Интерес к древнерусским энколпионам возник в конце XIX в., когда начали формироваться первые частные и музейные коллекции крестов, чаще всего из так называемых «покупок на торгу». Следует заметить, что энколпион — предмет двойственного характера. С одной стороны, это — предмет культа, художественное произведение, наполненное определенным смыслом, с другой — легко воспроизводимое литьем ремесленное изделие. Последнее качество способствовало появлению в конце XIX в. мастерских, в которых отливались энколпионы по оттиску древнерусских образцов в связи с возрастающим спросом на них со стороны коллекционеров (Гнутова, Зотова 2000: 14).

Одной из центральных проблем, разрабатываемых за последние годы Хорезмской экспедицией, является проблема истории степных племен периферии Хорезма. Историю хорезмийской культуры в древности и в средневековье нельзя полностью понять без учета роли этих племен в ее формировании и развитии. Мы не говорим уже о различных периодах средневековья, на протяжении которых связи между Хорезмом и степными племенами получили широкое отражение в письменных источниках и где археологический материал призван заполнить конкретным содержанием сведения средневековых авторов, как правило, носящие односторонний характер. Для античного периода сведения письменных источников крайне недостаточны и противоречивы, но все же эти скудные данные позволяют прийти к заключению о крупной роли степных племен в истории Хорезма и в этот период. Достаточно напомнить свидетельство Страбона о том, что хорезмийцы являются одним из массагетских племен.

В эпоху бронзы появилось несколько типов «классического» оружия, которые просуществовали все последующие тысячелетия до самого недавнего времени. Это меч и копье в качестве наступательного оружия и щит, шлем и панцирь в качестве элементов доспехов. Для быстрого передвижения были придуманы двухколесные, запряженные конями боевые колесницы, которые вместе с экипажем — возницей и стрелком из лука — представляли собой быструю и смертоносную боевую машину.

Такое сочетание этих военных новшеств повсеместно привело к общественным преобразованиям, поскольку изменило не только само по себе ведение боя и войны, но и лежащие в их основе социальные и экономические условия. Появилась потребность в новых способностях и новых мастерах, например тех, кто мог изготавливать конскую сбрую, с помощью которой возница мог маневрировать на боевой колеснице, или тех, кто мог построить саму колесницу. Кроме того, теперь была необходима сноровка в обращении с новыми видами ручного оружия — мечом и копьем, что предполагало долгий и продолжительный тренинг, о котором можно судить, например, по сильно развитым плечам скелетов из раннемикенских захоронений Эгины. У останков в погребениях эпохи бронзы нередко встречаются ранения, нанесенные мечом или копьем, и само оружие часто имеет следы боевого использования — повреждения и повторные заточки. На историческую арену вышел организованный и смертоносный способ ведения военных действий.

В западной Латвии на Талсинском городище во втором слое раскопа А среди куршских вещей XII в. (раскопки А. Карнупа, 1936 г.) был найден железный инструмент, имеющий на одном конце перпендикулярно выдвинутое острие, а на другом — петлю (рис. 1, 1). Длина предмета — 14,4 см, длина острия — 1 см¹.

Судя по этнографическим данным, такие орудия применялись для кровопускания. Подобный инструмент из бывшей Лиелвардской волости (рис. 1, 2)², а также ряд описаний лечения им хранятся в Этнографическом отделе того же музея. Медицинские приборы для кровопускания известны и в других странах как в археологическом, так и в этнографическом материале³. На территории Латвии они применялись вплоть до XX в. Кровь пуcкали обычно ударяя острием в вену — по внутренней части вытянутой руки. Перед ударом рука клалась на трость, которая служила опорой, и выше локтя крепко перевязывалась. Иногда кровь пускали и из ноги. Кровопускание у людей применялось при различных заболеваниях — застое крови, головной боли, бешенстве, отравлениях и т. п. Кровь пускали и домашним животным.

Опустошительное нашествие татаро-монгольских полчищ хана Батыя в XIII в. резко затормозило экономическое и культурное развитие народов Восточной Европы принесло неисчислимые бедствия. По всему пути их завоевательного похода до наших дней сохранились следы бессмысленного разрушения. Десятки городов и сотни поселений древней Руси были безжалостно сожжены и разрушены до основания, а их жители поголовно истреблены или угнаны в плен. Многие из этих городов и поселений так и остались лежать в руинах, под которыми в течение семи столетий покоятся не погребенные останки их мужественных защитников.

Страшные картины поголовного избиения жителей монголами были вскрыты археологами на Райковецком городище, в Колодяжине, в Изяславле и других поселениях.

Доспехи из маленьких металлических пластинок имеют давнюю историю. Начиная со II-I тысячелетий до н. э. в Передней Азии и на Ближнем Востоке уже сформированы пластинчатые доспехи (чешуйчатый и ламеллярный) разного вида². Следует отметить, что на протяжении целого тысячелетия, начиная с эпохи Ахеменидов, в данном регионе ранние ламеллярные доспехи уступили место чешуйчатым, а в Центральной и Восточной Азии предпочтение отдавалось ламеллярным.

В VII-IX вв., после появления кочевых племен из Азии, в Византийской империи и прилегающих регионах начинается противоположный процесс. Под влиянием аваров, хазар, венгров и прочих номадов степей ламеллярные доспехи становятся популярными в Византии, где они особо широко распространяются в X веке.

Византийская технология была составной частью военной технологии евроазиатского пространства, для изучения которой большое значение имеет изучение вооружения соседей. Многие исследователи прибегают к данному методу и в большинстве случаев он единственный дает возможность основательно изучить византийское военное снаряжение.

На последнее свидетельство следует обратить более пристальное внимание. Дело в том, что многие современники именно лук называют главным оружием монголов. Так, Пэн Да-я и Сюй Тин свидетельствуют: «Их обычаи – стрельба из лука ...»; и далее: «Если перейти к самому главному из их видов вооружения, то лук со стрелами будет на первом месте (выделено нами. -Ю.К.), а сабля – на следующем после них». Об этом же говорит и упомянутый выше пленный англичанин: «... они без устали и храбро сражаются копьями, палицами, секирами и мечами, но предпочтение отдают лукам (выделено нами. - Ю.К.) и метко, с большим искусством из них стреляют ...». Про это в письме, адресованном английскому королю Генриху III, пишет и император Священной Римской Империи Фридрих П Гогенштауфен: «... луки являются для них самым привычным оружием (выделено нами. - Ю.К.), наряду со стрелами и прочим метательным оружием ...». То же отмечают и доминиканский монах Винсент из Бове: «... более всего они полагаются на луки и стрелы ...» (выделено нами. - Ю.К.), и монах-премонстрант Хетум Патмич: «Татары – отличные наездники и прекрасно владеют оружием, особенно луком и стрелами» (выделено нами - Ю.К.). А вот свидетельство венецианца Марко Поло, который, как известно, достаточно долго прожил среди монголов, служа хану Хубилаю: «... всего больше они пускают в дело лук (выделено нами. - Ю.К.), потому что ловкие стрелки».

Так, по мнению В.В. Горбунова, только стабильность находок копий может свидетельствовать в пользу массового применения копейного боя в целом, а их устойчивая дифференциация, указывать на тактическое различие конных формирований. Правда, стоит отметить, что А.Р. Артемьев считал, что найденные на древнерусских городищах, погибших во время монгольского погрома, наконечники пик (около пятидесяти экземпляров) принадлежали именно нападавшим. Но на данный момент это подтвердить достаточно сложно, так как памятники Приморья не дают схожего материала. А если все же допустить, что со временем это и произойдет, то приписать пики тяжеловооруженной коннице будет достаточно сложно, так как их концентрация именно на городских памятниках не может свидетельствовать в пользу принадлежности этих находок последней.