Погребения 57 и 61 могильника Цибилиум-1, относящиеся к концу IV - первой половине V в., содержали, в составе воинской экипировки, кинжалы с четырьмя выступами на ножнах (Рис. 1,7;3,3), предназначенными для его крепления (Воронов, 2003, с.21-23, рис.26,7;28,3). Установлено восточное, возможно, сасанидское, происхождение этого типа кинжалов (из последних работ: Lebedynsky, 1999; Bona, 2002, р. 199; Overlaet, 1989, р.743; Soupault, 2007; Засецкая и др., 2007, с. 139). В данной работе я попытаюсь рассмотреть эти находки в конкретном культурном контексте, а также определить ситуацию, при которой они могли попасть к апсилам.
Кинжалы с подобными ножнами хорошо известны на Востоке, как по археологическим находкам, так и по иконографии. Пожалуй, наиболее древние модели кинжалов в ножнах с четырьмя выступами, так называемого ирано-алтайского типа, происходят с Алтая, где они датируются III - II вв. до н.э. (Кубарев, 1981, с.44-47). Более поздние находки в Южной Сибири представлены кинжалами таштыкской культуры, которые относятся ко времени от І по VI вв. н.э. (Вадецкая, 1987, с.69,70, рис.1). Видимо, с какими-то волнами кочевников кинжалы с четырьмя выступами распространяются из Центральной Азии вдоль Великой степи на Запад. При этом образцы таких кинжалов попадают как на Средний Восток, так и в Северное Причерноморье. Так, изображения кинжалов с четырьмя выступами на ножнах появляются на монетах кочевнических правителей Бухарского оазиса (Bespalyi, Perevoztchikov, 1995, р.74). Роскошный «парадный» экземпляр такого кинжала был обнаружен в погр. 4 «царского» некрополя Тилля-Тепе, в Северном Афганистане, дата погребения - I в. н.э. (Сарианиди, 1989, рис.3,3; Afghanistan, les tresors retrouves, 2007, cat.№113). Возможно, некрополь связан с кочевниками юэджи-кушанами, продвинувшимися сюда из Центральной Азии.
 |
 |
| Рис. 1. Погребение 57 могильника Цибилиум-1 (Воронов, 2003). | Рис. 2. Погребение 61 могильника Цибилиум-1 (Воронов, 2003). |
 |
|
| Рис. 3. Погребение 61 могильника Цибилиум-1 (Воронов, 2003). | |
 |
|
| Рис. 4. Изображения кинжалов с четырьмя выступами на ножнах. 1,2: Пальмира; 3: Нимруд-даг; 4: блюдо с изображением Шапура III; 5: блюдо с изображением Шапура II (1: Dentzer-Faydy, Teixidor, 1993; 2,3: Seyrig, 1937; 4,5: Тревер, Луконин, 1987). |
|
В то же время кинжал с аналогичными ножнами найден в сарматском «вождеском» погребении 5 кургана 70 могильника Новый, близ Ростова-на-Дону, датированного I в. до н.э. - I в. н.э. (Derkatch, Ilioukov, 1995, р.88). Ещё один кинжал такого типа происходит из княжеского погребения Косика, на Нижней Волге (Bespalyi, Perevoztchikov, 1995, р.74). Кинжал с ножнами с четырьмя выступами также обнаружен в «вождеском» погребении в кургане 1 сарматского могильника Дачи, под Азовом (Bespalyi, Perevoztchikov, 1995, р.67-82; L’Or des Amazones, 2001, cat. n°238). He исключено, что эти курганы степной знати принадлежат донским аланам, выходцам из Центральной Азии, как раз в это время контролировавшим донские степи (см. напр.: Shchukin, Kazanski, Sharov, 2006, р.3,4). Самым западным пунктом распространения данных кинжалов является находка в «княжеском» кургане 1 могильника Пороги, на Днестре, также датированная I в. н.э. (Симоненко, Лобай, 1991, с.215-220).
И на Среднем Востоке, и в Северном Причерноморье кинжалы с четырьмя выступами на ножнах становятся элементом аристократической культуры не только кочевников, но и античных эллинизованных царств. Подобный кинжал изображен на погребальной стелле Антиоха I (Рис.4,3), датированной I в. до н.э. и обнаруженной в Арсамеле/Нимруд-Даге (Коммагена, Верхний Евфрат) (Кубарев, 1981, с.50, рис.9,6). Несколько позднее кинжалы с четырьмя выступами на ножнах появляются в Пальмире (Seyrig, 1937, р.29). На погребальной статуе из Каср-Эль-Абиад в Пальмире, ножны кинжала прикреплены, видимо, пришиты, к шароварам изображенного персонажа (Seyrig, 1937, pl.l). Кинжал с четырьмя выступами на ножнах четко виден на одном из погребальных пальмирских рельефов первой половины III в. (Dentzer-Feydy, Teixidor, 1993, cat.№175) (Рис.4,1). Можно привести еще один пример из Пальмиры, из так называемой гробницы «de 1'aviation». Здесь на одном из рельефов представлен персонаж с кинжалом интересующего нас типа на правом бедре. Рельеф датируется, видимо, III в. (Seyrig, 1937, р.17, fig. 10). При этом в Пальмире засьг, ;етельствованы случаи ношения сразу двух кинжалов, по одному на каждом бедре (Seyrig:1939., р.29).
Серия кинжалов с выступами на ножнах представлена на сасанидской серебряной посуде. Это, например, блюдо со сценой охоты Шапура II (309 - 379 гг.) (Рис.4,5), блюдо с охотой Ша-пура III (383 - 388 гг) на онагра, блюдо с охотой Шапура III на леопарда (Рис.4,4), блюдо с охотой Йездигерда I (399 - 421 гг.) на оленя (Тревер, Луконин, 1987, № 2, илл.6; № 5, илл.12; № 4, илл. 10,11; Splendeur des Sassanides, 1993, № 58). Отметим, что по времени сасанидские изображения более всего близки находкам из Цебельды.
Кинжалы с четырьмя выступами на ножнах распространяются, вне всякого сомнения, под влиянием сасанидской аристократической моды, в Закавказье, в Армении и Иберии. Идентификация подобных кинжалов на основании армянских письменных источников была проведена Г.А. Тирацяном и Н. Г. Гарсоян (Тирацян, 1960, с.475,476; Garsoi'an, 1991, р.392,393). В Иберии они известны и археологически. Это находка парадного кинжала из погребения 1 на могильнике иберийской знати в Армазисхеви. Судя по надписи на одной из брошей, найденных в погребении 1, оно принадлежало патиахшу Аспаруху. Могила содержала римскую монету 117 - 138 гг., что позволяет датировать захоронение II в. (Апакидзе и др., 1958, с.209,210; Scukin, Bazan, 1995, р.63-75).
Видимо, под сарматским влиянием кинжалы с четырьмя выступами на ножнах появляются и в погребениях знати Боспора Киммерийского. Один такой кинжал происходит из Керчи (Rostovceff, 1923, р.131-132, fig. 18; Sarov, 2003, abb.3). Второй был обнаружен в погребении 2 1975 г. в Горгиппии, датированном II - ранним III вв. (Шедевры ...., 1987, кат.№250; L’Or des Amazones, 2001, cat.№335). Для более позднего времени подобные кинжалы ни в античных пон-тийских центрах, ни в степи не известны. Поэтому они не могли попасть в конце IV - раннем V в. в Абхазию из Северного Причерноморья.
Еще одна деталь указывает на восточное, скорее всего иранское, происхождение цебельдин-ских находок - это полусферическое, с перехватом в месте его соединения с рукоятью, навер-шие кинжала из погребения 61 могильника Цибилиум-1 (рис.3,3). Такие навершия характерны именно для восточных мечей, предположительно, иранского происхождения (Bona, 2002, fig.5,12,104,113, р. 199; Засецкая и др., 2007, с.139). Наиболее близки навершия «иранских» мечей из Тугозвонова в Южной Сибири и погребения 1896 г. в Керчи, могильника Глинище (Bona, 2002, fig.5,114). Их прототипы известны на Ближнем Востоке, в частности в Пальмире, в 229 г. (Рис.4,2: Seyrig, 1937, р.27, fig.18; Kazanski, 1991, fig.3,9).
Итак, можно предполагать, что мода на восточные кинжалы с четырьмя выступами на ножнах, скорее всего, попадает к апсилам из сасанидскош Ирана, через посредство престижной культуры закавказских царств, таких как Армения или Иберия, находившихся в культурной и политической сфере империи Сасанидов. Распространение таких кинжалов в Закавказье под влиянием степных кочевников и античных центров Северного Причерноморья менее вероятно, поскольку, во-первых, связи с ними были слабее, чем с закавказскими царствами, и, во-вторых, после середины III в. такие кинжалы, как уже говорилось, к северу от Кавказского хребта неизвестны.
Интересно отметить при этом, что в погребении 61 могильника Цибилиум-1 иранский кинжал сочетается с «западными» элементами воинской экипировки, такими как щиты с металлическими рукоятями и умбонами (Рис.2,1;3,8,9), Щиты с металлическими умбонами попали к апсилам в результате контактов с позднеримской «варваризированной» армией, занимавшей приморские крепости понтийской границы Империи (Воронов. Шенкао, 1982, с. 134; Kazanski, Mastykova, 2007, р.55,56). С другой стороны, в это же время в экипировке апсилийских воинов появляются «степные» элементы, например, трехлопастные стрелы, явно свидетельствующие о воздействии кочевников (Воронов, Шенкао, 1982, с.122.1. 3: Kazanski. Mastykova, 2007, р.57). Отмечу, что такое сочетание разнородных элементов воинской культуры для Закавказья уникально. Видимо, в эпоху переселения народов Абхазия оказалась на перекрестке культурного и военно-политического влияния, исходящего из разных военно-политических центров древнего мира.
Автор: Казанский М. М. Иранские кинжалы V в. из некрополя Цибилиума. В: Скаков А. Ю. (ред.). Проблемы археологии Кавказа (к 70-летию Ю. Н. Воронова). Сухум, 2011.