методом ковки и кузнечной сварки, наверху шлема видны швы от сборки. Высота шлема — 215 мм, диаметр — 240 мм (рис. 12-17). К куполу пятью заклепками приклепана небольшая полумаска, состоящая из окологлазных выкружек и обломка клювовидного наносника. По словам нашедшего, в момент находки полумаска была совершенно целой, но рассыпалась, прежде чем шлем был передан в музей. Под бровями полумаски видны остатки мелких декоративных (?) заклепок; сохранились пять шляпок под одной и две шляпки под другой бровью. Полумаска была полностью посеребрена, но по верхней кромке, а также на бровях, веках и на носу прослеживаются остатки позолоты. По нижнему краю полумаски проделаны отверстия для крепления лицевой части бармицы (расчищено четыре отверстия). Интересно навершие шлема, напоминающее по своей конструкции наконечник зажигательной стрелы: с отходящими от стержня четырьмя крестообразно расположенными ушками, предназначавшимися для крепления на них украшения — плюмажа из конского волоса (рис. 19). Над ушками стержень значительно расширяется, образуя листовидный наконечник с отверстием в центре для крепления кольца с привязанными к нему двумя матерчатыми или кожаными ленточками (судя по многочисленным изображениям подобных наверший на рисунках в восточных манускриптах). Стержень навершия не только несколько отогнут назад, но еще и немного изогнут книзу. Он был позолочен, о чем свидетельствуют остатки позолоты на его ушках. Купол шлема, так же как и полумаска, покрыт относительно толстым слоем серебрения, с линиями гравировки по серебру, почему-то не украшенными позолотой в нескольких местах. Сам орнамент на шлеме представляет собой четырехчастную композицию, свойственную некоторым восточноевропейским шлемам. Подобное орнаментальное оформление тульи золоченых шлемов можно видеть на миниатюрах из «Большой Шах-наме»²¹. Такое же орнаментальное деление тульи присутствует и на шлемах из Таборовки²² и Таганчи²³ (территория современной Украины) (рис. 21), Ватра-Молдовичей (курган «Хургишца») в Румынии²⁴ (рис. 22), где линии гравировки имитируют широкий околыш и стыки пластин сегментного шлема. Присутствует и четырехлепестковое подвершие или его орнаментальная имитация. Все вышеперечисленные признаки М.В. Горелик относит к классическим монгольским шлемам, изготовленным из нескольких соединенных клепкой сегментов, места стыков которых перекрывались выпуклыми узкими вертикальными пластинами-ребрами²⁵. Снизу же данные пластины были стянуты различной высоты околышем, а сверху четырехлепестковым подвершием. Поскольку на шлемах из Городца, Таборовки, Таганчи и Ватра все эти детали переданы лишь орнаментальной имитацией в виде золоченого декора (Городец, Таганча) или зубчатой гравировки, как на шлеме из Таборовки, логично предположить, что это локальные подражания, распространенные на территории Ак Орды, лишь чисто внешне воспроизводящие образцы монгольской оружейной традиции²⁶.

Рис. 23. Остатки золотого декора шлема из Городца (рисунок А.Е. Негина)	Рис. 24. Листовидные накладные пластины – детали наверший шлемов: 1 — Лыково (по: Янин, 1958); 2 — Энгельс (по: Максимов, 1962); 3 — Новый Сарай (по: Полубояринова, 1987); 4 — Новотерское (по: Нарожный, 2008)

Орнаментация шлема из Городца делит его на два горизонтальных сектора (рис. 23). В верхнем секторе располагается декор на макушке купола, где имеется отверстие и приклепано навершие шлема. Он представляет собой цветок четырехлепестковый; по всей видимости, геральдическую лилию. Лепестки цветка обращены вниз и направлены к «узлам-плетенкам», которые являются частью нижнего сектора декора. Расположение лепестков цветка по сторонам света – это типичная четырехчастная схема распространения блага в четырех направлениях, имевшая символическое значение: обезопасить владельца изделия со всех четырех сторон света²⁷. Такое украшение на макушке шлема можно встретить еще на нескольких сохранившихся экземплярах. Правда, речь идет о накладных металлических пластинках-навершиях из четырех фигурных секторов, украшавших боевые наголовья из позднекочевнических погребений у г. Энгельса в Саратовском Заволжье²⁸, у с. Новотерское в Чечне²⁹ и о навершии шлема с территории золотоордынского города Нового Сарая³⁰. Такие же металлические пластинки с изображением христианских святых, обращенные на четыре стороны света, украшали навершие шлема из села Лыково (Владимирская область)³¹. Нужно отметить, что традиция изготовления «наверший-розеток» на шлемах появляется гораздо раньше, чем перечисленные образцы боевых наголовий. Нечто очень похожее можно наблюдать на золоченых шлемах типа «Черная могила», относящихся ко второй половине X-XI в.³² (рис. 24).

Нижний сектор декора купола шлема состоит из широкой орнаментальной ленты с волнообразным верхним краем, увенчанным «узлами-плетенками» или так называемым «узлом счастья» с лилиями на вершинах (рис. 25).

Происхождение «узла счастья» иногда связывают с тибетским буддистским «узлом бесконечности» – символом удачи, идеи бесконечности жизни и реинкарнации, хотя, очевидно, подобный узел в Тибете распространяется несколько позже³³. Его проникновение в Восточную и даже Западную Европу происходило из Центральной и Восточной Азии через территорию Средней Азии (Туркестан) вместе с мигрировавшими оттуда тюркскими племенами. В XI в. племенная конфедерация огузов во главе с предводителями из рода Сельджукидов захватила весь Иран, Месопотамию и часть Закавказья, Сирию и Египет, где на всем пространстве сельджукского искусства и сформировался декоративный элемент «узел счастья» в том его классическом варианте, который можно видеть на шлеме из Городца.

Конечно же, подобная «плетенка» на разных территориях и в различные временные отрезки видоизменялась, незначительно отличаясь в деталях и по форме. Появляется она как часть декора и на древнерусских вещах еще в домонгольское время. Однако выглядит этот узел иначе; у него другая геометрия. Верхние дужки «сердечек», из которых он состоит, заострены и в ряде случаев имеют острые загнутые наружу «отростки». Следовательно, все древнерусские узлы не имеют отношения к рассматриваемому, поскольку они носят на себе отпечаток византийской традиции (см. рис. 26). Зато совершенно аналогичный по форме «узел счастья», как уже было отмечено выше, появляется на территории Румского султаната и прилегающих территориях уже в XII-XIII в. Его широкое распространение приходится на XIII-XV вв., когда этот орнаментальный символ стал очень популярен на территории практически всей Монгольской империи. Этот апотропей можно видеть на резьбе по камню, как элемент декора одежд и на монетах многочисленных ордынских правителей. В XIV в. на Руси в подражание золотоордынским монетам также началась чеканка медных пулов с изображениями совершенно аналогичных «узлов счастья». Чеканили их и на территории Нижегородско-Суздальского княжества, а также, видимо, непосредственно в Городце их выпуск наладил князь Борис Константинович. Выдвигались предположения о том, что этот знак ставился на русских монетах как выражение верноподданнических чувств по отношению к Золотой Орде (рис. 27).

Рис. 25. «Узлы счастья» с лилиями на шлеме из Городца (фото А.Е. Негина)	Рис. 26. Изображения «узлов счастья» на русских домонгольских вещах XII — начала XIII века: 1–3 — Киев; 4 — Владимир; 5 — Шарки; 6 — Антоново (по: Древняя Русь, 1997)
Рис. 27. Изображения «узлов счастья» на восточных вещах XII — начала XV в.: 1 — вышивка из Египта, период династии Айюбидов (1169–1260), музей Эшмола, Оксфорд; 2–6 – золотоордынские дирхемы XIII–XIV вв.: 2 — дирхем Газан-хана, начало XIV в.; 3 — дирхем неизвестного происхождения; 4–5 — дирхемы хана Узбека; 6 — дирхем Джанибека; 7 — узорная ткань из погребе- ния 93 могильника Маячный бугор (Астраханская область), конец XIII в.; 8 — Исфаганская пятничная мечеть, михраб султана Олджейту (Иран) (1310 г.); 9 — орнаментальные мотивы в средневековой татарской архитектуре сельджукского стиля, кече манара в Булгаре (около современного города Бол- гар в Татарстане), Золотая Орда, Булгария, XIV в.; 10 — декор дворца эпохи Насридов в Альгамбре (Испания), начало XVв.; 11–12 — изображения букв арабского алфавита «алиф» и лигатуры «лям-алиф» (по: Mandel Khan, 2001. P. 28. Fig. 4; P. 94. Fig. 2).

В эпоху Тимуридов отмечено наибольшее распространение «узла счастья», который был особенно популярен в Самарканде, Герате, Ширазе и Тебризе, откуда происходят манускрипты с его многочисленными изображениями³⁴.

Расположение «узлов счастья» в орнаментальном оформлении шлема из Городца свидетельствует об их использовании в качестве апотропея (оберега), призванного защитить владельца шлема со всех четырех сторон света.

Орнаментальная лента, опоясывающая нижнюю часть купола шлема, поделена на четыре неравные части. Лицевая часть больше остальных трех и соотносится как 1,3 : 1 : 1 : 1. В левой и правой частях расположен орнамент, соответственно имеющий «левое» или «правое» направление. В затылочной части расположен сюжет, имеющий «правое» направление. На лобной части шлема имеется повреждение — вмятина округлой формы. Возможно, это след от удара кистенем или от рухнувшего во время пожара бревна от постройки, в которой шлем мог находиться во время его утраты.

Остатки налобного орнамента не позволяют с уверенностью говорить о том, как он выглядел первоначально. Большие утраты, вызванные процессом коррозии, стерли часть декора. Однако в современном состоянии просматриваются элементы, позволяющие предполагать наличие на лобной части некоей надписи, возможно наведенной куфическим стилем. Специалисты по арабской каллиграфии, видевшие остатки наведенного позолотой декора, расходятся во мнениях, указывая на сложность прочтения из-за сильной фрагментации. С большой осторожностью они предполагают наличие сильно фрагментированных букв «лям» или лигатуры «лям-алиф», но без дополнительной расчистки и исследований шлема с помощью специальной техники что-либо более определенное сказать невозможно.

Наиболее интересным элементом орнаментального украшения купола шлема представляются сильно фрагментированные изображения крыльев, располагающиеся в боковых и затылочном секторах орнаментальной ленты. Вследствие этого, с некоторой степенью осторожности, можно предполагать изображение на шлеме птиц в «геральдической» позе с развернутыми крыльями.

Изображения птиц иногда встречаются на шлемах чингисидской эпохи. Например, шлем неизвестного происхождения, хранящийся в Венгерском национальном музее (Будапешт), украшен изображениями птиц в «геральдических» позах с развернутыми крыльями. Близкие по стилю птицы, наведенные позолотой, украшают купол шлема из Сузунского бора в Томской области³⁵. Оба отмеченных шлема датируются XIII-XIV вв. По мнению М.В. Горелика, шлем из Венгерского национального музея, монгольский по форме, изготовлен иранским мастером и украшен изображениями китайских фениксов³⁶. Этот мотив широко применялся в Иране в конце XIII в., когда искусство при Хулагуидах испытывало определенное китайское влияние³⁷. В случае если феникса изображали на предметах воинского снаряжения, подразумевалось чудесное покровительство владельцу оружия (рис. 28).

Исходя из степени сохранности декора шлема из Городца, сложно определить, изображен ли на нем китайский феникс, либо это, например, Сельджукский двуглавый орел³⁸, поскольку сохранились лишь фрагменты изображения крыльев. Однако следует констатировать, что и при теперешней сохранности декора ясно, что перед нами уникальное произведение оружейного искусства, аналогов которому в пределах серии аналогичных боевых наголовий не имеется (рис. 29).

Типология и хронология

Находка дополняет серию крутобоко-куполовидных боевых наголовий, судя по иконографическим данным Ирана первой трети XIV в. и археологическим находкам, широко распространенным на территории Восточной Европы в XIII и в начале XIV в. Три из них: из села Лыково (Владимирская область)³⁹, Киева (Украина)⁴⁰ и Городца (Нижегородская область) найдены непосредственно на древнерусской территории (рис. 29). Кроме того, имеются остатки полумасок, принадлежавших к шлемам этого же типа, из раскопок в Изяславле (с. Городище в Шепетовском районе Хмельницкой области, Украина)⁴¹, Вщиже (ныне одноименное село в Жуковском районе Брянской области)⁴² и на городище Свислочь (Осиповичский район Могилевской области Республики Беларусь)⁴³. Остальные известные нам крутобоко-куполо-видные шлемы и их фрагменты происходят с ордынской территории и из кочевнических погребений: Чингул (с. Заможное Токмакского района Запорожской области, Украина)⁴⁴, Моску (Тыргу Бужор, Румыния)⁴⁵, Таборовка (Николаевская область, Украина)⁴⁶, случайная находка у с. Никольское (Орловская область)⁴⁷, случайная находка из погребения в Краснодарском крае⁴⁸, остатки наносника или полумаски из погребения у поселка Семеновод (Новоалександровский район Ставропольского края)⁴⁹, случайно найденная полумаска из Донецкой области (Украина) и, возможно, шлем из погребения под Ногайском (современный город Приморск, Запорожская область, Украина)⁵⁰ (рис. 30).

Рис. 28. Изображения птиц на шлемах: 1–2 — Венгерский национальный музей в Будапеште (по: Горелик, 2003); 3 — Сузунский бор (по: Ozheredov, Hudiakov, 2007); 4–5 — Городец (рисунки и фото А.Е. Негина)	Рис. 29. Графическая реконструкция первоначального облика шлема из Городца (рисунок А.Е. Негина)

Все вышеперечисленные шлемы практически аналогичны. Их характерными признаками являются: крутобокая тулья, навершие в виде стерженька, который почти во всех случаях немного отогнут назад. На стерженьке кольцо для крепления украшения в виде двух кожаных или матерчатых ленточек. По нижнему краю тульи размещены петли для обруча, к которому привешивалась тыльная часть бармицы, а лицевая ее часть крепилась к полумаске. На некоторых шлемах окологлазные выкружки, вероятно, были преднамеренно удалены, чтобы получился наносник (Лыково, Моску). Аналогичным образом, окологлазные выкружки на шлеме из Киева также, скорее всего, были удалены масте-ром-оружейником вскоре после изготовления шлема. Таким образом, полумаски трансформировались в наносник, к которому крепилась лицевая часть бармицы. Для крутобоких шлемов характерна дорогая отделка в виде оковки серебряным листом и последующего золочения.

Приведенные ниже описания найденных образцов дают более детальную информацию об их характерных признаках.

1. Шлем из Киева⁵¹. О находке этого шлема имеется множество упоминаний, самым точным из которых является следующее: «В 21-е июня 1834 г. при раскрытии земляного вала на Крещатике, по случаю проведения новых улиц в Киеве, найден подполковником бароном Фитингофом железный рыцарский шлем с частью панциря, который и находится в числе разных древних вещей, пожертвованных господином Лохвицким в 15 день июля того же года университету св. Владимира»⁵² (рис. 31, 32). Указание о находке шлема при раскопках церкви св. Ирины ошибочно.

Рис. 31. Шлем из Киева (фото В.М. Прокопенко)	Рис. 32. Шлем из Киева. Вид изнутри, еще фото

К трехчастной тулье этого шлема прикреплен длинный узкий наносник с выкружками для глаз, частично сохранивший серебряную набивку. Следов нижних окологлазных выкружек не сохранилось, но наличие их очевидно. На макушке помещен небольшой стерженек с обломком колечка. Время этого шлема определяется, очевидно, монгольским разгромом Киева, хотя не исключена и несколько более поздняя дата (вторая половина XIII в.). Размер носовой накладки 16×14 см. Наносник выступает за линию обреза на 7,4 см. Ширина наносника в широкой части 3 см, в узкой — 2,5 см. Высота навершия 2 см.

2. Шлем, случайно найденный в 1866 г. возле села Никольское Орловской губернии⁵³. Об обстоятельствах находки никаких конкретных сведений не имеется. Тулья состоит из трех частей и выкована для увеличения прочности продольными желобками. К передней части приклепана накладка с вырезами для глаз и горбатым заостренным наносником. Края накладки (полумаски) и обрез наносника снабжены мелкими дырочками для крепления лицевой части бармицы. По низу корпуса остатки восьми-девяти петель для тыльной части бармицы. Обруч не сохранился. Весь шлем покрыт тонким серебряным позолоченным листом, который во многих местах поврежден и выкрошился. На макушке шлема имеется отверстие для приклепывания навершия. Размеры шлема: окружность 73 см, размер носовой накладки 14,5×14 см, наносник выступает за линию обреза шлема на 7 см (его ширина в широкой части 4 см) (рис. 33).

3. Шлем, найденный в 1938 г. в Моску, в районе Тыргу Бужор на юго-востоке Румынии, при раскопках кочевнического погребения⁵⁴. В комплексе также находились остатки кольчуги и сабли, удила и бронзовый прут длиной 50 см; кроме воина в погребении был и конь⁵⁵. Судя по особенностям погребального обряда (целый конь, распрямленная гривна в виде бронзового (?) прута), в кургане Моску был захоронен этнический половец. Это нисколько не мешало ему быть знатным золотоордынским воином⁵⁶, так как восточные земли современной Румынии во 2-й половине ХІІІ в. входили в состав территории Улуса Джучи и особенно активно осваивались монголами в правление темника Ногая⁵⁷. Тулья шлема выкована продольными желобками, как и у экземпляра из села Никольское. Стержень навершия напоминает навершие шлема из Городца, хотя вместо дужек на стержне помещен шарик. От полумаски сохранилась лишь пластина наносника, но по ее краям видны обломы отгнивших или намеренно удаленных в древности окологлазных выкружек. Нижняя часть тульи подверглась сильному воздействию коррозии, так что нижний край практически полностью отгнил. Тем не менее нет никаких сомнений относительно способа крепления тыльной части бармицы. Он такой же, как и на остальных шлемах этой серии: железный прутик продевался, смотря по расстоянию между петлями на нижнем краю тульи, через два, три или более кольца верхнего ряда бармицы, затем просовывался через петлю, потом опять через кольца и т.д. поочередно, а за последней петлей закручивался узлом. Этот способ прикрепления бармицы, без сомнения, является заимствованием с Востока, где он был в общем употреблении в течение нескольких веков⁵⁸. К сожалению, шлем не сохранился до наших дней и для изучения доступна лишь его гальванокопия, хранящаяся в Военно-историческом музее в Бухаресте (рис. 34, 35).

Рис. 34. Шлем из Моску. Вид спереди и сзади (фото В. Спинеи)	Рис. 35. Шлем из Моску. Вид справа и слева

4. Шлем из раскопок Запорожской археологической экспедиции 1981 г., курган № 5 на берегу реки Чингул у с. Заможное Токмакского района Запорожской области, Украина⁵⁹. Этот экземпляр происходит из погребения знатного кочевника (половецкого хана). По форме и размерам он аналогичен вышеописанным образцам, а особенно близок городецкому шлему, хотя их навершия разные. На навершии чингульского шлема сохранилось металлическое кольцо для привешивания украшения в виде кожаных или матерчатых ленточек. Тулья шлема сплошь вызолочена и только по нижнему ее неукрашенному позолотой краю, как и у остальных шлемов данной серии (по линии подвеса кольчужной бармицы), пущена орнаментальная лента в виде плетенки, выполненная насечкой. Высота шлема — 23 см, диаметр обода — 20 см, высота полумаски — 11 см (рис. 36).

5. Шлем из Краснодарского края. Случайная находка в Прикубанье. На тулье сохранились остатки позолоты. Навершие в виде низенького шпенька, раскованного наверху в колечко, в которое должно было вставляться другое, подвижное и большего диаметра, для привязывания ленты, свисающей двумя концами. Купол шлема рифленый. У этого экземпляра в конструкции имеются определенные отличия от аналогов. Если снаружи тульи шлемов из Никольского и Моску ряд заклепок еле заметен, то здесь на сохранившемся правом боку присутствует накладная вертикальная полоса с выпуклыми кантами, усеянная рядом заклепок. Той же выпуклой линией на налобной части тульи вычеканена заостренная арка, внутри которой той же линией прочеканены крутые «брови» — все это рассечено по оси вертикальной линией от макушки до «бровей — носа». Шлем находится в частной коллекции⁶⁰ (рис. 37).

Рис. 36. Шлем из Заможного (Чингульского кургана) (фото по: Ori dei cavalieri, 2007), еще фото	Рис. 37. Шлем из Краснодарского края (рисунок А.Е. Негина по: Горелик, 2010б)

6. Фрагменты полумаски и шлема с городища Свислочь на окраине одноименной деревни в Осиповичском районе Могилевской области Республики Беларусь⁶¹. Раскопки В.И. Кошмана, 2006 г. Полумаска была выкована из железной пластины толщиной 0,4-0,5 см. Высота — 13,3 см, ширина сохранившейся части — 14, 7 см, а первоначальный ее размер достигал 19,5 см. Полумаска имела дужки под глазами, соединявшие наносник с надбровными дужками. Купол шлема представлен шестью сильно разрушенными коррозией фрагментами, но можно утверждать, что поверхность шлема была не рифленой, а гладкой. В отличие от других наголовий описываемого типа, купол и полумаска не имели покрытия драгоценными металлами, так как следов такового покрытия полумаски спектральный анализ не выявил. Вместе с тем необходимо учитывать то, что фрагменты очень сильно коррозированы и побывали в сильном пожаре. Огонь мог уничтожить драгоценное покрытие, а в дальнейшем коррозия могла разъесть следы его нанесения, к примеру плакировочную сетку (рис. 38).

7. Фрагменты шлема из Изяславля (с. Городище в Шепетовском районе Хмельницкой области, Украина)⁶². В ходе раскопок М.К. Каргера, проходивших на памятнике в 1958 и 1960 гг., были обнаружены фрагменты рифленого купола с пайкой двух элементов бронзой. Другой же кусок, с остатками полумаски, не рифленый, а гладкий (рис. 39).

Рис. 38. Фрагмент полумаски из Свислочи (фото Н.А. Плавинского)	Рис. 39. Фрагмент шлема из Городищ (Изяславль) и его гипотетическая реконструкция по Ю. Петрову (рисунок А.Е. Негина)

8. Шлем из раскопок В.Н. Фоменко, 1982 г., на Нижнем Днепре, у с. Таборовка Николаевской области, Украина. Впускное погребение № 5 в кургане № 1, известном в народе под названием «Приверха могила». Инвентарь, в том числе полная туша коня и распрямленная витая гривна, свидетельствует о том, что покойный был золотоордынским воином половецкого происхождения⁶³. Купол шлема имеет аналогичное с городецким шлемом оформление, выполненное на сей раз гравировкой, которая делит тулью на две неравные по высоте части: зубчатой линией показана фальшивая идеальная «структура» шлема — околыш в виде зубчатого венца и купол из их секторов. На тулье шлема сохранились остатки толстого слоя позолоты, некогда покрывавшей его. Кроме того, присутствует и круговая бармица, подвешенная на пруте. Общая высота — от борта до верхушки шпиля — 18,5 см, диаметр тульи у борта — 25,5 см. Корпус шлема сварен из трех железных секторов толщиной около 3 мм (рис. 40).

9. Так называемый «шлем Ярослава Всеволодовича», случайно найденный возле с. Лыково у г. Юрьева Польского⁶⁴. Тулья шлема имеет плохую сохранность, вследствие чего трудно уловить ее первоначальную «геометрию» и судить о том, относится ли он к трехчастным шлемам, так как из скольких частей состоит его купол, нигде не упоминается и этим вопросом никто специально не занимался. Первоначально шлем был покрыт серебряным листом и украшен позолоченными серебряными чеканными накладками. К макушке прикреплено небольшое навершие. На вершине на звездчатых пластинах размещались изображения Спаса, Св. Георгия, Василия, Федора. На челе шлема помещена большая накладная пластина с образом архангела Михаила с черневой посвятительной надписью: «Вьликъи архистратиже ги Михаиле помози рабу своему Феодору». По нижнему краю проходит орнаментная кайма с изображениями грифонов, птиц и барсов, разделенных лилиями и листьями. На кайме ряд дырочек, пробивших орнамент и корпус. Возможно, они служили для крепления подкладки. В дополнение к этому кругом по ободу в пяти местах имеются сломанные ушки для привешивания бармицы на пруте. К тулье приклепан посеребренный наносник, реалистически изображающий горбатый нос. Надбровье наносника позолочено. Следы железной полумаски прослеживаются по обломам нижних выкружек для глаз на обеих сторонах наносника. Общая высота 21,5 см. Высота навершия 3,5 см. Пластинка с Михаилом Архангелом 9×12,5 см. Размер носовой накладки 14×10 см. Наносник выступает за нижний обрез на 7 см. Его ширина в широкой части 3,5 см (рис. 41).

Рис. 40. Шлем из Таборовки (рисунок А.Е. Негина по прорисовке М. Кричака в: Горелик, Дорофеев, 1990)	Рис. 41. Шлем из села Лыково (фото по: Russian Arms and Armor, 1982), еще фото

10. Шлем из грунтового захоронения № 1 Келийского могильника в Назрановском районе Республики Ингушетия был обнаружен в ходе раскопок 1987 г., проводившихся под руководством М.Б. Мужухоева⁶⁵. Экземпляр имел большие утраты и был собран из отдельных фрагментов. Купол наголовья похож на экземпляры крутобоко-куполовидной серии, однако в целом шлем от них отличается своими конструктивными особенностями. Он состоит из куполообразной верхней части и широкого околыша. Кроме того, на шлеме нет скульптурно оформленного наносника. Тут его можно охарактеризовать как упрощенный и редуцированный. Вследствие этого данное боевое наголовье можно считать дериватом местного происхождения, подражающим экземплярам рассматриваемой группы шлемов (рис. 42).

11. Полумаска из раскопкок Б.А. Рыбакова 1947 г. во Вщиже⁶⁶ имеет скульптурно оформленный горбатый нос и точно такой же декор, как и на остатках полумасок на «шлеме Ярослава Всеволодовича» и на шлеме из Городца, а именно посеребренную поверхность с наведенными золотом бровями и веками. Брови сходятся чуть ниже переносицы в криновидную фигуру. На кончике носа помещается золоченая каплевидная фигура, заполняющая поверхность ноздрей. Золочение оконтурено гравированными линиями. Серебрение и золочение выполнены в технике амальгамирования. Крепление бармицы к полумаске осуществлялось через отверстия, расположенные на «отвороте», идущем под глазами и вдоль боков носа. Фрагменты «отворота» сохранились под носом, наличие отверстий в этой зоне предположительно. Непосредственное крепление колец бармицы через отверстия в нижней части полумаски на этом экземпляре предусмотрено не было. Высота 13 см. Ширина 15 см (рис. 43).

Рис. 42. Шлем из Келийского могильника, погребение № 1 (рисунок А.Е. Негина по: Виноградов, Нарожный, 1994)	Рис. 43. Полумаска из Вщижа. Фото до расчистки