История ювелирного дела и оружия были одними из многочисленных тем, занимавших Г.Ф. Корзухину. Оба этих важных аспекта материальной культуры раннего средневековья как нельзя лучше совмещены в предмете, которому посвящена настоящая статья. Речь идет о перекрестии меча, хранящемся в фондах Национального музея Дании (NM 1613). Разломанная надвое вещь поступила в музей от двух разных людей. Обстоятельства находки одной половины не ясны, однако, совершенно точно известно, что вторая половина была найдена в 1876 г. на берегу озера Hjermind (Ютландский полуостров), где за год до того был сложен добытый из озера торф. Поскольку обе половины идеально подходят друг к другу можно думать, что они были найдены при добыче торфа из упомянутого озера.
Прямое перекрестие имеет овальную в плане форму (рис. 1). Общая длина перекрестия — 12,1 см, ширина — 2,8—2,3 см, толщина — 1,6 см. Перекрестие состоит из двух литых пластин, соединенных с железной сердцевиной. Длина отверстия для черена рукояти — 3,3 см, длина отверстия для клинка — 6,5 см. Судя по маркированному месту вокруг отверстия для черена, размеры рукояти меча в этом месте были 4,3 х 2 см. Верхняя и нижняя пластины были дополнительно скреплены двумя боковыми бронзовыми пластинами и железными штифтами. Боковые пластины были украшены тремя аметистовыми камнями горизонтально расположенными в специальных отверстиях. Два камня диаметром 0,5 см сохранились. Верхняя и нижняя пластины декорированы отличающимся в элементах плетеным орнаментом в стиле Борре. Наиболее близкие аналогии по композиции и отдельным элементам можно видеть в орнаментации некоторых типов женских трилистных фибул (Rygh 1885: 674; Stromberg 1961: Taf. 71: 1), а также перекрестия меча из погребения в ладье на острове Groix (Arbman, Nilsson 1969: fig. 19; Muller-Wille 1978: Abb. 3: 1). Другой вариант плетения, которым декорированы отверстия для клинка и рукояти, находит ближайшие аналогии в искусстве Вендельского времени (0rsnes 1966: tav. 5i). Боковые пластины, кроме серебряной инкрустации, орнаментированы плетеным орнаментом. Пунктирный орнамент внутри лент, а также характерные завитки аналогичного типа можно видеть на одном из типов наконечников ножен мечей эпохи викингов (Paulsen 1953: I: 4b). Несмотря на отсутствие аналогий датской находке, стилистические детали орнаментации позволяют датировать ее Х в.
Специального исследования, посвященного мечам Дании эпохи викингов, не существует. Отчасти это можно объяснить трудностью в определении историкокультурных границ этой страны в изучаемую эпоху. Политические границы изменялись за последнее тысячелетие несколько раз, и то, что некогда было «датским», принадлежит сейчас Швеции (провинции Halland, Skane и Blekinge) и Германии (Schleswig/Holstein). В ряде работ Анна Педерсен попыталась собрать наиболее полную сводку погребений с оружием, с учетом находок изо всех исторических областей Дании (Pedersen 1995; 1997a; 1997b; 2002; 2003). Однако в собранный материал не были включены случайные находки, а также фрагменты или детали мечей, которые опубликованы в виде каталога-приложения к настоящей статье. Этот каталог находок основан на публикациях, личном просмотре фондов и экспозиции Национального музея в Копенгагене, а также двух музеев в Лунде (LUHM и Kulturen).
 |
| Рис. 1. Перекрестие меча из озера Hjermind (The National Museum of Denmark) |
Учтенные в настоящей работе находки мечей происходят из следующих районов современной Дании: Ютландский полуостров (Jylland) с районом Хедебю, а также острова Зеландия (Sjrnlland), Лангеланд (Langeland) и Лолланд (Lolland) (рис. 2). Здесь, согласно моим подсчетам, найден 91 меч эпохи викингов. К этому числу можно добавить 19 мечей, известных в шведской провинции Сконе (Skane). Топография находок мечей не является компактной. За исключением трех районов с их наибольшей концентрацией, это в большинстве случаев пункты, находящиеся на значительном расстоянии друг от друга.
Значительная концентрация находок оружия отмечена в северной части Ютландского полуострова, в особенности средневековой территории херрада Middelsom (Jorgensen 1991: 299-304), граничащей с фиордом Randers. Здесь найдены мечи как ранней, так и поздней эпохи викингов. Отсюда происходит также и рассматриваемое перекрестие меча. В границах херрада Middelsom известно 16 рунических камней поздней эпохи викингов. Три из них поставлены в память о «дренгах», еще три — в память о «тегнах», и один — в память о «рулевом» (Stoklund 1991: 285-297). Два камня, упоминающие «дрен-гов», происходят из Hjermind (Jacobsen, Moltke 1942: № 77-78). Thegn и drengобычно ассоциируются с лицами, находившимися на службе у короля (Stocklund 1991: 295).
Следующим районом, с наибольшим количеством находок мечей, является Хедебю и его окрестности. Здесь представлены как ранние мечи каролингского производства, так и более поздние типы, характерные для других районов Южной Скандинавии. Хедебю традиционно рассматривается как торгово-ремесленный центр, контролировавшийся королевской властью (Muller-Wille 1984: 366-432). Известное здесь камерно-ладейное погребение, в котором было найдено два меча, интерпретируется некоторыми исследователями как королевское погребение (Wamers 1994: 1-56). Из окрестностей Хедебю происходят два рунических камня, в надписях которых упоминается капитан судна, дренг (Jacobsen, Moltke 1942: № 1) и король по имени Сигтрюг (Jacobsen, Moltke 1942: № 2).
На острове Зеландия наибольшая концентрация находок оружия связана с озером Tisso. Здесь, раскопками последних лет, выявлено большое поселение. В VI-VII вв. на берегу озера существовала аристократическая резиденция с большими домами. Также здесь были выявлены производственные мастерские. На территории резиденции найдено много исключительных по своему богатству находок, среди которых следует упомянуть византийскую печать IX в., аналогичную найденным ранее печатям в Рибе и Хедебю. Весь комплекс интерпретируется как одна из королевских резиденций. Как показали исследования, обитателями усадьбы на протяжении долгого времени производились ритуальные жертвоприношения оружия, бросаемого в озера. Само название озера трактуется как «озеро Тора» (Jorgensen 2003: 175-206).
Топография находок мечей, найденных на территории Дании, существенно отличается от той картины, которую мы наблюдаем в Швеции и Норвегии. В Дании скопления находок, как правило, приурочены к резиденциям элиты или подконтрольных ей торгово-ремесленных центров. В Швеции и Норвегии меч, судя по количеству находок, был оружием свободных людей (Androshchuk 2004; 2006). Здесь можно говорить только об отдельных, исключительных типах мечей, которые могут быть связаны с элитой. Процентное соотношение находок мечей Дании по отношению к другим типам оружия показывает, что более обычным оружием здесь все-таки был топор (Nasman 1991: 163-180). В Исландии, к примеру, наиболее типичным оружием в эпоху викингов было копье, которому меч количественно уступал (Androshchuk, Traustadottir 2004). Все это указывает на существование определенных локальных особенностей обращения в обществе эпохи викингов отдельных типов оружия. Локальные особенности в предпочтении тех или иных типов мечей можно также видеть на примере разнообразия форм их рукоятей.
 |
| Рис. 2. Распространение типов мечей эпохи викингов на территории современной Дании (типы мечей см. рис. 3) |
В Дании, за исключением двух однолезвийных мечей типов Н (Peirce 2002: 48, 50), преобладают двулезвийные клинки. Однолезвийные клинки, как и наличие единичных мечей типов M, O и R, могут рассматриваться как свидетельство связей с Норвегией. Вместе с тем, высокий процент мечей ранней эпохи викингов («особый тип 1», «особый тип 2» и тип К по Яну Петерсену) указывает на связи Дании с Каролингской империей этого времени. Из 91 меча, известных в Дании (тип 27 неопределим), только 14 можно отнести к этому времени. Наиболее характерными для Дании являются мечи типа V и S, датируемые второй половиной — концом X в. Мечи этих типов составляют соответственно 18 % и 20 %. Находки в шведской провинции Сконе отличаются только одним — здесь нет ни единого меча типа S, но зато представлен одновременный ему тип Z, который неизвестен в Дании.
Характерной особенностью большинства южно-скандинавских мечей является исключительно богатая отделка их рукоятей. Среди этих находок довольно много уникальных образцов, к числу которых принадлежит инкрустированное аметистом перекрестие из озера Hjermind.
Если мы обратимся к более раннему времени, то обнаружим, что железно-бронзовая конструкция деталей рукоятей с декорированием аметистом, гранатом или эмалью наиболее характерны для мечей вендельского времени (Behmer 1939: Taf. XL: 1-2; XLII; XLVIII; Arrhenius 1985: 36), причем известны случаи, когда камни, некогда украшавшие древние предметы, заново использовались в изготовлении новых украшений (Arrhenius 1985: 98).
В данной связи уместно привести и другие примеры, свидетельствующие об участии ювелиров в изготовлении мечей эпохи викингов. Это отлитые из серебра навершия и перекрестия мечей из Kallundborg / Holmbmk в Дании, Falkenberg в шведской провинции Halland, Vrangeback, Dyback в Skane, Rostock-Dierkow в северной Германии (Geibig 1993), а также отлитые в бронзе мечи типа O, W и некоторые другие особые типы по Петерсену. Среди древнерусских находок можно упомянуть меч из ст. Хвощеватой и кургана Ц-2 в Гнёздове (Тунмарк-Нюлен 2001: 73-82; Androshchuk 2003: 35-43). Наиболее убедительным свидетельством участия ювелиров в изготовлении как украшений, так и рукоятей мечей, является находка фибулы в Gammel Hviding на территории Ютландского полуострова (Skibsted Klrnsoe 2005: 5-13, fig. 2). Фибула по форме и орнаментации имеет единственную аналогию — перекрестие меча из Oppmana Sjo в Сконе (Stromberg 1961: Taf. 64: 1).
Роль ювелиров в изготовлении престижных мечей и вообще оружия в эпоху викингов дополняет традиционное представление об этой теме. О том, что ювелиры, занимавшиеся изготовлением разного рода предметов из драгметаллов, принимали участие в отделке оружия, свидетельствуют также письменные источники. Например, в перечне предметов из завещания сына короля Этельреда Эдельстана 1015 г., названы «меч с серебряной рукоятью, который сделал Вульфрик», а также «золотой пояс и браслет, которые сделал Вульфрик» (Whitelock 1930: 57).
Нет оснований сомневаться, что как в Скандинавии, так и в Каролингской империи кузнецы могли изготавливать все составные элементы мечей, а также инкрустировать их рукояти. Однако, археологических свидетельств, подтверждающих существование специализированных оружейных мастерских в эпоху викингов, нет. Можно было бы думать, что сохранившиеся надписи на некоторых клинках, вроде хорошо известных ULFBERHT и INGELRED, являются своеобразными «trade marks», удостоверяющими покупателя в подлинности того, что данный продукт действительно изготовлен в Каролингской империи. Однако, такая точка зрения предполагает существование в то время представлений о товарном производстве, чему нет никаких доказательств (см. критический разбор о специфике понятий «ценность» и «товар» в архаических обществах: Appadurai 1988). К тому же, интерпретация надписей на клинках как клейм должна предполагать, что содержание этих надписей понималось одинаково как производителями этой продукции, так и покупателями, чему также нет никаких доказательств. Напротив, те немногочисленные письменные источники, которые могут быть полезны в этом вопросе, свидетельствуют о том, что такие надписи связывались не с производителем этих мечей, а с их владельцами. Например, очень показательным представляется описание так называемого «меча Константина Великого». На нем, согласно источнику, «можно было прочесть золотые буквы имени его древнего владельца». На навершии меча, «над толстыми пластинами из золота можно было видеть прикрепленный железный гвоздь, один из тех четырех, которыми было распято тело нашего Господа» (Whitelock 1955: 282). Можно думать, что это описание представляет собой отражение существования устной традиции, которая сложилась вокруг меча с клеймом на клинке и навершием рукояти, вероятно, имевшей в своей конструкции штифты.
 Рис. 3. Типохронология мечей эпохи викингов |
Нет никаких сомнений, что в эпоху викингов клинки обладали определенной качественной характеристикой. В письменных источниках нередко можно читать довольно детальные описания хороших мечей, однако, в них мы никогда не услышим об особенностях форм рукоятей. Это, очевидно, можно рассматривать как свидетельство существования представлений об определенном качестве клинков, а не рукоятей, форма и размеры которых вплоть до XI в. подбиралась индивидуально, с учетом физических данных и вкусов заказчика. Поэтому, наличие клейма на клинке еще не говорит о происхождении всего меча целиком и его владельца из франкской империи. Железные детали мечей изготавливались кузнецами, в то время как литые элементы рукоятей заказывались у ювелиров. Это хорошо подтверждают находки на Эланде, в Бирке и на Готланде. На Эланде найдено пять подписных клинков без рукоятей, которые интерпретируются как партия, импортированная из Империи (Arbman 1937: 232; Steuer 1987: 152; Thalin Bergman, Arrhenius 2005: 51). В Бирке, среди материалов, относящихся к деятельности ювелирной мастерской середины IX в., были найдены три литейные формы для изготовления бронзовых орнаментированных креплений рукоятей щитов. Здесь же, в горизонтах 900-930/40 и 950-975 гг. найдены заготовки одного навершия и двух перекрестий мечей (Амбросиани, Андрощук 2006: 3-16). Формы колец для подвешивания скрамасаксов Бирки близки по форме некоторым типам кольцевых фибул с длинной иглой, что может свидетельствовать о происхождении их из одной мастерской (Arbman 1940: Taf. 6: 1, 4, 8; 44: 1, 6). На Готланде найдено два бронзовых перекрестия к мечам типа Z, орнаментированных в деградированном стиле Борре. Аналогии им не известны. Здесь же найден обломок литейной формы наконечника ножен, а также полуфабрикаты навершия меча типа N и перекрестия меча типа T. Находка последнего очень примечательна в связи с фактом полного отсутствия мечей этого типа в Швеции. Как уже указывалось ранее, ювелиры Готланда выполняли под заказ украшения, которые не использовали в своей традиционной культуре (Тунмарк-Нюлен 2001: 76). Надо полагать, что это же касается и оружия.
Археологические источники, в совокупности с данными средневековых текстов, дают возможность предположить несколько путей, позволявших мечу менять своего владельца (Harke 2000: 377): 1) подарок господина дружиннику или подарок равному; 2) подарок дружинника господину; 3) семейная реликвия; 4) ритуальная депозиция в погребениях, озерах, реках или земле. Согласно тексту Беофульфа, несмотря на то, что щиты, копья, ножи и стрелы очень часто упоминаются среди оружия знати, наиболее ходовыми подарками были мечи, кольчуги и шлемы (Harke 2000: 380). В англо-саксонских источниках мечи, как и другое оружие, очень часто выступают регуляторами социальных связей между предками, между равными или между господином и слугами. Очень часто такие вещи были связаны с какой-то историей. Например, меч спасший жизнь королю Ательстану во время внезапного нападения норманнов, хранился в королевской сокровищнице, как свидетельство чуда. Меч этот внешне не был ничем примечателен, и, как отмечает источник, никогда не был украшен серебром или золотом (Whitelock 1955: 278).
Меч как регулятор социальных связей, особенно четко проявляется в существовании англосаксонского института heriot (от латинского herietum). Буквально слово означает «принадлежности войны», которыми одаривал господин своих подданных в течение жизни. После их смерти это имущество опять возвращалось в собственность господина. Единственным исключением была только гибель человека в битве за короля на территории страны или вне ее. Тогда его хериот прощался, земля и другая собственность переходила к наследникам. Состав хериота определялся в зависимости от социального статуса человека. Согласно законам короля Кнута, хериот ярлов состоял из четырех оседланных и четырех неоседланных лошадей, четырех шлемов, четырех кольчуг, восьми копий, восьми щитов, четырех мечей и денежной сумы в 200 золотых mancuses. Хериот близких к королю тегнов состоял из двух оседланных, двух неоседланных лошадей, двух мечей, четырех копий и щитов, шлема с кольчугой и 50 золотых mancuses. Те, кто находились в близких отношениях к королю, имели хериот, включавший одну оседланную и одну неоседланную лошади, меч, два копья, два щита и 50 mancuses (Whitelock 1955: 429—430).
Хериот мы также встречаем в ряде англо-саксонских завещаний. Епископ Теодред (между 941 и 951 гг.) обязывался передать своему королю его хериот, состоявший из двух мечей, четырех щитов и копий, 200 марок золота и трех поместий (Whitelock 1930: 3). Судя по такому составу, его социальное положение приравнивалось к королевскому тегну. Ealdorman Ælfheah (968-971 гг.) завещал королю семь мечей (из которых один — короткий, декорированный золотом), шесть копий, щитов и лошадей, 300 золотых mancuses, блюдо и чашу. Кроме этого, еще один меч и денежную сумму в 30 mancuses, он завещал старшему сыну короля (Whitelock 1930: 23). Два меча с украшенными серебром рукоятями (twa seolforhilted sweord), а также четыре лошади и 200 золотых mancuses должны были поступить во владение короля по завещанию Вульфрика 1002-1004 гг. (Whitelock 1930: 47). Особо следует остановиться на мечах, перечисленных в завещании сына короля Этельреда Эдельстана 1015 г. Один из них, с серебряной рукоятью (thæs swurdes mid tham sylfrenan hiltan), был завещан монастырю cв. Петра, в котором он должен быть похоронен. Второй меч, также с серебряной рукоятью, «который принадлежал Ульфкетелю», Эдельстан завещал своему отцу. Ульфкетель известен тем, что сражался против датчан в 1004 и 1010 гг. и пал в битве при Assandun в 1016 г. Поскольку он был женат на дочери Этельреда, можно заключить, что речь идет о вещи, наследуемой родственниками (Whitelock 1930: 170, note l.15). Еще один такой же меч он завещал своему брату Эдвигу.
«Меч короля Оффы» был завещан другому брату — Эдмунду Железнобокому, который сменил на престоле своего отца Этельреда. Меч этот имел специфическое навершие — pyttedan hiltan, что можно перевести как «навершие, украшенное ячейками». Оффа, как известно, был королем, правившим с 757 по 796 г. Меч, связанный с его именем, можно рассматривать как символ королевской власти, передававшийся через многие поколения. Меч с инкрустацией (thæs malswurdes) был завещан священнику Эдельстана — Эльвайну.
Еще по одному мечу предназначалось для его seneschal — Эльфмэру и Сиверду. На последнем, а также на его родном брате Morkære лежал грех убийства короля Этельреда. Известно также, что после их убийства Эдмунд Железнобокий женился на вдове Сиверда, нарушив тем самым волю отца (Whitelock 1930: 170, note l.16).
Меч «с отпечатком руки» (thæs swurdes the seo hand is on gemearcod) был обещан Эдрику, сыну Винфлэда. Под упомянутым в завещании изображением руки следует, вероятно, понимать клеймо на клинке, известное также на монетах короля Эдварда Старшего (около 899—924 гг.), ярла Сихтрика (около 910 г.), а также Этельреда II (978—1016 гг.) (North 1980: 20, 22, 25, pl. VII: 5; 97, pl. IX: 9; 120, pl. X: 20—31). Меч, некогда полученный от слуги Эдельстана — Эдельвайна возвращался к своему прежнему хозяину. Наконец еще один меч, украшенный инкрустацией, был завещан полировщику мечей Эльфноту (Whitelock 1930: 57ff).
Таким образом, шесть мечей в этом завещании должны были изменить свой владельческий статус. Некоторые из них возвращались к своим прежним владельцам, некоторые являлись семейными реликвиями, передающимися внутри рода, а некоторые вполне могли стать таковыми, как, например, меч, обещанный Сиверду. Родовое владение оружием, передающимся по наследству, было условием сохранения уважения и социального положения в обществе, равно как их потеря или добровольное дарение могли привести к утрате социальных позиций их владельца (Vlga-Glums saga: VI, XXV).
Мечи, фигурирующие в англо-саксонских завещаниях, — несомненно, дорогое и украшенное оружие. К примеру, меч, завещанный королем Альфредом (873-888 гг.) Этельреду был оценен в 100 mancuses (Whitelock 1955: 494). Мечи были частью дипломатических подарков. Обмен оружием и одеждой входил в дипломатическую практику заключения мира между враждующими сторонами (Whitelock 1955: 284). В поэме, посвященной битве в Малдоне в 991 г., вместо требуемых сокровищ, викингам иронично были предложены копья, отравленное острие и «древний меч» (Whitelock 1955: 294).
Мечи представляют собой артефакты, состоящие из нескольких композиционных частей: клинков, перекрестий, одно- или двусоставных наверший, а также рукояток. Это означает, что все они по необходимости могли быть заменены, о чем свидетельствуют единичные находки этих элементов или их полуфабрикатов. Известны случаи, когда в состав конструкции меча включались части, принадлежавшие более ранним по времени мечам. К таким случаям можно отнести комбинацию деталей от мечей В и Н в Швеции (SHM 6001); Е и М/N/X; Mannheim и H; H и Y в Норвегии (Petersen 1919: fig. 66, 84, 88). В гавани Кальмара, на юге Швеции был найден обломок рукояти двуручного средневекового меча, вершину которого венчало бронзовое навершие от меча типа А-местный по А.Н. Кирпичникову, ближайшая аналогия которому известна из раскопок Рязани (Кирпичников 1966: табл. XXXI: 1). Этот шведский меч опубликован мною в недавно вышедшей статье (Андрощук 2008: 100-111, рис. 3).
Кроме этого, известен один шведский и один норвежский мечи (SHM 5237, SHM 17343: 195B), клинки которых были сломаны, но перед захоронением скреплены при помощи двух заклепок.
Среди находок в России необходимо упомянуть меч с дамаскированным клинком из одного кургана в могильнике Новосёлки на Смоленщине (Шмидт 2005: 146-211, рис. 9: 22). Считается, что меч представляет собой тип В, согласно типологии Петерсена (Кирпичников 1966: 26). Однако, к этому типу можно отнести только его перекрестие. Навершие у этого меча сломано, и от него осталось только овальное основание с отверстиями для двух штифтов, которые некогда скрепляли конструкцию в единое целое. Навершия и их основания у мечей типа В крепились только при помощи черена рукояти. Штифты в креплении наверший использовались в основном у мечей типов H/I, N, V, S и Z. Судя по пропорциям основания навершия меча из Новосёлок, можно думать, что этот меч имел двусоставное полукруглое навершие, характерное для мечей типа N. Мечи этого типа появились не ранее X в., чему не противоречат и остальные находки из этого погребения (Шмидт 2005: 146-211). Таким образом, мы имеем дело с мечом, который, несомненно, считался «старым» ко времени его депозиции в погребении. Тем не менее, его ремонт в X в. свидетельствует об его определенной ценности. Надо полагать, что такие мечи были своего рода биографическими объектами, т.е. предметами, которые имели собственную историю или биографию. Например, они (вернее инкорпорированная часть их) могли принадлежать одному из предков, или какому-нибудь особенному владельцу, или же они могли быть просто подарками, или были связаны с каким-то событием.
В этой связи, уместно привести историю меча Олава Святого. Меч Hneitir был потерян королем во время битвы при Стикластадире. Там нашел его некий воин шведского происхождения, благодаря чему спасся и вернулся домой. Далее меч был передан его сыну и оставался семейной реликвией, пока опять не всплыл при неясных обстоятельствах при дворе византийских императоров. Его чудесным образом обрел один из охранявших императора варягов. Рассказывается, что после того, как император узнал, кому принадлежал этот меч, он приказал повесить его над алтарем в церкви св. Олава (Hak.HerQ. XX). Другой пример находим в «Саге о Стурлунгах», где несколько раз упомянута существовавшая на севере Исландии усадьба с необычным названием Miklagard. В ней жил Торвард Эрнольфссон, удостоившийся упоминания в саге только потому, что владел мечом Brynjubi't, который имел особую биографию. Как говорится в саге, меч этот привез Сигурд Грек из Миклагарда. Затем в битве при Vldines им мужественно сражался Свейн Йоунссон. Стурла и Туми, сыновья Сигвата, сделали предложение о его покупке, но не смогли его купить. Торвард предложил Стурле одолжить меч, но это его не заинтересовало. В конце концов меч был отобран Стурлой силой (Sturlunga saga. XXXII).
Можно предположить, что нечто подобное могло быть связано и с рассматриваемыми здесь мечами. Передача меча через цепь поколений не обязательно предполагала его полную сохранность. Меч мог считаться древним благодаря какой-то части, которая могла входить в состав его элементов. Он мог быть сломан в древности и затем, перед депозицией, символически починен. Исключительный статус меча подчеркивался легендами о них как о творениях не человека, а богов. Подтверждение этому мы находим у Кассиодора в его описании мечей, присланых в подарок королю остроготов Теодорику, где из-за их красоты они сравниваются с творениями не смертных, а богов (цит. по: Theuws, Alkemade 2000: 401). Интерпретация мечей как творений высших сил, позволяет лучше понять смысл их депозиции.
Археологический контекст таких находок позволяет выделить три типа депозиции оружия: в погребениях, в воде (Muller-Wille 2002: 135-166; Androshchuk 2002: 9-14; Lund 2004: 197-220) и вблизи культовых построек (Helgesson 2004: 223ff). Депозиция оружия в погребениях является довольно обычным для всей Европы и Скандинавии, в то время как в воде и сухих местах кажется характерным лишь для Скандинавии. Наибольшее количество находок в воде известно в Дании, где их зарегистрировано около 140 (Lund 2004: 197-220). В несколько меньшем количестве они известны в Швеции, где большая их часть происходит с Готланда, из церкви Estuna и реки Fyris в провинции Uppland (Muller-Wille 1984: 366-432; Ljungkvist 2006: 173ff), Германии (Menghin 1980: 227-255), Англии, Нидерландов (Willemsen 2004: 65-82) и Руси (Андрощук 2001: 126-135).
Вещи, происходящие из воды, часто очень высокого качества и со следами умышленного повреждения, что подчеркивает их ритуальный контекст и одновременно связь с элитой. В некоторых случаях, как например, в Tissø в Дании такие местонахождения связаны с усадьбами местной элиты. Все это позволяет сделать вывод, что акции депозиции оружия, а в их числе и мечей, контролировались этой частью общества. Топография таких находок позволяет сделать вывод о том, что найдены они, как правило, в устьях речек и у старых мостов и переправ (Lund 2004: 203). В большинстве случаев, депонирование должно рассматриваться как жертвоприношение и как властный ритуал. Несмотря на то, что жертвоприношения могли иметь разный смысл, очень вероятна их связь с ритуалами путешествия (Androshchuk 2002; Lund 2004: 208f). Что заставляло людей сознательно ломать, уничтожать и вообще умышленно исключать из обращения вещи, ценящиеся так высоко? Для того, чтобы попытаться ответить на этот вопрос, необходимо конкретизировать понятие «ценности».
Если мы обратимся к эпосу «Беовульф», синхронному рассматриваемому времени памятнику (Chase 1981; Owen-Crocker 2000: 18, 114-123), то обнаружим, что обретенный под водой (!), в логове матери Гренделя, меч обладает следующими качественными характеристиками: — благословленный на победу меч;
— древний меч великанов;
— лезвие крепкое;
— почетная воина слава;
— оружие превосходное;
— рукоять богато украшена;
— меч старый;
— дамаскированное лезвие (1557-1559; 1615-1698 ср. неточности русского перевода с оригинальным текстом в: Wrenn 1958; Беовульф 1975).
Далее, как известно, кровь убитой Беовульфом матери Гренделя расплавила клинок этого меча. Однако, несмотря на утрату функции оружия, оставшаяся от него рукоять все же обладала ценностными характеристиками. В поэме она описывается как «чудесного кузнеца работа», украшенная плетением, тонкой сияющей золотой пластиной и рунами (1681; 1694-1695; 1698).
Депозиции оружия в погребениях традиционно интерпретируются как отражение прежнего социального статуса умершего. Однако, не исключено, что такие вещи были предназначены для их обретения будущими поколениями. Обретение вещей, некогда принадлежавших каким-либо исключительным людям, могло оказать судьбоносное влияние на развитие событий в будущем. Этим отчасти могут быть объяснены случаи добычи оружия из курганов, принесшие некоторым героям саг славу и знаменитость (HarQar saga ok Holmverja. XV; Hervarar saga. I). Вместе с тем, если меч депозирован пассивно, вне связи с социальной или ритуальной средой, его ценность для окружающей культуры девальвирована: «У Торольва был добрый меч («мне рассказывали, что меч этот приносит победу»), он хранился в ларе с тех пор, как хозяин оставил бранные дела, и никто им не пользовался... Она (жена Нарви) говорит, что меч зря ржавеет на дне сундука и сейчас, наверное, не многого стоит» (Сага о Битве на Пустоши, XV: Цимерлинг 2000).
Вообще, необходимо отметить, что разделение археологами вещей, найденных в погребениях, кладах и местах жертвоприношений на разные категории археологических памятников, основано на простой констатации обстоятельства находок. Насколько можно судить по тексту того же «Беовульфа», под «кладом» как местом депонирования сокровищ понимались совершенно разные вещи. Например, место хранения клада / сокровищ / владения воинов обозначено как: — подземный дом (2410);
— злые хоромы (3123);
— зал колец (3053);
— курган (2411);
— вблизи кипящей воды (2412);
— под серым камнем/скалой (2744).
В состав клада-сокровища входили: кольца, золотые пластины, чаши, «древних людей сосуды», украшения, старые ржавые шлемы, браслеты, штандарты, «съеденные ржавчиной» мечи (2244-2245; 2760-2763; 2768; 3048-3049). Из этого перечня видно, что ценность вещи не всегда была определена материалом, из которого она изготовлена. Она могла быть ржавой или изготовлена из простого материала, гораздо важнее было знать ее «биографию».
В качестве иллюстрации о специфике понятия «ценность» и пожертвование / приношение в эпоху викингов, не лишним будет привести историю приобретения древнеанглийского рукописного Евангелия VIII в. церковью Христа в Кентербери. Около середины IX в. эта красочная рукопись была захвачена викингами и впоследствии выкуплена эолдерманом Эльфредом и его супругой Вербург. На одном из листов рукописи, иначе известной как Codex Aureus, сохранился текст дарственной записи, узаконивающий передачу дара этому храму. Как говорится в дарственной, супружеская чета приобрела книги у язычников за свои деньги, «которые были из чистого золота». Как говорят жертвователи, они так поступили из-за любви к Богу, ради спасения душ и потому что, они не желали, чтобы эти священные книги находились в руках язычников. Однако в тексте дарственной употреблена риторика контракта, где четко сформулировано условие, на котором дар может быть осуществлен — ежемесячная молитва за спасение душ семьи жертвователей (Gameson 2001). В этой истории интересным представляется как факт ценностной оценки книги викингами, так и дарение, понимаемое как контракт с Богом и его церковью.
В заключение стоит отметить, что социальный аспект оружия в эпоху викингов и раннем средневековье был тесным образом связан с институтом дарения, который был подробно исследован рядом авторов (Mauss 1990; Gurevich 1968: 126-138; Zachrisson 1998; Bazelmans 1999; Habbe 2005). Здесь необходимо кратко остановиться на тех выводах, которые чрезвычайно важны для понимания механизма обмена подарками, а также жертвоприношений и кладов.
Прежде всего, необходимо помнить, что вещь рассматривалась как одушевленная субстанция. Жизнь людей была тесным образом связана с жизнью вещей. Одна из первых групп существ, с которой человек должен был заключить соглашение, были духи умерших и богов. Очевидно, что именно эта группа была полноправным владельцем буквально всех материальных ценностей этого мира. С ней следовало заключить соглашение и установить обмен. В этой связи, деструкция посредством жертвоприношения представляет собой акт дарения, который подразумевает взаимность. Дар, пред-назначеный для людей и богов, является покупкой мира между ними. Дары-вещи, вне зависимости от их материальной ценности, рассматриваются как воплощение власти, символы богатства и статуса.
Существенным элементом функционирования обмена подарками являются три ключевых обязательства: дать, принять и восполнить / отплатить. Вещи, рассматриваемые как ценные, имеют свою индивидуальность, представленную именем, качеством и властью. Они могут иметь изображенные лица, глаза, зооморфные или антропоморфные маски — все то, что придает им характер живых существ (Mauss 1990: 16, 17, 20, 39, 44).
Эти идеи, как представляется, нашли отражение в декорации ряда мечей эпохи викингов. Некоторые типы имеют трехчастное навершие, боковые части которого оформлены в виде антропоморфных или зооморфных морд (типы D, E, L, R, S, T, Z). Дополнительно они украшаются инкрустированным звериным орнаментом. Одушевленность мечей проявлялась в практике присваивания им имен. Нам известно 176 имен мечей, упомянутых в древней северной литературе (Falk 1914: 47-67). Все сказанное выше, как представляется, наиболее логично объясняет находку в озере Hjermind в Дании и открывает новые перспективы в изучении мечей эпохи викингов.
Каталог 1. Мечи, найденные на территории современной Дании (рис. 2 и 3)
Jylland
Мечи типа B
1) C6871 Mossø Sø JP B (Androshchuk 2006)
2) C6375 Norrå, Fladbro, Grensten sogn, Middelsom herred, Viborg, Jylland JP B (Androshchuk 2006) Мечи типа D
3) C1572 Søndersø, Overlade sogn, Års herred, Ålborg amt, Jylland JP D1(Skibsted Klæsøe 2005)
4) Løgstør (Skibsted Klæsøe 2005: 9, fig. 7)
Мечи типа H/I
5) C32337, Hospital sengen, Randers, Støvring, Randers amt, Jylland JP H
6) D1030 Sjørring sogn, Hundborg herred, Thisted amt, Jylland JP H (Behrend 1970: 90, fig. 91)
Мечи типа L
7) D2335 Støvringgård, Støvring sogn, Støvring herred, Frederiksborg, Jylland JP L Мечи типа M
8) C15293, Roum, Roum sogn, Rinds herred, Viborg amt, Jylland JP M (?)
Мечи типа O
9) RAM 5403 Fladbro, Haslum, Galten herred, Randers amt, Jylland JP O
10) C25221 Stenalt, Ørsted sogn, Rougsø herred, Randers amt, Jylland JPO Мечи типа S
11) Brandstrup I, Vindum sogn, Middelsom herred, Viborg amt, Jylland (Lavrsen 1960)
12) Hemstok, Århus amt, Jylland JP S (Pedersen 1995: 71)
13) C5205 Kolindsund, Sønder herred, Randers amt, Jylland JP S Мечи типа V
14) C9058 Farsø, Farsø sogn, Gislum herred, Aalborg amt, Jylland JP V (Brøndsted 1936)
15) Kammerhøj, Redsted sogn, Mors, Jylland (Brøndsted 1936: 88; Pedersen 1995: 72) JP V (?)
16) VSM 6285a Lamhøj, Laastrup sogn, Rinds herred, Viborg amt, Jylland JP V (Brøndsted 1936)
Мечи типа X
17) RAM 5401 Grensten, Grensten sogn, Middelson herred, Viborg amt, Jylland
18) Hald, grave 1, Ørslevkloster sogn, Viborg amt, Jylland (Brøndsted 1936: 92; Pedersen 1995: 73)
19) C19425 Rends, Burkal sogn, Slogs herred, Tønder amt, Jylland Мечи «Особый тип 1»
20) C6373-6374 Norrå, Fladbro, Grengsten sogn, Middelsom herred, Viborg Jylland (Peirce 2002: 150) Мечи «Особый тип 2»
21) C2504 Graasand, Haderup, sogn, Ginding herred, Ringkøbing amt Jylland
22) D1031 Sjørring Sø, Sjørring sogn, Hundborg herred, Thisted amt Jylland Мечи неопределенного типа
23) C23622 Broager, Broager sogn, Nybøl herred, Sønderborg amt, Jylland (Brøndsted 1936: 123; Pedersen 1995: 73) JP X/V
24) C1613 Hjermind Sø, Viborg amt, Jylland
25) C20600 Ravnholt, Tiset sogn, Aarhus amt, Jylland JP D/U (Brøndsted 1936) (?)
26) C5204 Kolindsund, Djur Sønder herred, Randers amt, Jylland JP M (?)
27) C20367 Veggerslev, Veggerslev sogn, Djurs Nørre herred, Randers amt, Jylland JP V (?)
28) C5864 Hurup, Als, Hindsted herred, Ålborg amt, Jylland (a mould for a hilt) ndsted herred, Alborg amt, Jylland (a mould for a hilt)
Sjælland
Мечи типа А
29) C16348 Hørby, Holbæk amt, Sjælland JP A (Brøndsted 1936: 200; Pedersen 1995: 69)
Мечи типа H/I
30) C23627 Kirkmosegård, København, Sjælland JP H (Pedersen 1995: 69).
31) C24550 Sørup Sø, Måløv sogn, Smørum herred, Københavns amt, Sjælland JP H (Pedersen 1995: 69).
32) C24554 Tudeå, Hejninge, Slagelse herred, Sørø amt, Sjælland JP H Мечи типа O
33) C23666 Hellenslev, Holbæk amt, Sjælland JP O1 Мечи типа R
34) C16430 Søborg Sø, Søborg sogn, Holbo herred, Frederiksborg amt, Sjælland JP R (Peirce 2002: 106) (?) Мечи типа S
35) C5821 Frølunde, Tornborg sogn, Slagelse herred, Sorø amt, Sjælland JP S
36) 15556 Køge havn, Køge sogn, Ramsø herred, København amt, Sjælland JP S
37) С25684 Magleø, Korsør Nor, Tornborg sogn, Slagelse herred, Sorø amt, Sjælland JP S (Pedersen 1995: 71)
38) C25683 Magleø, Korsør Nor, Tornborg sogn, Slagelse herred, Sorø amt, Sjælland JP S (Pedersen 1995: 71)
39) C5821 Storebælt, Frølunde Fed, Tårnborg sogn, Slagelse herred, Sorø amt, Sjælland JP S (Pedersen 1995: 71)
Мечи типа V
40) C22323 Næstelsø, Næstelsø sogn, Hammer herred, Præstø amt JP V
41) C5818 Osted, Osted sogn, Volborgs herred, København amt JP V (Peirce 2002: 112)
42) FSM (Fyns Stiftelsemuseum) A 1775 Jørlunde sogn, Lynge-Frederiksborg herred, Frederiksborg amt, Sjælland JP V?
Мечи типа X
43) C8727 Tissø, St. Fuglede sogn, Ars herred, Holbæk amt, Sjælland Мечи «Особый тип 1»
44) C3118 Kallungborg/ Holbæk, Sjælland (Peirce 2002: 30)
Мечи «Особый тип 2»
45) C1849 Øster Egesborg, Bårge herred, Præstø amt, Sjælland Мечи неопределенного типа
46) C25655 Herlufmagle, Tybjerg herred Sjælland JP (?)
47) C26043 Værebro å, Gundsønagle sogn, Sømme herred, København amt, Sjælland, JP B/H (?)
Langeland
Мечи типа V
48) Langelands museum Stengade I, grave 3, Tullebølle, Langeland Nørre herred, Svendborg amt JP V (Brøndsted 1936: fig. 66)
Uncertain types
49) Langelandsmuseum Longelse, Longelse sogn, Svenborg amt, Langeland, JP X/V (?)
Lolland
Мечи типа V
50) C8304 Errindlev, Errindlev sogn, Fuglse, Maribo amt JP V (Brøndsted 1936: fig. 93-94; Pedersen 1995:72)
51) C7371 Hoby, Gloslunde, Maribo Lolland, JP V (Brøndsted 1936: fig. 88)
Мечи неопределенного типа
52) B34881 Nysted, Lolland JP B/C?
53) C25487 Ventave Storeø JP V (?)
Неизвестное место находки
Меч типа E
54) UI1364 JP E
Каталог 2. Мечи из Хедебю и его окрестностей
Мечи типа H
1) Haithabu JP H (Geibig 1991: Kat.-Nr. 287. Taf. 159: 6)
Мечи типа K
2) Haithabu JP K (Geibig 1991: Kat.-Nr. 276. Taf. 156: 1-3)
3) Haithabu JP K (Geibig 1991: Kat.-Nr. 277. Taf. 157: 1-3)
4) Haithabu JP K (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 284. Taf. 159: 3)
Мечи типа L
5) Haithabu JP L (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 282. Taf. 159: 1)
6) Schleswig-Holstein JP L (Geibig 1991: Kat.-Nr. 332. Taf. 165: 1-3)
Мечи типа N
7) Angeln JP N (Geibig 1991: Kat.-Nr.329. Taf. 165: 1-3)
Мечи типа O
8) Angeln JP O (Geibig 1991: Kat.-Nr.330. Taf. 165: 4-5)
9) Haddebyer Noor JP O (Geibig 1991: Kat.-Nr. 274. Taf. 155: 4)
Мечи типа S
10) Haithabu JP S (Geibig 1991: Kat.-Nr. 293. Taf. 160: 3)
11) Haithabu JP S (Geibig 1991: Kat.-Nr. 301. Taf. 161: 2)
12) Haithabu JP S (Geibig 1991: Kat.-Nr. 304. Taf. 161: 5)
Мечи типа V
13) Haddebyer Noor JP V (Geibig 1991: Kat.-Nr. 273. Taf. 155: 1-3)
14) Haithabu JP V (Geibig 1991: Kat.-Nr. 280. Taf. 158: 5-7)
15) Haithabu JP V (Geibig 1991: Kat.-Nr. 303. Taf. 161: 4)
Мечи типа W
16) Schleswig JP W (Geibig 1991: Kat.-Nr. 324. Taf. 164: 4-5)
Мечи типа X
17) Haithabu JP X (Geibig 1991: Kat.-Nr. 279. Taf. 158: 1-4)
Мечи типа Y
18) Haithabu JP Y (Geibig 1991: Kat.-Nr. 302. Taf. 161: 3)
Мечи особого типа 1
19) Haithabu JP St1 (Geibig 1991: Kat.-Nr. 275. Taf. 156: 4-6,5)
Мечи неопределенного типа
20) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 278. Taf. 157: 4-6)
21) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 283. Taf. 159: 2)
22) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 285. Taf. 159: 4)
23) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 286. Taf. 159: 5)
24) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 288. Taf. 159: 7)
25) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 289. Taf. 159: 8)
26) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 290. Taf. 159: 9)
27) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 291. Taf. 160: 1)
28) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 292. Taf. 160: 2)
29) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 294. Taf. 160: 4)
30) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 295. Taf. 160: 5)
31) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 296. Taf. 160: 6)
32) Haithabu JP N/X (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 297. Taf. 160: 7)
33) Haithabu JP N/X (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 298. Taf. 160: 8)
34) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 299. Taf. 160: 7)
35) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 300. Taf. 161: 1)
36) Haithabu JP (?) (Geibig 1991: Kat.-Nr. 300. Taf. 161: 1)
Список 3. Мечи из современной шведской провинции Skåne
Мечи поздневендельского времени
1) SHM 2110:73 Vendel/Viking (Behmer 1939: Taf. LIV: 3)
Мечи типа B
2) LUHM 9999 Hallestads JP B (Stromberg 1961: 61, Taf. 40: 3; Androshchuk 2006)
3) SHM 28271 Lund, Kallby JP B (Arbman 1937: 216; Wilson 1955: 105ff; Stromberg 1961: 46) Мечи типа D
4) LUHM 29087 St. Kopinge JP D (Stromberg 1961: 27, Taf. 64: 3,3)
5) LUHM 24929 Osterlovsta, Oppmansjon JP D (Stromberg 1961: 72, Taf. 64: 1)
Мечи типа H/I
6) LUHM 29026, Burkov, Arlov JP H (Stromberg 1961: 15, Taf. 40: 1)
7) LUHM 12358 Kristianstad, Hammarsjon JP H (Stromberg 1961: 43, Taf. 40: 2)
8) Loderups, Hagestad JP H (Stromberg 1963: 1-25; Stromberg 1961: 149, Abb. 13)
9) Loddekopinge, Vikhogsvagen JP H (Olsson 1976: 106, fig. 66-67)
10) LUHM 3213 JP H Мечи типа M
11) LUHM 13078 JP M Мечи типа O
12) LUHM 28399 Kvistofta, Rya JP O (Stromberg 1961: 44, Taf. 39: 1)
13) SHM 3217:52 Skanor JP O (Stromberg 1961: 56, Taf. 64: 2)
Мечи типа V
14) LUHM 13077 Trelleborg JP V
15) LUHM JP V Мечи типа X
16) LUHM 24925 Bosarp JP X (Stromberg 1961: 57, Taf. 40: 4; Svanberg 2003: 162, 295, fig. 67: 7)
Мечи типа Z
17) KM 661666:1903 Lund JP Z (Bergman, Billberg 1976: 387-389, fig. 341a-b)
18) LUHM 22930 Sovde, Vrångeback JP Z (Rydbeck 1932: 253f.; Stromberg 1961: 21-22, Taf. 65: 1; An-droshchuk 2003: 35-43, fig. 8)
19) SHM 4515 O.Vemmenhog, Dyback JP Z (Rydbeck 1932: 253f.; Stromberg 1961: 66-67, Taf. 65: 2; Graham-Campbell 1980: 70, pl. 250; Androshchuk 2003: 35-43, fig. 7).
Литература
Автор: Ф. Андрощук (Сигтуна) Находка из озера HJERMIND в Дании (некоторые вопросы производства и обращения мечей в эпоху викингов) // Славяно-русское ювелирное дело и его истоки. Материалы Международной научной конференции, посвященной 100-летию со дня рождения Гали Фёдоровны КОРЗУХИНОЙ (Санкт-Петербург, 10–16 апреля 2006 г.). — СПб. : Нестор-История, 2010