Древнерусские энколпионы из Юго-Западного Крыма

Авторы выражают искреннюю благодарность С. Нагорняку за разрешение опубликовать энколпионы из личной коллекции.

Среди христианских древностей, найденных на территории Крыма, особый интерес представляют энколпионы, являющиеся не только замечательными образцами средневекового медного литья, но и ценным историческим источником. Преобладающее число находок связано с древнерусскими крестами-мощевиками и приходится на главный христианский центр Таврики — Херсон, однако, ряд экземпляров выявлен и в других районах полуострова (рис. 1) (Jaschaeva, Nagornyak 2003: 50).

В статье рассматриваются древнерусские складни и крест-тельник, происходящие из предгорной части Юго-Западного Крыма. Все экземпляры крестов-складней литые, выполнены из различных медных сплавов, тельник — каменный. Семь энколпионов найдено на Мангупе (Мангуп-Кале) и в его ближайших окрестностях.

Мангуп — самый крупный из «пещерных городов» Крыма. Он расположен в верховьях Каралезской долины в 20 км к юго-западу от Бахчисарая, в 1,5 км от с. Залесного, на плато горы-останца, площадью около 1 кв. км, возвышающейся над окрестными долинами на 250-300 м. На протяжении своего тысячелетнего существования это укрепленное поселение прошло путь от ранневизантийской крепости Дорос на окраине варварского мира до столицы провинциального греко-готского княжества Феодоро, оказавшегося, по словам А.А. Васильева, «последним осколком Византии на Черном море», и, наконец, в течение трех столетий угасало как административный центр османского кадылыка, постепенно приходя в запустение. На заключительном этапе жизни с конца XV до конца XVIII в. Мангуп-Кале — турецкая крепость, в которой наряду с мусульманами и иудеями-караимами вплоть до середины XVII в. сохранялась христианская община, генетически связанная с населением предшествующей эпохи. Очевидно, именно с периодом пребывания здесь христианской общины и следует связать энколпионы, рассматриваемые в предлагаемой статье.

Большинство мангупских складней являются случайными находками. Только два экземпляра происходят из исследованных археологически комплексов. Они выявлены в могилах средневекового некрополя при храме, расположенном в центре плато, у истока ущелья Гамам-дере, во время раскопок 1992-1993 гг., проведенных Мангупской археологической экспедицией СГУ (с 2001 г. — ТНУ), под руководством А.Г. Герцена (Герцен, Науменко, Черныш 1994: 72-74). Этот храм может быть отождествлен с церковью св. Константина, которую в 1578 г. посетил польский дипломат Мартин Броневский, и в алтаре которой в конце XVIII в. П.С. Паллас видел остатки фресковой росписи с изображением Богородицы, поэтому иногда в литературе она фигурирует под условным названием «Храм Богородицы» (Броневский 2005: 167, 195; Паллас 1999: 64; Герцен 1997: 124). Эта церковь сохранилась лучше других наземных церквей Мангупа. Судя по рисунку художника Вебеля (1853 г.), еще в середине XIX в. боковые стены здания стояли почти на полную высоту, а в алтарной части была обрушена только конха. Проведенные исследования дают основание предполагать, что церковь Константина была построена на последнем этапе жизни Мангупа как столицы княжества Феодоро (первая — третья четверть XV в.). После захвата крепости турками в 1475 г. здание погибло в пожаре, погребения подверглись разграблению. Однако затем оно было полностью восстановлено и служило церковью квартала в верховьях Гамам-дере, населенного, по крайней мере, до середины XVII в., христианами (Герцен 2001: 42).

В 1853 г. около церкви св. Константина А.С. Уваров раскопал четыре гробницы (Уваров 1910: 14). В 90-х годах XX в. исследование некрополя было продолжено Мангупской археологической экспедицией СГУ. В храме были открыты две вырубленные в материковой скале гробницы, прямоугольной в плане формы. Под северной стеной ближе к входу в храм находилось естественное углубление в скале, также использовавшееся как место для захоронений. Позднейшее из погребений было, по определению антропологов, мужское, возраст погребенного — более 60 лет. Присутствие в могиле звездицы, используемой в литургии, бесспорно свидетельствует о том, что погребение принадлежало священнику. Кроме звездицы (рис.2: 2) в могильной яме был обнаружен наперсный крест из полированного зеленого камня, предположительно яшмы (рис. 2: 4). На концах ветвей креста — серебряные обоймицы с гравированными надписями под титлами: на одной стороне IC (верхняя ветвь), [XC] (нижняя ветвь — обоймица не сохранилась), NI (левая ветвь), KA (правая ветвь), на другой стороне Ф (верхняя ветвь), ωС (левая ветвь), [Ζω] (нижняя ветвь — обоймица не сохранилась), Н (правая ветвь). Последняя представляет собой архаичную христианскую формулу: «Свет, жизнь», прилагаемую ко Христу, которая в греческой традиции сохранилась до развитого средневековья.

В этой же могиле была найдена оборотная створка литого древнерусского энколпиона, отлитого из медного сплава, имеющая закругленные концы ветвей и парные выступы-«слезки», размеры: 9,4 х 6,8 см (рис. 2: 1). В центре створки помещено рельефное изображение Богоматери с Младенцем; на концах верхней и боковых ветвей — погрудные изображения святых в медальонах; на внутренней поверхности створки — углубления, соответствующие рельефам внешней поверхности. В соответствии с классификацией А.А. Песковой, энколпион представляет собой тип II.1.1, вариант 1, дата появления модели — XI в. (Зоценко 1981: 123—124; Корзухина, Пескова 2003: 60—61). Изображения на створке сильно затерты, края внутренней стороны заглажены, в нижней ветви на уровне ступней Богоматери пробито сквозное круглое отверстие — все эти признаки свидетельствуют о длительном бытовании складня.

Створка еще одного энколпиона была обнаружена в другой могиле, вырытой с внешней стороны западной стены храма Константина (рис. 2: 3). Она была зафиксирована рядом с шейными позвонками погребенного. Это лицевая створка с закругленными концами ветвей и выступами-«слезками», имеющая размеры 7,9 х 5,8 см. Все изображения рельефные, но более мелкие, чем на кресте описанного выше типа. В центре створки помещен образ Богоматери, с руками, сложенными перед грудью в жесте адорации — иконографический тип Ассунты (Кондаков 1998: 357—358); на концах четырех ветвей в медальонах — погрудные изображения святых. Над нимбом Богоматери сохранились три буквы в зеркальном написании: БОБ, по сторонам от фигуры Богоматери и в медальонах — плохо читаемые надписи. Складень относится к типу VII. 1.1, дата модели — первая половина XIII в. (Корзухина, Пескова 2003: 193—194). Нетипичное расположение композиции с Богоматерью на лицевой створке, а Распятия — на оборотной является одной из особенностей данного типа (Корзухина, Пескова 2003: 193). О длительном использовании складня свидетельствуют сглаженность краев створки, сильная затертость изображений и надписей, проволочное кольцо для подвешивания, вставленное в верхнее ушко, а также монеты второй половины XVI — начала XVII в., сопровождавшие захоронения на данном участке.

В окрестностях Мангупа вне археологического контекста найдено еще пять фрагментов древнерусских энколпионов:

— фрагмент лицевой створки с рельефным изображением в средокрестии Богоматери Ассунты, на концах ветвей в медальонах — поясные изображения свв. Дамиана и Василия, на что указывают надписи (верхний и левый медальоны утрачены); с двух сторон от Богоматери зеркальные славянские надписи: слева — ПОМАГАН, справа — СТАА Б ДАМНА, внизу — ВАСНЛ; на концах обеих ветвей — сквозные отверстия (рис. 3: 1). Тип VII. 1.1.

— медальон левой ветви энколпиона с рельефным изображением, вероятно, св. Козьмы (Д. — 1,9 см) (рис. 3: 2). Тип VII. 1.1.

— крупный медальон левой ветви энколпиона с рельефным изображением предстоящих, по-видимому, Богоматери и Марии Магдалины, датируемый очевидно послемонгольским временем (Д. — 2,4 см) (рис. 3: 5).

— целый двустворчатый экземпляр, размерами без ушек и оглавия 6 х 5,2 см, по вертикальной оси (с оглавием — 7,9 см); оглавие — граненое, его лицевая и оборотная стороны орнаментированы низкорельефными четырехконечными крестами, заключенными в ромбы; на лицевой створке эн-колпиона — поколенное изображение Богоматери Ассунты с углубленной монограммой под титлами (МНР ΥΦ), на концах ветвей — медальоны с погрудными изображениями четырех евангелистов; на оборотной створке в центре — Распятие, в боковых медальонах — предстоящие, в верхнем и нижнем медальонах — архангелы (рис. 3: 4); фигуры непропорциональные, с удлиненными ликами, рельефные изображения четкие; внутренняя поверхность створок — гладкая; относится к типу VII.2.1, который появляется в первой половине XIII в. (Корзухина, Пескова 2003: 193—194).

— небольшой фрагмент оборотной створки с сильно затертыми рельефными изображениями, надписи не читаются (рис. 3: 6). В средокрестии створки — изображение Богоматери Одигитрии, на правой ветви — медальон с погрудным изображением святого и следами надписи; на внутренней поверхности створки — углубления, соответствующие внешним рельефам; тип II.1.1, вариант 1; дата модели — XI в. (Корзухина, Пескова 2003: 60-61).

 Следующая группа энколпионов происходит из укрепленного поселения, расположенного на небольшом плато горы Пампук-Кая, господствующей над долиной р. Бельбек в районе села Гончарное (бывшее Варнутка). В раннесредневековый период на скале Пампук-Кая была возведена мощная цитадель, синхронная большому поселению, расположенному у ее подножия (Якобсон 1970: 174, рис. 110). Раскопками 1961-1962 гг., проводившимися А.Л. Якобсоном, на городище открыты небольшая трехнефная трехапсидная базилика VIII в. и примыкающие к ней жилище и некрополь. Поселение существовало в VIII-XI вв., затем, как и другие одновременные селища, оно погибло и возродилось в XIV в. (Якобсон 1970: 110-111). Храм сооружен на краю скалы, над самым обрывом, и был хорошо виден издали. По мнению А.Л. Якобсона, храм и некрополь использовались вплоть до XIII в., а возможно, и в более поздний период (Якобсон 1970: 143).

Один из энколпионов был найден в могиле № 2, расположенной в нартексе храма (Якобсон 1964: 68-69, рис. 25:а, 27:2; 1970; 144, рис. 95, 8; Корзухина, Пескова 2003: 136, № 34). В могиле зафиксировано два погребенных костяка, сохранившиеся без анатомического порядка; энколпион был обнаружен под черепом одного из погребенных. Размеры энколпиона — 3,5 х 2,4 см, он имел закругленные концы и поперечные выступы-«слезки». На лицевой створке изображено Распятие, на оборотной — Богородица-Оранта с воздетыми руками, Тип III.3. (Корзухина, Пескова 2003: 132, 136, № 34). Складни этого типа были широко распространены в Поднепровье, где они датируются концом XII в. Сильная затертость изображения на лицевой створке, отмеченная автором раскопок, свидетельствует о длительном ношении креста (Якобсон 1970: 144). Место хранения энколпиона неизвестно.

Второй мощевик из крепости Пампук-Кая является случайной находкой. Сохранилась лицевая створка с верхним и нижним ушками; концы ветвей — округлые, верхняя и боковые ветви завершаются медальонами; размеры без ушек и оглавия — 8 х 7 см (рис. 3: 10). Контуры креста и медальоны подчеркнуты узким валиком, все изображения — рельефные; на внутренней поверхности створки — углубления, соответствующие наружным рельефам. В центре створки — распятый Христос в крестчатом нимбе, в медальонах на концах боковых ветвей — предстоящие. В верхнем медальоне изображен святой, с двух сторон от которого славянские буквы: П О / Х. Лики сильно затерты, но надписи сохранились хорошо: справа от Христа изображена Богоматерь, слева — Иоанн Богослов. Под правой рукой Христа — монограмма Богоматери: М[Р OY] ; над левой рукой: ОА (ГІОС); под левой рукой: ІС/О и колончатая надпись: ОАГНОС — один из характерных признаков этого варианта, однако в данном случае ошибочно начертана одна лишняя буква в конце слова (Корзухина, Пескова 2003: 60). Относится к типу II.1, вариант II; время его появления и широкого распространения приходится на последнюю четверть XII в. (Корзухина, Пескова 2003: 60-61). Находится в частной коллекции.

От третьего складня сохранился фрагмент лицевой створки (верхняя ветвь утрачена), размеры — 5,5 х 6,8 см (рис. 3: 9). Концы ветвей с погрудными изображениями святых закруглены, но без традиционных медальонов, что является отличительной чертой данного экземпляра, сохранились лишь слабые следы левого медальона. Голова и тело Христа изображены прямо, волосы ниспадают на две стороны. Энколпион прекрасного качества, все изображения рельефные, четкие, хорошо проработаны резцом. Тщательно промоделированы следы от гвоздей на ладонях (стигматы) и ребра распятого Христа. Под руками Спасителя углубленные надписи: справа — IC [ XC], слева — ННКА. Близок к типу II.1, вариант I (Корзухина, Пескова 2003: 60). Его можно рассматривать как позднейшую реплику на энколпионы указанного типа. Находится в частной коллекции.

Следующий памятник, на котором был обнаружен древнерусский энколпион — средневековый пещерный монастырь Челтер-Коба. Монастырь высечен в обрыве скального мыса Ай-Тодор в Бельбек-ской долине, рядом с современным селом Мало-Садовое (бывш. Кучук-Сюйрень). Челтер-Коба, как и большинство других пещерных монастырей Таврики, функционировал в поздневизантийский период (Даниленко 1993: 104—105; Могаричев 1997: 78). Описываемый фрагмент энколпиона был найден вне контекста у подножия монастырского пещерного комплекса. Он представляет собой фрагмент лицевой створки (нижняя ветвь обломана); короткие ветви имеют прямые концы с тремя «слезками»: на углах и в центре (рис. 3: 7). Размеры створки: горизонтальная перекладина — 6 см, сохранившиеся размеры вертикальной (с ушком) — 5,4 см. Рельефные изображения на концах ветвей заключены не в традиционные округлые медальоны, а в трапециевидные рамки со слегка вогнутыми торцевыми сторонами боковых ветвей. В центре створки в прямоугольной рамке изображен св. Николай в характерном омофоре с крестами; плечи святого подчеркнуто округлые, волосы на голове отсутствуют, уши выступающие, слегка оттопыренные, глаза раскосо поставленные; на верхней границе центральной рамки — славянская надпись: СТ ... НИКОЛА. В рамке верхней ветви — шестикрылый Серафим. В рамках боковых ветвей — архангелы: справа — Михаил с копьем, слева — Гавриил, вероятно, с лилией на высоком стебле, но сопутствующие надписи на внутренних боковых границах рамок перепутаны: справа: ГАВРИ..., слева: МИХАИЛ Аналогии неизвестны. Находится в частной коллекции.

Из Бельбекской долины происходит еще одна случайная находка — фрагмент лицевой створки складня, от которой сохранились левая и нижняя ветви креста и часть средокрестия. Створка имеет закругленные концы ветвей с медальонами, но без поперечных выступов-«слезок». В средокрестии помещено рельефное изображение Распятия на Голгофе с предстоящими в рост: Богоматерь — справа от Христа и св. Иоанн — слева (утрачен) (рис. 3: 8). В нижнем медальоне изображение архангела с копьем и сферой, в левом — святого (у внешнего края медальона пробито сквозное отверстие). Надписи не читаются. Аналогичные типы исследователи датируют XIV-XV вв. (Spinei 1992: 157, fig. 1, № 1, 3). Находится в частной коллекции.

И, наконец, последний энколпион был найден в Качинской долине, недалеко от горы Качи-Кальон. На склонах и в обрывах горы в средневизантийский период был основан пещерный монастырский комплекс, известный с XVIII в. как скит св. Анастасии (Веймарн, Чореф 1976: 60—66). Энколпион прямоконечный, размеры без ушек и оглавия: 7 х 5,5см, с оглавием — 10 см; внутренняя поверхность створок — гладкая (рис. 3: 3). Все изображения рельефные, сильно затертые. Оглавие — граненое, его лицевая и оборотная стороны орнаментированы четырехконечными крестами, заключенными в ромб. В центре лицевой створки изображена Этимасия, на концах ветвей в прямоугольных рамках — погрудные изображения святых. На оборотной створке в центре — поясное изображение, предположительно, Богоматери Оранты; на концах ветвей в прямоугольных рамках — символы евангелистов: вверху — крылатый Лев (Марк), внизу — Ангел (Матфей), справа — Орел (Иоанн), слева — крылатый Бык (Лука). Относится к типу VII.3.1, который появляется в начале XIII в. (Корзухина, Пескова 2003: 195, табл. 144-145; Пуцко 1998: 318-319). Находится в частной коллекции.

Исследователями замечено, что кресты-складни редко встречаются в погребениях. По нашим приблизительным подсчетам, из 70 известных на сегодняшний день в Крыму древнерусских энколпионов, в могилах найдено только шесть. Причем три из них (два — мангупские, один — херсонесский), судя по сквозным отверстиям в верхней части и заглаженности внутренних бортиков створки, служили уже не двустворчатыми складнями, а простыми крестами, которые могли носиться как наперсные или, как святыня, подвешиваться к процессионному кресту. Вероятно, энколпионы, как храмовую или семейную реликвию, долго хранили, передавали по наследству, а в могилу полагали лишь в особых случаях. Поскольку захоронения с энколпионами встречаются большей частью при храмах, не исключено, что с ними погребали священнослужителей или монахов. Интересно отметить, что на некоторых экземплярах сквозные отверстия предназначались не для подвешивания, так как были пробиты не в верхней ветви, а на боковых, нижних или на всех четырех ветвях — явно для крепления на какую-то основу. Возможно, эти отверстия служили для скрепления между собой створок, утративших петли (рис. 2: 1; 3: 1). По нашему предположению, в этих случаях створки использовались в качестве накладок на церковные предметы, например, книги, диптихи и проч.

Ареал древнерусских энколпионов достаточно широк. Они встречаются не только на основной территории Киевской Руси, но и на Северо-Востоке, на Северном Кавказе, в Прикарпатье, Польше, Болгарии, Венгрии, Югославии, Румынии и ряде других регионов (Ginalski 1999—2000: 216, ryc. 3—5; Дончева-Петкова 1985: 45—55; Mapjaновиh-Вуjовиh 1987: 50, fig. 50; Spinei 1975: 237, fig. 5—7, Энговатова 2006: 271, 281, рис. 7, 19; Пивоваров, Чеховський 2003: 163, рис. 1: 6-9; 2). Среди разнообразных путей проникновения древнерусских мощевиков в тот или иной регион исследователи отмечают торговые связи, наличие русской прослойки среди местного населения, татарскую экспансию и паломничество. Средневековый Крым не составлял исключения. Вместе с тем, причины появления древнерусских складней в отдельных районах полуострова были различны, поэтому необходим дифференцированный подход к каждому конкретному памятнику. К примеру, мы не можем говорить о русской прослойке и русских кварталах в городах и крепостях Горного Крыма, как это было в Херсоне, или назвать укрепление Пампук-Кая паломническим центром. По нашим наблюдениям, в тех случаях, когда древнерусские складни, происходящие из Юго-Западного Крыма, были обнаружены в культурном слое, он датировался обычно временем не ранее ХШ в., т.е. временем после вторжения татар в Крым. Но и в случаях, когда энколпионы являлись случайными находками на конкретном памятнике, можно найти некоторые хронологические реперы. Так, крепость Пампук-Кая существовала в VIII—XI вв. и вновь возродилась только в XIV в.; XII—XV вв. — время функционирования пещерного монастыря Челтер-Коба и т.д. Наконец, хронологическую привязку могут дать и сами энколпионы. Например, экземпляры варианта II.1. появляются на рубеже XI—XII вв., а складни с Этимасией и с «обратными надписями» — только в XIII в.

Таким образом, в свете вышеизложенного можно заключить, что 9 из 13 рассмотренных нами древнерусских складней не могли появиться в Крыму ранее XIII в. Основной причиной их распространения в рассматриваемом регионе, с большой долей вероятности, можно назвать татарскую экспансию на полуостров со всеми вытекающими последствиями: присутствие русских пленников, бегство последних из плена и т.д. Можно предположить, что некоторые труднодоступные крепости и монастыри Юго-Западного Крыма: Пампук-Кая, Челтер-Коба, Качи-Кальон — на которых или в непосредственной близости от которых были найдены русские складни, на какое-то время становились убежищами беглецов-христиан. Не исключено, что Качи-Кальон был также и местом паломничества русских христиан, так как расположенная у его подножия «церковь Настасьи Христовой мученицы», упомянутая в жалованной грамоте Бориса Годунова — одна из немногих крымских церквей, известных в средневековье на Руси.

Появление древнерусских мощевиков в таком крупном городском центре как Мангуп — столице княжества Феодоро — может быть объяснено, по крайней мере, двумя причинами. С одной стороны, складни могли попадать сюда из Херсона, который в конце XIV в. был фактически покинут жителями, некоторые из них могли переселиться в Мангуп-Феодоро, ставший во второй половине XIV в. не только административно-политическим, но также и церковным центром Юго-Западного Крыма; с другой стороны, следует также учитывать тесные связи правящей элиты Феодоро с Москвой. В конце XIV в. некоторые ее представители, лишившись своих вотчин в результате вторжения войск Тимура, перебрались ко двору князя Московского, дав начало нескольким московским княжеским родам греческого происхождения. Не исключено, что это мог быть один из каналов поступления в Феодоро предметов православного культа. Известно, что представители московской аристократической элиты посещали Мангуп. Однако в обоих этих случаях, наши энколпионы должны быть датированы столетием ранее времени их поступления на территорию столицы феодоритов.

Авторы: A.Г. Герцен, Т.Ю. Яшаева. Древнерусские энколпионы из Юго-Западного Крыма // Славяно-русское ювелирное дело и его истоки. Материалы Международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Гали Фёдоровны КОРЗУХИНОЙ (Санкт-Петербург, 10-16 апреля 2006 г.). — СПб.: Нестор-История, 2010.