История древнерусского металлического убора IX–XIII вв.

В работе Г.Ф. Корзухиной «Русские клады IX-XIII вв.», написанной более полувека назад, были выделены основные периоды древнерусских кладов: IX - рубеж IX и X вв.; вторая половина X - рубеж X и XI вв.; XI - начало XII в.; 70-е гг. XII в. – 1240 г. (Корзухина 1954). Это хорошо известное исследователям хронологическое деление служило единственным ориентиром для использования вещей из кладов в качестве источника для изучения древнерусского художественного ремесла, костюма и убора, прикладного искусства и культуры. В качестве основного показателя для отнесения клада к хронологической группе для Г.Ф. Корзухиной выступал состав предметов клада по типологическим категориям.

Следующей задачей является более дробное хронологическое деление комплекса вещей из кладов с целью реконструкции русского металлического убора.

Для этого при анализе убора каждого периода выделим такие основные характеристики: тип головного убора и ожерелья; ювелирная техника, типы и варианты украшений; стиль. Для восстановления последовательности бытования древностей и истории убора важны наблюдения за конструктивными деталями украшений. Все эти данные необходимо рассмотреть во взаимосвязи.

Главной предпосылкой реконструкции кладов является их повторяющийся по составу предметов характер. Повторяемость позволяет выделить типичный состав убора.

По способу формирования клады делятся на два основных вида: клады украшений (семейные реликвии) одного-трех поколений со следами ношения и логичным набором украшений для использования в одном-трех уборах; клады накоплений (в виде монет, металла, женских украшений в большем количестве, чем необходимо для одного-трех комплектов уборов, а также в виде лома или фрагментов.

По каждому виду клада возможна реконструкция убора или какой-либо его части. Как бы ни относились владельцы клада к украшениям или к оставшемуся от них лому, украшения и их фрагменты объективно несут информацию об уборе, существовавшем в конкретную эпоху. Недостающие звенья могут быть достроены на основании всей той информации, которая имеется об уборе данной эпохи.

Важной задачей является типологическое определение украшений, позволяющее связать части и фрагменты убора с соответствующим кругом вещей.

В зависимости от вида и состава клада по конкретным кладам могут быть реконструированы: целостный убор одной эпохи; несколько сменяющих друг друга уборов различных эпох; несколько стилистических вариантов типологически одного убора; часть убора; фрагмент убора. Отдельные части и фрагменты убора могут быть использованы в типовых реконструкциях убора эпохи.

Наиболее древний пласт украшений в первой хронологической группе кладов относится к VIII в. или рубежу VIII-IX вв.: широкопластинчатые фибулы, височные кольца с объемными подвесками, перстень со вставкой, филигранная цепь (рис. 1: 1-3). На северном мысу Старорязанского городища аналогичные височные кольца залегают в слое VIII-IX вв. ниже слоя X-XIII вв. с семилопастными височными кольцами (Розенфельдт 1974: 111-114, рис. 10: 35; рис. 11: 8). Филигранная цепь из клада в Мишнево – упрощенная копия византийских наградных «золотых шнуров», по монетной части клада может датироваться от середины VIII в. до 60-х гг. IX в. (рис. 1: 4). По кочевническим погребениям наиболее вероятная дата перстней со вставками определяется как конец VIII – первая половина IX в. (Халикова 1976: 167, рис. 5: 9; 6: 29; 7: 26). Эти украшения доносят последний след переработки влияний эпохи переселения народов. Далее славянский и русский убор стабилизируются на базе собственных традиций и уже новых, в основном византийских, воздействий.

Убор с височными кольцами был в IX в. наиболее дорогим, хотя его нельзя назвать в полном смысле слова ювелирным. Украшения изготовлены проволочным конструированием и литьем. В последующее время он продолжал существовать как традиционный народный убор на фоне других, более роскошных, поэтому его помогают изучить материалы более поздних погребений X-XII вв.

Тип головного убора – традиционный для формирующейся древнерусской народности ленточный. Об этом мы можем судить по несколько более ранним и более поздним материалам: Зарайский клад (закрепление на широких кольцах серег кочевнического образца конца VIII в.) (рис. 1: I), материалы погребений X-XI вв. Березовецкого и Гочевского могильников (Жилина 2002а: рис. 2: 1; Макарова 2005: 126, 127). Основная категория подвесок к головному убору – височные кольца. По кладам известны спиральные, лучевые и браслетообразные типы.

Погребения Гочевского могильника дают случаи, подтверждающие ношение колец в лентах и цепочках (связь с тканью, сцепление их друг с другом). Согласно расположению в погребениях, на котором основана реконструкция В.В. Хвойко, спиральные височные кольца прикреплялись фризовым способом к налобным деталям головного убора. Реконструкция по одному из наиболее архаичных северянских курганов в Броварках показывает, что архаический головной убор был шумящим, на месте одного из колец закреплялась шумящая подвеска из бубенчиков (Хвойко 1904; Самоквасов 1915: 19). Выявляется конструктивная связь шумящей подвески с височным кольцом. Фрагменты шумящих украшений есть в кладе в с. Ивахники Полтавской губ., 1905 г. (рис. 1: 5). Погребения Березовецкого могильника X–XI вв. показывают еще один способ ношения височных колец концентрическими группами, создающий предпосылки для образования лопастей-наушников (Успенская 1993: 91, 92, рис. 5).

Материалы погребений X-XI вв. дают возможность представить, что исконный славянский праздничный убор, использовавшийся для свадьбы и погребения, был сложен и громоздок, буквально сковывал голову женщины. Украшения соединялись между собой, с деталями убора и с органами человеческого тела – ушами (но такой способ ношения отличается от ношения серег в мочке уха). Случай закрепления височного кольца и в ухе, и с помощью привязывания к головному убору имеется и в кургане № 54 Гочевского могильника северян (Самоквасов 1915: 19). Для привязывания к головному убору у вятических височных колец впоследствии образовались петельки. Вятический головной убор, известный по подмосковным погребениям XI-XII вв., сохранил связь колец с волосами в виде имитации волос в уборе замужней женщины, что имеет параллели в этнографии (Жилина 2001: рис. 1; Жилина 2002б: рис. 1: 2).

Основными видами ожерелий являются гривны с замком впереди, ожерелья из подвесок круглой и лунничной формы; нити бус, шумящие ожерелья из бубенчиков.

В датировке славянских украшений можно оттолкнуться от даты Зарайского клада, определяемой по монетам как IX в. – рубеж IX-X вв. На этом основании определяется дата семилучевых височных колец типа Б (Шинаков 1980: 115-119). Пятилучевые височные кольца могут быть датированы несколько ранее. Спиральные височные кольца Полтавского клада относятся к его наиболее древней части, правомерно предположительно отнести их к первой половине – середине IX в. Это наиболее древняя и простая форма височных украшений, являющаяся надэтничной и внестилевой. Лучевые височные кольца – это первая стилистическая стадия переработки византийских оригиналов. Лучевые кольца Полтавского клада (тип Д вар. 12 типологии Е.А. Шинакова) относятся к его более позднему комплексу, своим специфическим орнаментом, являющимся огрубленной передачей филигранной орнаментации, они стилистически близки типу В семилучевых колец Зарайского клада, верхняя дата которого доходит до X в. (Шинаков 1980: 120; Григорьев 2000: рис. 46: 126–133; Макарова 2005: 129, 130). Поэтому для полтавских лучевых колец можно предполагать дату конец IX–начало X в. На рубеже столетий носятся браслетообразные височные кольца с напускными бусинами, о чем свидетельствует ранний комплекс клада в Гнёздово 1867 г. (рис. 2: 1).

Лопастные височные кольца, являются следующей стилистической стадией переработки, они начали свое бытование позже, отражены пока только в более поздних кладах и погребениях. Трансформация лучей в лопасти относится к концу XI – началу XII в. (Шинаков 1980).

Шейные гривны Зарайского клада можно отнести к концу IX в. Они имеют развитый замок в виде петли и квадратного щитка (рис. 1: 19). Остальные гривны этой группы кладов логично относить к более раннему времени, поскольку на них наблюдается более простой замок типа двойной петли, оформленный концами гривны (рис. 1: 14-18). Развитие этого замка движется от простого загибания концов параллельно концам гривны, к усиливающемуся расплющиванию этих концов, к усложнению изгиба петли для более прочного застегивания формирующегося уплощенного щитка (Григорьев 2000: рис. 44: 133, 134).

Браслеты кладов IX в. гладкодротовые. Браслеты с расширяющимися и гвоздевидными концами, судя по дате Зарайского клада, вероятно, бытуют во второй четверти – середине X в. Исследователи отмечают для них и более ранние аналогии (Макарова 2005: 126, 127). Монетная датировка клада в с. Угодичи Ростовской области позволяет определить ориентировочную нижнюю датировку гладкодро-товых браслетов с сужающимися концами и сплошных как рубеж IX-X вв. (рис. 1: 12, 13).

В итоге можно предложить следующие реконструкции убора со славянскими височными кольцами, представляющие его последовательные стадии развития: убор со спиральными височными кольцами, вероятно, шумящий, по раннему комплексу Полтавского клада первой половины IX в.; убор с лучевыми височными кольцами Зарайского клада середины – второй половины IX в.; убор с височными кольцами по позднему комплексу Полтавского клада конца IX – рубежа IX-X вв. (рис. 1: II-IV).

X век приносит в древнерусский убор развитую ювелирную культуру зерни и тиснения. Основная категория украшений дорогого убора, носившегося по сторонам головы – гроздевидные наушницы, которые в истоке, вероятно, должны были носиться, как серьги.

Однако традиции ношения височных колец и гроздевидных наушниц сближаются. Традиционные славянские височные кольца, браслетообразные, ромбощитковые, и перстнеобразные, сочетаются с ношением ювелирных бусин, таким образом образуются довольно громоздкие формы (рис. 2: 9; рис. 3: 7, 11-13). Браслетообразные кольца из Гнёздовских кладов 1867 и 1993 гг. с напускными бусинами и без них относились к более раннему убору с височными кольцами, аналогичному убору кладов IX в., поэтому их можно датировать самым началом X в. (рис. 2: 1; рис. 3: 7).

Гроздевидные наушницы носятся традиционными для височных колец способами: ленты, наушники, косы (рис. 2: 2, 3, 8). Объемная конструкция, не подходящая к традиционному ленточному убору, постепенно утрачивается. На одной, очевидно, оборотной, стороне некоторых украшений наблюдается интенсивная потертость (рис 2: 4-7).

Судя по материалам погребений Пересопницкого могильника, продолжает бытовать ленточный убор. Различные варианты реконструкций, сделанных по описаниям Е.Н. Мельник (Мельник 1901: 493-499), показывают совместное ношение гроздевидных наушниц и проволочных височных колец: на кожаных наушниках; концентрическими группами, связанными ремешком; в ухе, прикрепленными фризовым способом к головному венчику аналогично спиральным кольцам северян предыдущего периода (рис. 2: 2, 3).

Гроздевидные наушницы отражают последовательность развития стилей зерненого убора. Объемногеометрический стиль – конец IX – начало X в. – связан с наушницами первой типологической разновидности, корпус которых конструируется из гранул (рис. 2: 4, 5; рис. 3: 1, 2). Наушницы второй типологической разновидности совмещают спаянные из гранул и тисненые части (рис. 2: 6; рис. 3: 3, 4). На дужки наушниц 1 и 2 разновидностей надеваются шарообразные тисненые напускные бусины (рис. 2: 6; рис. 3: 2, 3). Геометрический стиль связан с наушницами третьей типологической разновидности с тисненым сложно профилированным корпусом – вторая половина X в. (рис. 2: 7; рис. 3: 5, 6).

Такая цепь развития подтверждается следующими хронологическими данными. По моравским материалам наушницы в объемно-геометрическом стиле восходят к периоду от VII до X в. (Dostal 1966: obr. 7: 1-12; Dekan 1980: № 68: 18). Перелом к распространению тиснения улавливается на рубеже IX-X вв., а развитые тисненые формы датируются по первую половину X в. включительно (Dostal 1966: 37-39, obr. 7: 7-20, 26-31). Аналогичные моравским наушницы в объемно-геометрическом стиле имеются в погребении № 112 Киевского некрополя с датой по монетам первая четверть X в. (рис. 2: 4). Наушницы первой разновидности (рис. 2: 5) имеются и в погребении № 124 Киевского некрополя, дата которого по монетам 931-944 гг. (Каргер 1958: табл. XXVIII: 208-210; Равдина 1988: табл. 6: 1). Клад из с. Копиевка с большим набором таких же наушниц по монетному комплексу можно относить к концу IX – середине X в.

Гроздевидные наушницы первой разновидности, следовательно, можно отнести к первой половине X в., второй разновидности – ко второй четверти – середине, а третьей разновидности – ко второй половине X в.

На основе ювелирной культуры гроздевидных наушниц на протяжении столетия возникают древнерусские трехбусинные кольца первого поколения. Их формы соответствуют типологическим разновидностям наушниц: сначала возникают кольца из гранулированных бусин, затем – из бусин с проволочно-каркасной конструкцией, еще позднее – из тисненых (рис. 3: 8–11, 13, 14).

Наиболее ранние бусины, гранулированные и проволочно-каркасной конструкции, можно относить к началу X в. (рис. 3: 9, 26). В Моравии они существуют со второй половины – конца IX в. (Dostal 1966: 39, obr. 9: 21–27). Бусина проволочно-каркасной конструкции найдена в одном из древнейших киевских погребений у Десятинной церкви с византийскими монетами 869–870 гг. (Голубева 1949: 109).

Общий ориентир для датирования линейно-геометрического стиля по моравским материалам – первая треть X в. – 910-940 гг. (Dostal 1966: 37-40, obr. 9: 1-20, 10: 12-17). Поэтому русские бусины линейно-геометрического стиля логично относить к первой четверти – середине X в. Аналогично датируются и бусины раннегеометрического стиля с мелкими геометрическими и миниэлементами (рис. 3: 10, 11, 27–34). Доля геометрического стиля усиливается к концу X в. (рис. 3: 13, 14, 36).

Тисненые бусины геометрического стиля с сетчатым орнаментом появились около второй четверти X в., судя по дате погребения на Кирилловской ул. Киевского некрополя с монетами 928-944 гг. (Голубева 1949: 105, 106, рис. 2). Отработанная форма трехбусинного кольца, очевидно, сложилась к концу столетия (рис. 3: 14).

Датировка копиевского клада ориентировочно определяет и появление лопастных бусин в первой половине X в. Развитие этих бусин состоит в утрате внутренней полости, которая имеется на ранних бусинах (рис. 3: 32-34). У промежуточной формы из клада в с. Денис, монетная датировка которого простирается до первой четверти XI в., лопасти украшаются геометрическим орнаментом, как на прежних объемных формах лопастных бусин (рис. 3: 35). К концу X в. появляются так называемые ребристые бусы, такая бусина присутствует в кладе из с. Юрковцы (рис. 3: 37). В кладе из Старой Ладоги с монетами, датирующими комплекс по первую четверть XI в., ребристые бусы уже превращены в лом, то есть выходят из употребления.

Дорогое филигранное ожерелье из лунниц и медальонов широко расправлялось по плечам и могло иметь жесткую основу. Изменение формы лунниц от округлых к широким можно связать с приспособлением к дорогому широко лежащему ожерелью. Хронологическим подтверждением этого является датировка клада в с. Копиевка с лунницей округлой формы и округлым вырезом по сопутствующим монетам: конец IX – середина X в. (рис. 3: 15). Лунницы с горизонтальным вырезом по монетному составу Гнёздовских кладов 1867 г., 1870 г., 1885 г. датируются преимущественно серединой – второй половиной X в. (рис. 3: 17-21). Стиль орнаментации лунниц – линейно-геометрический, но к концу столетия возрастает доля геометрической орнаментации. Орнаментальные композиции лунниц меняются от трехчастных к более орнаментализированным зигзагообразным (рис. 3: 15-21).

Медальоны первоначально сохраняют традиционные солярные розетки, характерные и для подвесок, выполненных в технике пуансонной чеканки (рис 3: 22). Впоследствии в линейно-геометрическом стиле формируется пятичастная композиция, ранний геометрический стиль формирует мелко-бордюрную орнаментацию (рис. 3: 23-25).

Таким образом, изделия в развитом линейно-геометрическом стиле можно относить к первой половине X в.; с большей долей геометрического – ко второй половине – концу X в.

У браслетов, гривен и перстней в X в. распространяется способ завязывания концов, вызванный, вероятно, появлением витых и плетеных изделий с утончающимися концами. Эти явления можно датировать от начала столетия по монетной датировке клада в Киеве 1851 г. (рис. 4: 1). Завязывание является вначале свободным (рис. 4: 1, 6). Затем формируется двойной перекрестный узел (рис. 4: 2, 3, 7). Позднее оформляется орнаментальный щиток или из спирально свернутой проволоки или из расплющиваемого в этом месте тела браслета (рис. 4: 4, 5). Завязывание на двойной узел датируется началом X в. по монетной датировке клада из Киева 1913 г., а в соответствии с монетной датировкой клада в Гнездово 1867 г. оно было распространено по третью четверть X в. Для гривен застежка имела большее практическое значение, поэтому вырабатывается замок типа петля-крючок или два крючка, один из которых усложняется шляпками, розетками, щитками. Опорой в датировке вновь является клад из Копиевки, позволяющий отнести наличие гривен с замком типа петля-крючок к середине века (рис. 4: 8).

Эпоха XI в. для металлического убора является переходной: заканчивают свое существование прежние уборы, появляются, но еще не успевают утвердить себя новые. Продолжает существование ленточный убор с височными кольцами, которые носят в лентах и наушниках (рис. 5: 1-5). В Невельском кладе есть пластинчатый ленточный венчик, аналогичный венчикам, во множестве представленным в погребениях (рис. 6: 1). По кладам известны браслетообразные, ромбощитковые и перстнеобразные височные кольца, с завязанными и сомкнутыми концами (рис. 6: 2-10). По монетной датировке клада из Васьково и аналогии из кургана № 19 Березовецкого могильника их можно отнести к рубежу X-XI вв. (Успенская 1993: рис. 4).

Клады ярко демонстрируют утрату актуальности в парадном уборе традиционных форм височных колец в первой половине XI в. Во-первых, в ряде кладов они сломаны и хранятся в виде серебряного лома (рис. 6: 10, 11). Во-вторых, как и в прежний период, на них надеваются филигранные бусины (рис. 6: 9, 17-21). Эта продолжающаяся традиция является предпосылкой возникновения новых более сложных украшений. Продолжают бытование филигранные трехбусинные височные кольца с бусинами проволочно-каркасной конструкции и гранулированными (рис. 6: 13-16).

Гривны также продолжают уступать роль главного престижного дорогого украшения. Они переходят в категорию традиционных обрядовых (свадебных) атрибутов. Дошедшие в кладах гривны, вероятно, являются парными, женскими и мужскими. Гривны становятся формой хранения богатства. В эпоху смены уборов, ухода прежних форм украшений, традиционные металлоемкие гривны становятся знаком материальной достаточности и стабильности. Заметна закономерность, что целые гривны хорошего качества находятся, как правило, в безмонетных кладах (Мироновский Фольварк, 1883 г.; Пилява Киевской обл., 1895 г.; Киково Волынской губ., 1916 г.; Бужиски Гродненской губ., 1885 г.; Витебская губ., до 1907 г.; Шалахова Невельского у. Витебской губ., 1892 г.). Вероятно, в этих случаях они заменяли собой деньги. Эти данные хорошо согласуются со сведениями Ибн-Фадлана о том, что богатые русы на каждую новую сумму покупают своим женам новую гривну (Ибн-Фадлан 1939: 78, 79). В кладах с богатым монетным комплексом в числе другого лома имеются и сломанные гривны (рис. 7: 3, 22), но целых гривн хорошего качества в них, как правило, нет (клады в Стражевич Могилевской губ., 1898 г., 1903 г.; Крыжово Псковской губ,. 1904 г.; Скадино, 1928 г. и Демшина, 1891 г. Псковской губ.; Забельская, 1914 г., Спанка, 1913 г., Старая Ладога, 1920 г. Петербургской губ.).

По кладам XI в. наблюдается развитие гривен (Корзухина 1954: 25, 26). К рубежу X-XI вв. относятся гривны с замком типа петля-крючок, или два крючка, закрепляемые друг за друга. Эти гривны продолжают ряд гривен из кладов X в. и соответствуют ранней части комплексов кладов XI в. (рис. 7: 1-4). Следующий тип замка на «две петли» соответствует середине столетия (рис. 7: 5, 6). К концу столетия появляется более развитый тип замка со шнурком из двух пластинчатых петель, завершающих пластинчатые наконечники гривны (рис. 7: 7, 8). Пластинчатые наконечники приобретают различные формы и орнаментацию, выделяются на гривне (рис. 7: 9, 22). Хронологическим ориентиром для завершающих форм является датировка клада в Крыжово с западноевропейскими монетами XI в. и отсутствием более ранних византийских и куфических монет, период накопления которого можно относить по крайней мере к середине XI в. (рис. 7: 22). На витых гривнах и браслетах в XI в. применяется сканая перевить.

Браслеты кладов XI в. четко делятся на две группы. Более раннюю группу составляют браслеты с неоформленными или завязывающимися концами, гладкодротовые и витые, известные и по кладам X в. (рис. 7: 10-16). По монетной датировке кладов из Киева в усадьбе Бродского 1899 г. и в Васьково их можно связывать с первой половиной XI в. Вторая группа витых и плетеных браслетов с черневыми наконечниками относится ко второй половине XI в. и переходит в первую половину XII в. (рис. 7: 17-21). Т.И. Макарова выделила браслеты с черневыми наконечниками кладов XI в. в один из более ранних подтипов на основании более простого орнамента и формы наконечников (Макарова 1986: рис. 13: 6; 7: 35, 36). Можно уточнить, что геометризированная черневая орнаментация браслетов конца XI в. аналогична наиболее раннему эмалевому стилю. Группа браслетов с черневыми наконечниками – одна из первых групп изделий формирующегося древнерусского ювелирного дела.

В первой половине столетия заканчивают бытование основные виды серебряных ожерелий, сложившиеся в X в. (Корзухина 1954: 25, 26).

В кладах в Старой Ладоге и Васьково пластинчатые медальоны с пуансонным орнаментом находятся во фрагментах (рис. 8: 1-3). Судя по верхней монетной датировке этих кладов – от 1025 г. до первой половины XI в. – гибкие ожерелья с пластинчатыми подвесками в технике пуансонной чеканки к этому времени выходят из употребления.

Филигранное ожерелье с медальонами, лунницами и бусинами могло быть как жестким, так и гибким, и бытовало также не долее начала XI в. Белогостицкий клад и клад в Коростово, оба с монетами конца X – начала XI в., позволяют определить верхнюю дату тисненого филигранного убора как рубеж X-XI вв. (рис. 8: 4-7). Но какое-то время в новом столетии убор все-таки бытовал, о чем свидетельствуют новые формы медальонов, являющиеся развитием медальонов гнёздовского клада с пятичастной композицией: медальоны ожерелий из кладов Елецкого монастыря и Скадино со строгой четырехчастной композицией (рис. 8: 4, 5). Завершающим звеном являются медальоны ожерелий из Невельского и Белогостицкого кладов с полусферами (рис. 8: 6, 7).

Бусы филигранных ожерелий в большинстве кладов представлены или во фрагментах, или одиночными экземплярами, оставшимися от разобранных украшений. Это свидетельствует об уходе этого поколения бусин по крайней мере к середине XI в. Гранулированные и лопастные бусины из клада в Мироновском фольварке сняты с украшений также в период до середины XI в., поскольку клад содержит гривны с ранним типом замка (рис. 8: 8, 9). Три клада (Белогостицкий, из Собачьих Горбов и Спанки) имеют бусины с сетчатым зерненым геометрическим орнаментом, иногда также фрагментированные. Монетная датировка Белогостицкого клада позволяет отнести их последнее бытование ближе к началу столетия, датировка клада из Собачьих Горбов – допустить середину столетия (рис. 8: 11-13). В первой четверти XI в. выходят из употребления и ребристые бусины (рис. 8: 14).

Филигранные бусы с накладными спиралями в первой половине XI в., наоборот, только появляются и бытуют на протяжении столетия, о чем свидетельствует монетная датировка клада из д. Забельская, с верхней датой – конец XI в. (рис. 8: 6).

В XI в. появляются и нагрудные цепи в зверином стиле. К более раннему времени – началу – первой половине XI в. – можно отнести цепь из клада в Мироновском фольварке, которая, судя по проработанному звериному стилю, является эталоном, упрощаемым другими изделиями (рис. 8: 15). Таким упрощением является цепь из клада в Собачьих Горбах с монетами второй половины XI в. (рис. 8: 16).

Наличие нагрудных цепей в архаическом зверином стиле позволяет предполагать бытование стилистически соответствующих колоколовидных подвесок, в дальнейшем развитие этих категорий обнаруживают детальное стилистическое и технологическое сходство. Бытование колоколовидных подвесок в XI в. подтверждается стратиграфическими датами цепочек к ряснам из Новгорода (рис. 6: 24). Можно предполагать, что по крайней мере к концу XI в. на Руси складывается кичкообразный (составной) головной убор (рис. 5: 6) (Жилина 1997). Колоколовидная подвеска с цепочками, наследующая культуре шумящих украшений, становится отдельным украшением и существует вне связи с височным кольцом и находится в ансамбле с сетками-поднизями (рис. 6: 23, 24). В шейно-нагрудном ярусе носятся цепи со звериноголовыми наконечниками, соединенными кольцом (рис. 5: 6).

По изображениям этого времени известен христианский убрус княгинь, отличающийся от традиционного завязывающегося полотенчатого убора изготовлением по определенной выкройке (рис. 5: 7-9). Убрус становится основой головного убора элиты. Можно предполагать, что некоторые эмалевые уборы с ранними формами украшений могли относиться к рубежу XI-XII вв. (рис. 5: 10; рис. 8: 17).

Следовательно, в XI в. наблюдается несколько типологически-разных уборов, пока они встречаются и сосуществуют, даже противостоят, но каждый сохраняет свою оригинальность. Стиль скано-зерненого убора двигается от линейно-геометрического к геометрическому. Несмотря на уход в прошлое многих украшений, элементы их форм оказались впоследствии востребованы формирующимся древнерусским ювелирным ремеслом.

В первой половине XII в. продолжает свое развитие кичкообразный убор с колоколовидными ряс-нами, представленный на рис. 9: I (Жилина 1997). Серебряные филигранные подвески-рясна свидетельствуют о том, что на Руси возникает самостоятельное высококвалифицированное ювелирное дело, использующее византийские ювелирные традиции (технология штампованной филиграни). Основной стиль украшений можно определить как архаический (языческий) для него характерно следование традициям народной культуры с ее сочетанием разнородных орнаментальных элементов. В орнаментации присутствуют реликты изобразительных композиций, несущих отголоски славянских языческих представлений. Колоколовидные подвески проходят стадии линейно-геометрического, геометрического и золотого строгого стиля (рис. 9: 1-4; рис. 10: 1-5). Ряснам-подвескам стилистически и по технической отделке соответствуют нагрудные цепи (рис. 10: 7-10).

В первой половине XII в. совершенствуется ленточный головной убор со скано-зернеными ювелирными украшениями. Возникают лучевые колты 1 типологической группы на широкой дужке, носимые как височные кольца на лентах из трехбусинных колец (рис. 9: II). Эти колты образуются как логическое развитие многобусинной конструцкции для утяжеления конца ленточной рясны объединением нескольких бусин в одно украшение. Лучи известных видов колтов по отделке аналогичны типам бусин: сплошь зерненые, ребристые. Ранее такую роль выполняло объединение нескольких височных колец (рис. 9: 5-9; рис. 10: 12-17).

Для убора с колтами характерно незначительное сохранение остатков линейно-геометрического стиля, но в основном он связан, как по трехбусинным кольцам, так и по колтам, с геометрическим стилем (рис. 10: 14-16). Следовательно, появление колтов 1 группы датируется несколько позже, чем колоколовидных рясен, вероятно, первой половиной XII в.

Трехбусинные кольца этого периода (второго поколения) созданы самостоятельным русским ювелирным делом, их варианты отличаются от вариантов колец первого поколения, связанных с гроздевидными наушницами. Как было показано нами ранее (Жилина 1998), скано-зерненые композиции соответствуют линейно-геометрическому и раннегеометрическому стилям (рис. 10: 18-26). Аналогичные стилистические стадии проходят бусины ожерелий (рис. 10: 27-31).

В составе ожерелий носятся крестики в скано-зерненых оправах, типологический ряд которых показывает подробный постепенный переход от линейно-геометрического стиля к геометрическому и золотому сканому строгому (рис. 10: 32-38).

С конца XI в. в уборе проявилось византийское влияние, связанное с принятием Русью христианства. На рубеже XI-XII вв. основным элитарным убором на Руси становится эмалевый (рис. 9: III). На убрус надевается ярус очельных дужек и диадема с христианской деисусной композицией. По сторонам головы носятся лунничные колты на двойных цепях из бляшек. Рясна прикрепляются к головному убору маленькими колечками и цепочками. В оплечном ярусе носятся медальоны с христианскими сюжетами и кресты. Мужским головным убором является венец с ряснами-сионцами (рис. 11: 1, 2).

Появление убруса тормозит развитие составного кичкообразного убора с колоколовидными ряснами, в создании которого можно видеть попытку создания парадного ювелирного убора в русских традициях. Сами колоколовидные рясна изменяются под воздействием сионцевидных византийских подвесок-рясен, приобретая четырехугольную и ярусную форму и строгую сканую орнаментацию (рис. 10: 5, 6, 11). И наоборот, распространение эмалевого убора с убрусом, конструктивно соответствующего ленточному убору, способствует консервации русского ленточного убора с колтами первой группы в более демократических кругах (рис. 9: 2).