«... иде Гюрги воевать новгорочкой волости ... и прислав Гюргии рече приди ко мне брате в Московъ...». С этим упоминанием под 1147 г. Ипатьевской летописи о военном союзе суздальского князя Юрия Долгорукого и Святослава Ольговича Северского принято связывать начало летоисчисления Москвы. В связи с рассказом о военном эпизоде в 1177 г. московская крепость вновь появляется на страницах летописей: «Глеб же тоа осени иде к Москве и пожже Москву всю, город и села...». В середине XII в. Москва становится важным стратегическим пунктом на юго-западной окраине Суздальского княжества. Ее крепость защищала подступы во Владимирскую землю со стороны Чернигово-Рязанского по-граничья и Смоленского княжества. Москва являлась форпостом феодального освоения северо-востока Руси, и первые века ее истории проходили в обстановке непрерывных междоусобных раздоров и военных походов. У подножья кремлевского холма в центре Москвы сходились, важнейшие сухопутные пути, один из которых шел с северо-запада, из Новгорода, через Волок Дамский к Рязани и в приокские города. Другой путь вел из Киева и Смоленска в Ростов Великий, Владимир и другие города северо-восточной Руси. Московская крепость неоднократно на протяжении своей истории становилась театром военных действий. Эти события оставили заметный след в культурном слое Кремля. Особый интерес представляют вооружение и предметы воинского снаряжения, обнаруженные в хорошо датированных археологических комплексах,, в пожарных прослойках, в пограничной зоне крепости, где проходили оборонительные рубежи. Коллекция оружия и доспехов из раскопок в Московском Кремле имеет важное значение еще и потому, что в культурном слое городов, продолжавших свое существование в XIII-XV вв., эти категории находок встречаются довольно редко. Большую ценность представляют клады оружия. В древней Москве, так же как в Новгороде, Пскове, Орешке, отмечены находки целых коллекций воинских изделий. Так, в Ипатьевском переулке в 1895 г. был обнаружен клад, состоявший из пяти шлемов-шишаков, пяти кольчуг, 11 боевых граненых копий и охотничей рогатины (дата комплекса — до 1547 г.). В 1969 г. в Ипатьевском переулке найден железный боевой топор, кавалерийский топорок, засапожные ножи, шлемы-шишаки, стремена и ручная пищаль (1555 г.). При строительстве московского метрополитена близ здания МГУ в двух колодцах найдены четыре железных топора Во время этих же работ в шахте № 30 (правый берег Неглинной вдоль Кремля) было найдено пять топоров различной формы. Три из них – боевые. Подобные разновидности, относящиеся к XVII в., известны по раскопкам Тушинского лагеря. Один топор рабочий, один боевой, имеющий аналогии среди материала XI-XIV вв. При строительстве метрополитена в Ильинском проезде у проездной Ильинской башни в заполнении крепостного рва Китай-города была собрана коллекция оружия и предметов вооружения: шлем, фрагменты доспехов, боевые топоры, протазан, рогатина, копье и ядра.
Кремлевское археологическое собрание оружия, состоящее из 36 предметов, происходит из раскопок 1963-1976 гг. Это рубящее оружие – стальной меч; предметы массового вооружения русских дружинников – копье, топоры; оружие дальнего боя – боевые наконечники стрел; защитные доспехи – шлемы, кольчуги, бахтерец, и предметы снаряжения всадников – шпоры, стремена. Кремлевский комплекс представляет все основные виды оружия и предметы ратного снаряжения русской военной дружины. Некоторые предметы можно связывать с вооружением татарского войска. Часть коллекции выборочно публиковалась ранее, но характер изданий не позволял дать ей исчерпывающую атрибуцию, снабдить иллюстративным материалом и конкретизировать топографию находок. Работы прошедшего десятилетия не являлись специально запланированными археологическими исследованиями и проводились форсированным темпом, не исключая зимних периодов, в связи с чем из слоя отбирался лишь определенный процент находок. Но поскольку разрозненное и разновременное собрание оружия из раскопок в Кремле включает уникальные памятники, достаточно определенно характеризующие культурный слой Московского поселения, возникла необходимость его специального полного и систематизированного издания.
Оружие и предметы вооружения в Московском Кремле находили l». Скудность сведений о первых московских укреплениях объясняет противоречивые мнения исследователей о дате, конструкции и назначении этого памятника. Местонахождение предметов воинского снаряжения и оружия в заполнении рва служит доказательством его принадлежности к линии фортификационных сооружений и позволяет уточнить топографию юго-западной части оборонительного рубежа московской крепости.
 |
| Рис. 1. Московский Кремль. Клинок стального меча, раскопки 1975 г. |
При археологических наблюдениях 1975 г. в южной оконечности Ивановской площади на глубине 7 м от уровня современной мостовой в вязком влажном гумированном слое найден клинок стального меча (рис. 1). Стержень рукояти клиновидной формы. Длина сохранившейся части меча 68,5, ширина лезвия 4, длина стержня рукояти 24,5, ширина у пяты 5,1 см. Металл покрыт рыхлыми окислами синего цвета. Долы, идущие вдоль клинка, занимают по ширине треть лезвия. По классификации мечей второй половины XI-XIII в., предложенной А. Н. Кирпич-никовым, найденный в Кремле экземпляр принадлежит к типу II и представляет собой разновидность клинка с трехчастным бронзовым либо железным полым навершием и трубчатым перекрестием. Меч имеет двухстороннее подписное клеймо, что уточняет его дату — середина XII в. (между 1130-1170 гг.) Надписи на лезвии, выполненные латинскими буквами, расположены вдоль дола и занимают треть верха полосы. На одной стороне меча читается: «[ СI ] CELIN MEFECIT» («Цицелин (?) меня сделал»). Поскольку две первые буквы имени мастера реконструируются неполностью, возможно несколько его разночтений. На другой стороне клинка надпись представляет собой традиционный девиз: «[I]NNOMINEDO(M)INI» («во имя божье»). Обе надписи обрамлены тамгообразными гербовыми знаками — костыльными крестами.
Металл клинка и технология его изготовления исследованы зав. лабораторией естественно-научных методов ИА АН СССР Б. А. Колчиным. Металлографический анализ показал, что меч цельностальной, сталь пакетная, сварочная. Пакет шестислойный, все слои стальные. Техника сварки и качество стали очень высокие (микротвердость достигает значения 724 ед. По результатам металлографического анализа, проведенного Б. А. Нотаровым, в отделе оружия ГИМа, достигает 514 ед.).
Надписи на мече выполнены инкрустацией железной проволокой в сталистую основу клинка. Подобная технология, восходящая к традициям каролингских оружейников, известна во Франкских мастерских с X до середины XIII в.
Московский меч — 11-й, известный в Европе из этой серии находок. В Англии, Германии, Финляндии, Латвии зафиксировано девять мечей с аналогичной маркой. На территории СССР это четвертый, включая названные выше два латвийских экземпляра из могильника Пассельн (раскопки 1897 г.). Третий меч найдет в с. Стайки Киевской обл. Самая восточная в Европе находка меча из высококачественной стали в культурном слое древней Москвы — доказательство правомочности выводов о том, что удельная Русь по оснащению общеевропейскими типами клинков не уступала главным европейским странам.
Решая сложный вопрос о характере раннего московского поселения, необходимо обратить внимание на следующее обстоятельство: по мере удаления от городских районов количество находок мечей резко уменьшается. В курганных древностях XI-XIII вв. мечи встречаются в виде редкого исключения. Среди 5877 захоронений, раскопанных в Ленинградской обл. JI. К. Ивановским, клинки были лишь в 13 курганах. В Гнёздове на 800 курганов приходится всего 19 мечей. Из рассматриваемой серии предметов вооружения, следовательно, лишь незначительное количество найдено в погребениях, остальные обнаружены, как и московский меч, вблизи городских центров, в разгромленных Батыем южнорусских городах, на главных речных и сухопутных магистралях, больших переправах, на дорогах войны. Меч из Кремля, видимо, был потерян на переправе через ров на подступах к московской крепости в наиболее угрожаемой части ее восточного оборонительного рубежа. Клинок мог затонуть во рву в том его участке, где ров пересекает трасса древней дороги, шедшей во Владимир. В XII в. между Москвой и Владимиром уже существовала сухопутная дорога. В 1176 г. во время княжеской усобицы Михалко Юрьевич шел с полком из Москвы к Владимиру, а Ярополк тем же путем двигался к Москве и две рати «божьим промыслом минустася в лесех». Эта дорога вела внутрь города в направлении современных Спасских ворот. Впоследствии здесь проходила одна из древнейших магистралей Москвы – Варварка или Варьская улица, впервые упомянутая владимирским летописцем под 1434 г.
Связывать кремлевский меч с известным по летописи военным эпизодом XII в. можно лишь гипотетически. Не исключено, что он мог попасть в культурный слой Москвы и в 1177 г., когда ее сжег Глеб Рязанский. Клинок мог принадлежать легковооруженному всаднику русской военной дружины.
 |
| Рис. 2. Оружие и предметы воинского снаряжения из раскопок в Московском Кремле. 1 — наконечник дротика 2-7 – наконечники стрел; 8 — вток копья; 9-13 — шпоры; 14 —- костяное кольцо; 15 – топор. |
Основное оружие дальнего боя – стрелы представлены в археологическом собрании музеев Кремля 10 экземплярами. Наиболее интересны древнейшие, датированные XI-XIII вв. Все они обнаружены во втором и третьем горизонтах культурного слоя в центральной части поселения (современная Соборная площадь). В 1965 г. в восточном проезде церкви Двенадцати апостолов на глубине 5,4 .м найден массивный железный наконечник дротика с обломанным черешком (рис. 2, 1). Длина сохранившейся части 124, длина пера 40 мм, поперечное сечение головки треугольное. Обращает на себя внимание ее асимметрия. По классификации А. Ф. Медведева дротик датируется XI в. Наконечник найден в предматериковом слое под деревянным настилом мостовой конца XI в., обнаруженной в восточном проезде церкви Двенадцати апостолов. Экземпляр находит аналогии среди материалов курганных древностей (№ 9, кург. 5 у дер. Чемихино, XI в.). Оба экземпляра отличаются характерной асимметрией пера.
В 1965 г. на том же участке работ во втором горизонте культурного слоя на глубине около 5 м был найден железный наконечник бронебойной стрелы (рис. 2, 2). Ее длина 5,2, длина головки 3, ширина 0,5 см. По заключению А. Ф. Медведева, такие шиловидные квадратного сечения без упора стрелы относятся к типу 93. Они бытовали в Восточной Европе с X по XIV в. включительно. В Новгороде найдены в слоях второй половины XI-XIII в., на Вятских городищах — IX-XII вв. Наиболее вероятная дата этой находки – первая половина — середина XIII в. Примерно на тех же отметках (около 4,60 м) в штольнях, расположенных в северной части Соборной площади, зафиксирован пожарный слой, отмечающий уровень дневной поверхности первой половины XIII в. Есть основания связывать ее с пожаром Москвы 1237 г. либо января 1238 г. Не случайно здесь же в центральной части поселения, в том же горизонте культурного слоя, во время работ последних лет найдено еще три боевых наконечника стрел общерусского типа (рис. 2, 3, 4, 6). Один из них ромбовидный, с расширением в середине длины пера и пропорциями пера 1 : 3. Особенно характерны наконечники такого типа для XII - первой трети XIII в. Длина наконечника 4,7, ширина 1,7 см. Другая стрела найдена в зоне древнейшего московского некрополя в северной части современной Соборной площади. Она находилась в заполнении могильной ямы. Длина наконечника 10,5, длина пера 5,7 см. Другая стрела происходит из раскопок 1966 г. в Успенском соборе. Длина ее сохранившейся части 6,4 см. По классификации А. Ф. Медведева она относится к типу 43 ромбовидных стрел с расширением в середине длины пера. Такие стрелы бытовали с IX до середины XIII вв. Характерно, что подобные разновидности боевых наконечников стрел известны главным образом по раскопкам древнерусских городищ, погибших во время монголо-татарского нашествия. Встречаются они и в погребениях дружинников. Таким образом, наибольшее число находок рассматриваемой группы концентрируется в центральной части городища, где археологически прослежен слой пожара и разрушения деревянной городской застройки монголами в первой трети XIII в. Отдельные находки наконечников стрел XII и XIII вв. отмечены и на других участках территории Кремля. Так, у Никольских ворот в траншее № 1, шедшей параллельно восточной стене Арсенала, в раскопках 1960 г. зафиксирован наконечник черешковой ромбовидной стрелы. Вблизи проездных Боровицких ворот во втором горизонте культурного слоя в 1965 г. при археологических наблюдениях (шурф 3) найдена еще одна стрела. Наконечник имеет хорошую сохранность. Его длина 6,3, ширина 1,6, длина пера 3,5 см. Такие ромбовидные стрелы с упором и расширением в нижней трети длины пера относятся по классификации А. Ф. Медведева к типу 40. Они были распространены с X по XIV в. включительно. В районе Троицких проездных ворот Кремля в раскопках 1959 г. (раскоп II, квадрат 19, глубина 3,10 м) также был обнаружен железный четырехгранный наконечник стрелы с тупым концом. Стрела датируется второй половиной XIII -началом XIV в. Граненые стрелы, довольно часто встречаемые во всех горизонтах слоя новгородских раскопок, имели, как известно, бронебойное назначение.
Интересной находкой является костяная стрела, обнаруженная при земляных работах возле Крестовой палаты на глубине 4 м (рис. 2, 7). Этот втульчатый наконечник стрелы относится к первому типу костяных стрел — пулевидному коническому. Просуществовал он до XIV в. включительно. Применялся при охоте на пушного зверя и в бою. Стрела имеет длину 4,5 см, толщину 1 см, диаметр втулки 7 мм. Находка датируется XIII-XIV вв. Единственной имеющейся в коллекции находкой, которую можно связывать с вооружением татарского войска, является срезень в виде узкой вытянутой лопаточки, найденный в раскопках 1964 г. у западного входа в Успенский собор (рис. 2, 5). Наконечник имеет пропорции 1 : 6, дугообразное выпуклое острие. Такие стрелы относятся к типу 67 и датируются XIII-XIV вв. До монгольского нашествия на Руси и вообще в Восточное Европе они не были известны. В большом количестве такие разновидности стрел найдены на всех русских поселениях южной полосы, разрушенных монголами. Подобные экземпляры встречаются среди материалов из раскопок Райковецкого городища, разгромленного Батыем в 1241 г.
В 1968 г. у северо-восточного угла звонницы (шурф № 5) в слое пожара было найдено костяное защитное кольцо с оттянутым шитком для предохранения указательного пальца правой руки от повреждения тетивой при стрельбе из лука (рис. 2, 14). Длина кольца 4,5 см. Принято считать, что на Руси такие кольца совершенно неизвестны, так как ни разу не найдены при раскопках древнерусских курганов и городов, но широко распространены у татар, волжских болгар и у некоторых народов Северного Кавказа в XIII-XIV вв. Этот предмет воинского снаряжения мог быть принесен в Москву монголами. Пожарный слой, в котором обнаружено костяное кольцо, можно связать с разорением города татарами во время нашествия Тохтамыша в 1382 г. «Прииде царь татарский Тектомышь в силе велице на землю русскую... взя град Москву и пожже ...», «И идяху стрелы их на град, аки дождь силен и умножен зело...».
Оружие ближнего боя в археологическом собрании музеев Кремля представлено боевым топором и втоком копья (рис. 2, 15, 8). Наиболее ранние образцы топоров, найденные в Москве при строительстве метрополитена, датируются по новгородским аналогиям XI-XIV вв. Они принадлежат к рабочим экземплярам. Топоры этого типа в основном такие же, как и проушные топоры домонгольского времени, и отличаются от последних лишь размерами. Боевой топор-чекан с небольшим молотком на обухе, найденный в 1969 г. во время раскопок в церкви Ризположения, имеет широкое, оттянутое вниз лезвие и круглый в сечении проух. Длина топора 15,5, ширина лезвия 9,6 см. А. Н. Кирпичников относит топоры такого типа к первой половине XVI в. Кремлевский топор-чекан принадлежит к той же разновидности, что и топоры XIV-XV вв., опубликованные А. Ф. Медведевым. Любопытно, что эти последние найдены в Новгороде, как и в Кремле, при обследовании фундаментов церквей (в Новгороде – церкви Параскевы Пятницы, в Кремле – церкви Ризположения). Дата новгородских топоров определена приблизительно. По классификации А. Ф. Медведева, по новгородским аналогиям кремлевская находка датируется XIV в. Подобного рода топоры имеют клиновидное лезвие шириной 7-9 см, и еще в первой половине XVI в. О чем свидетельствуют образцы, найденные в Москве в Ипатьевском переулке и в Орешке, входили в состав снаряжения знатного горожанина. Боевые топоры в XIV-XV вв. были принадлежностью экипировки тяжеловооруженных воинов. Они часто упоминаются в летописях и как оружие конных воинов княжеской дружины и народного ополчения. Как и рогатина, топор в позднесредневековых источниках отмечен в качестве необходимой походной принадлежности и средства боя пешего войска. Во время боевых схваток он служил для ударно-дробящего действия.
В районе Крестовой палаты был найден железный вток – специальный втульчатый наконечник для нижнего конца древка копья. Длина его 14,5 см. Археологические рамки бытования этих предметов очень широки.
 |
| Рис. 3. Стремена из колодца в Угловой Арсенальной башне |
Во время археологических наблюдений в подземном помещении Угловой Арсенальной башни в 1975 г. были найдены два комплекта боевого снаряжения всадника, видимо, составлявшие часть какого-то склада оружия. Два шлема, четыре стремени и обрывки двух кольчуг находились в заполнении колодца на глубине 465-5 м от его верха. Два стремени были вложены одно в другое. На окалине, покрывшей металл, хорошо видны отпечатки кольчужных колец доспеха: по всей вероятности, стремена и шлемы были завернуты в кольчужный доспех. При многократных перестройках сруба колодца клад предметов воинского снаряжения был рассеян и найден поэтому на различных горизонтах. Сохранность вещей плохая. Шлемы деформированы, покрыты рыхлыми окислами, часть тульи шлемов утрачена. Обрывки сильно коррозированных кольчуг найдены в скипевших кусках. Диаметр уплощенных кольчужных колец 11-13 и 15-16 мм. Толщина проволоки 1,5 мм. Техника соединения колец, склепанных «на гвоздь», характерна для кольчатой брони, которая стала производится в Европе после 1400 г. и преобладала в Московской Руси. Найденные экземпляры принадлежат к типу кольчатых панцирей.
  |
| Рис. 4. Шлемы из колодца в Угловой Арсенальпой башне. |
В колодце под Угловой Арсенальной башней находились также четыре массивных стремени арочной формы с прямой пластинчатой подножкой (рис. 3). Два из них сохранились хорошо. В дужке стремени прямоугольное отверстие для путлища длиной 4,1 см. Как известно, утяжеление доспеха всадника привело к увеличению массивности стремян и расширению прорези для путлища до 4 см. Боковой профиль стремян имеет вид перевернутой буквы Т. Такой тип стремян имел общерусское войсковое распространение и находит многочисленные аналогии в материалах XVI в. На боковых дужках стремян имеется геометрический орнамент и сохранились следы лужения.
Шлемы, кованные из одного куска, принадлежат к разновидности, называвшейся в XIV в. шишаками (рис. 4). По определению А. Н. Кирпичникова, оба экземпляра относятся к XV – началу XVI вв. На одном из боевых наголовий имеются детали, характерные для XVI в.: украшенный нарезкой съемный шпиль и сохранившийся фрагментарно ободок по венцу из красной меди (обтяжка крепилась при помощи заклепок). Украшения обоих шлемов уникальны: на подвершье одного из них орнамент образует вихревую розетку, выполненную инкрустацией серебром, на другом – чеканный геометрический узор. Характер орнаментики свидетельствует о местной московской работе. Как отмечает А. Н. Кирпичников, московские шишаки являются древнейшими известными в Европе произведениями своего рода и, судя по всему, употреблялись русскими всадниками в конце XV в. в качестве обычного средства защиты. Боевые наголовья, найденные в Кремле, безусловно, являлись принадлежностью не рядового комплекта ратного снаряжения. Прямых аналогий они не имеют. Лишь в коллекции оружия Музея истории и реконструкции г. Москвы есть шлем в виде шапки-ерихонки восточной работы, украшенный чеканным орнаментом, напоминающим насечку на тулье кремлевского шлема.
Основным ядром древнерусского войска и его главной ударной силой являлась конница. Поэтому большой интерес представляют найденные в культурном слое города предметы снаряжения всадника. В первую очередь это относится к шпорам, которых в кремлевском собрании семь. Их суммарная дата — XII-XIV вв. Две металлические шпоры найдены при археологических наблюдениях 1965 г. в шурфе под западной проездной аркой церкви Двенадцати апостолов. Одна из них обнаружена в предматериковом слое. Ширина скобы 7,5 см. Шпора имеет петлю прямоугольной формы с двумя сквозными прорезями для пропуска ремешка или длинный шип с двумя валикообразными ограничителями на конце (рис. 2, 13). Датируется находка 1150-1250 гг. Именно в это время форма шипа достигает наибольшего разнообразия. Вторая шпора со следами лужения. Она имеет одну круглую петлю и вторую однопрорезную горизонтальную, что позволяло применять один ремешок для ее крепления. По существующей классификации, они относятся к типу IV-a, появляются во второй половине XII – первой половине XIII вв. и имеют шип сложной формы, в данном случае с утолщением. Ширина скобы 8,4 см. Находка датируется первой половиной XIII в., не исключена также и середина этого столетия.
При земляных работах на Ивановской площади в 1975 г. на глубине около 4 м была найдена железная шпора со звездочкой, с однопрорезными вертикальными петлями (рис. 2, 10). По типологической схеме находка относится к типу V и датируется XIII в., что не противоречит стратиграфической дате. Шпора имеет подвижное зубчатое колесико с пятью лучами. Дужка украшена фигурной ковкой. Обломок железной шпоры с прямоугольной петлей, имеющей две сквозные прорези для ремня, был найден на глубине 5,5 м при наблюдениях на Спасской улице Кремля в 1976 г. Стратиграфически находка датируется концом XII – началом XIII в. Еще один обломок железной шпоры плохой сохранности был обнаружен под подошвой фундамента Патриарших палат на глубине 2,6 м. Датировка ее затруднена.
Часть шпоры с зубчатым колесиком и орнаментом насечкой (тип V) найдена в раскопе I в юго-западной части двора Теремов при земляных работах 1959 г. на глубине около 3,5 м (рис. 2, 11). Некоторые шпоры типа V по условиям их нахождения можно датировать серединой — второй половиной XIII в., а также относить к XIV в. Найденный экземпляр имеет длинный и изогнутый держатель колесика и коленчатый перепад скобы примерно на середине ее длины, что позволяет датировать его XII-XIV вв. Колесиковые шпоры, как известно, сохраняются в воинском быту Руси вплоть до конца XV в.
В раскопе II в центре двора Теремов в том же году найдена шпора с шипом, которая по существующей классификации относится к типу III и датируется 1150-1250 гг. (рис. 2, 9). Ее скоба имеет поперечное треугольное сечение и дисковидные петли с двумя сквозными прорезями (тип 3). Шип типа Е снабжен ограничителем. Скоба украшена точечной инкрустацией, что очень характерно для орнаментации такой разновидности шпор. Из всех древнерусских шпор они одни из самых тяжелых и массивных. Такие шпоры обычно подвязывали ремешками шириной 1,1-1,4 см. В отличие от форм предшествующего типа они предназначались только для тяжеловооруженных всадников.
Характерна топография находок двух железных чесноков с четырьмя остриями, представлявшими собой малозаметное препятствие для конницы (длина шипа 3,5 см). Эти предметы важны для реконструкции трасс древних дорог. Один чеснок был обнаружен близ проездных Тайницких ворот Кремля на пути, шедшем в Кремль с юга. Второй находился недалеко от главной кремлевской магистрали, проходившей от Спасской башни в центр Кремля.
 |
| Рис. 5. Бахтерец из раскопок в Московском Кремле |
В 1975 г. на Ивановской площади на глубине около 4 м от уровня современного мощения при земляных работах был найден железный кольчато-пластинчатый доспех – бахтерец (рис. 5), представлявший собой сильно коррозированные и спекшиеся куски металла, покрытые синей платиной. По стратиграфии и керамическому материалу культурный слой датируется XV-XVI вв. Легко реконструируются правая часть груди и правый рукав доспеха. Значительно хуже сохранилась кольчужная сетка спины. Бахтерец имел квадратный вырез ворота и короткие прямые рукава длиной 15 см. Грудь и спина доспеха усилены расположенными в несколько рядов вертикально выпукло-вогнутыми пластинами прямоугольной формы из сталистого железа, заходящих одна на другую снизу вверх. Ряды пластин скреплены между собой при помощи двойных уплощенных колец. Восстанавливается часть центрального ряда пластин и три ряда правой стороны груди. Подол заканчивался сохранившимся фрагментарно кольчужным подзором шириной 16 см.
Круглопроволочные кольца кольчужной сетки, скрепленные «на гвоздь», имеют различный диаметр, толщина проволоки также неодинакова: в плечевой части диаметр колец 12 мм, толщина проволоки 2 мм. Кольца скреплены двумя заклепками. На рукаве диаметр колец 11, толщина 1,5 мм (скрепление одной заклепкой). Кольца в центральной части бахтерца имеют диаметр 12 мм, толщину 2 мм, скреплены одной заклепкой. Наиболее массивным является плетение плечевой части кольчуги.
Сохранившиеся 145 пластин груди доспеха распределяются по размерам следующим образом: ширина пластины первого ряда 17, второго - 17, размер пластин третьего ряда 39х17 мм, ширина пластин четвертого ряда 19 мм, размер пластин пятого и шестого ряда 40X18 мм, седьмого 40 X 17 мм. В центральном – восьмом ряду пластины разномерны: ширина их 18 мм, длина от 50 до 73 мм. Сохранившаяся пластина девятого ряда имеет ширину 17 мм.
Ширина сохранившихся девяноста четырех пластин, спины - 16-18 мм. Длина пластин первого ряда 40 мм, второго - 33-48, третьего - 40, четвертого - 40, пятого - 40, шестого - 39-40, седьмого - 40 мм.
Пластины украшены серебряной насечкой, папесенной по сталистому железу па выступающие ее части. Фон нанесен зубильцем в мелкую клетку. Рисунок в виде завитков, имитирующих арабские надписи, выложен гладкой серебряной проволокой, в подборке чередуются пластины с узором и гладкие, украшенные сплошь золочением (золочение горячее либо золотая наводка).
Найденную в культурном слое Московского Кремля разновидность оборонительного доспеха по праву нужно считать редким и дорогостоящим изделием местных русских оружейников. «Брони дощатые» мастера Оружейной палаты в XVII в. изготовляли специально для царской семьи. Образцы их продукции, художественно украшенные золотом и серебром, оценивались баснословно высоко. Подобно мечам, шлемам и кольчугам доспехи обычно передавались по наследству. В Государственной Оружейной палате хранятся четыре бахтерца, изготовленные известными русскими бронниками в мастерской Оружейного приказа. Все они отличаются превосходной работой, украшены чеканкой и золотой наводкой. Последняя кремлевская находка из этой серии обнаружена на территории бывшего Чудова монастыря, в той части его территории, где после 1504 г. находился двор князя Юрия Ивановича Дмитровского, в 1560 г. был двор брата Ивана Грозного — князя Юрия, в 1584 г.-двор Шереметьева, брата царя В. Шуйского. Бахтерец мог быть укрыт в тайнике, находившемся в глубоком подклете дома, и, по всей вероятности, принадлежал одному из представителей московской титулованной знати. Ближайшей аналогией кремлевскому доспеху может служить юшман князя Владимира Андреевича Старицкого, двоюродного брата царя Ивана Грозного (родился в конце 1535 г., убит в 1568 г.). Юшман хранится в Государственном Эрмитаже и датируется серединой XVIв. Кремлевский бахтерец может быть отнесен приблизительно к тому же времени.
В культурном слое древнерусских городов отдельные детали оборонительных доспехов находили неоднократно. В частности, в Новгороде обнаружено более 500 железных и стальных пластинок разных размеров и от разновременных пластинчатых доспехов. Аналогичные находки отмечены в Пскове, Торопце, Тушкове, Переяславле-Рязанском, Смоленске, Друцке и других городах. Бахтерец из культурного слоя Московского Кремля представляет собой первоклассный музейный экспонат и может быть полностью реконструирован.
Раскопки на территории Кремля неоднократно обнаруживали большие скопления разрозненных костей человеческих скелетов. Так, у южной бровки холма между Петровской и Второй Безымянной башнями отмечено захоронение «множества костей». В 1966 г. в северо-западном углу под фундаментом стены Успенского собора, хорошо читались контуры большой могильной ямы, заполненной человеческими костями. Там же в шурфе 9 встречено погребение 7 черепов. Для определения даты захоронения важно, что слой первого каменного строительства погребальная яма не перерезает. К сожалению, антропологической экспертизы состава групповых захоронений своевременно произведено не было и принадлежность костного материала исследователями не установлена. Осуществленное археологами Музеев Кремля повторное вскрытие человеческих останков, перезахороненных под Успенским собором, показало, что подавляющее большинство разрозненных костей скелетов принадлежит взрослым мужчинам. Главным образом это длинные кости конечностей со сбитыми эпифизами, кости черепа, лицевого скелета, верхние и нижние челюсти. Характерно, что зубные коронки почти совершенно не стерты — доказательство того, что они принадлежали молодым людям. Состояние длинных костей скелетов и костей черепов, неоднократно подвергавшихся перезахоронениям, не позволяет выявить следы механических деформаций, нанесенных во время военных поединков. Возможно, конечно, что групповые захоронения под Успенским собором представляли собой результат нарушения могил грунтового кладбища во время строительных работ, но не исключено также, что здесь были захоронены останки погибших во время вражеских нашествий и осад Москвы. Подобная картина наблюдалась в Изяславле (городище у села Городище Хмельницкой области, раскопки М. К. Каргера 1957-1964 гг.), где ямы представляли собой захоронения жертв тотального погрома во время монголо-татарского нашествия в 1240 г.
 |
| Рис. 6. Московский Кремль. Схема размещения оружия и предметов воинского снаряжения; 2 — ров; 2 — колодец; 5 — групповые захоронения; 4 — шлем; 5 — кольчуга; 6 — костяное кольцо; 7 — копье; 8 - основание вала; 9 — дороги; 10 — стремя; 11 — топор; 12 — меч; 13 — шпора; 14 — чеснок; 15 — стрела; 16 — городни |
Находки предметов воинского снаряжения и оружия в хорошо стратифицированных горизонтах культурного слоя Московского Кремля можно связывать с исторически известными военными эпизодами. Так, археологические свидетельства неопровержимо подтверждают версию письменных источников, о разгроме Москвы монголо-татарами и пожаре в декабре 1237 г. либо январе 1238 г. Часть коллекции обнаружена в слоях угля и золы, на подступах к крепости у ее проездных ворот, на полях войны. Это меч, затонувший во рву в восточной части оборонительного рубежа крепости; это боевые наконечники стрел, обрывки кольчуг, оставленные на поле сражения, в центральной части городища. Именно здесь, где размещалось исторически сложившееся ядро московского поселения, локализуется значительная часть коллекции «воинских вещей». Находки меча и боевых наголовий в заполнении рвов крепости позволяют уточнить топографию ее фортификационных сооружений (рис. 6).
Источник: Шеляпина И. С., Панова Т. Д., Авдусина Т. Д. (Москва). Предметы воинского снаряжения н оружие из раскопок в Московском Кремле. Советская археология, № 2, 1979 год.