В последние время в связи с ситуацией на Северном Кавказе вновь вырос интерес к Большой кавказской войне 1817-1864 гг., в том числе к воинским формированием горцев. В работах не раз упоминаются горские «панцырники» и рассматриваются вопросы их вооружения1. К сожалению, исследователи опираются на анализ лишь письменных источников, оставляя вещевой материал в стороне.
В 2001 году заместитель начальника Северо-Кавказкого регионального управления Федеральной пограничной службы РФ генерал-майор В. И. Городинский передал в Ставропольский государственный краеведческий музей имени Г. Н. Прозрителева и Г. К. Праве интересную находку2. Доспех, состоящий из сложного боевого оголовья и кольчатого доспеха, был обнаружен в Аргунском ущелье Чеченской республики, в районе дислокации Итум-Калинского погранотряда. Памятник происходит из земли, более детальные обстоятельства находки не известны.
Сложное оголовье (Рис. 1: 1-3) состоит из металлического усеченного конуса, диаметром 14 см и высотой 5,5 см. Усечение образовано отверстием диаметром 3,5 см; в древности, возможно, было закрыто навершием, на что могут указывать три небольших отверстия в лицевой части конуса, предположительно от заклепок. Конус покрыт гравировкой в технике кернения, образующего четыре неравномерно расположенных круга. Негравированное внутреннее пространство кругов создает две пары чередующихся узоров в виде полумесяца и восьмиконечной звезды (Рис. 1: 4). В нижней части конуса углублением-каннелюром выведена граница, отделяющая поле с гравировкой от отверстий под кольца-крепления кольчато-пластинчатого защитного полотна. Полотно должно было закрывать затылок, левую и правую сторону головы, горло до подбородка и спускаться на грудь и плечи. Сзади полотно короче, чем на остальных участках; спина оставалась открытой.
К шлему крепится четырехрядное кольчатое плетение из колец большого (до 2 см) диаметра. Ниже крепятся вертикально спускающиеся ряды (22) вплетенных пластин. Количество пластин в рядах варьируется. В боковых по 14-16 пластин, в задних по 5, в передних – по 6 пластин. Пластины прямоугольные 2,5x2 см, толщиной 0,1 см; слабо выраженный нижний край – фестончатый. В рядах распоцами, для чего в краях пластин имеются по 5 отверстий. Соединительные кольца плоские, по три в ряд, их диаметр – 1 см, толщина – 0,1 см.
Спереди полотно от подбородка спускается на 16 см; сзади защищает только затылок, спускаясь до шеи. Шею закрывает простая кольчатая вставка 15x11 см с более плотной вязкой колец (Рис. 2: 1). В ее нижнем левом краю на небольшом расстоянии друг от друга находятся три медных кольца. В нижнем правом углу незначительная часть полотна спеклась; сохранность остальной части кольчатого плетения хорошая.
Лицевое прикрытие осуществляет налобная пластина 9x15,5 см (Рис. 2: 2), вплетенная в верхние и вертикальные ряды колец. Пластина вогнута по форме лба; в центре имеет небольшое отверстие. Вокруг него неглубокая вмятина, внутренняя сторона завальцована. На расстоянии 0,5 см от верхней кромки в ряд расположены 5 небольших заклепок белого металла. 3 см выше на нее наложена маска, которая в верхних углах жестко закреплена 2 заклепками. Маска – антропоморфное (но не портретное) забрало, размером 19x17 см. К верхней кромке посередине одной заклепкой крепится половина подвижного шарнира в форме буквы «Н». Его ширина 1 см, высота – 2 см, верхние концы загнуты и образуют петли. Сразу под ним лукообразная накладка белого металла (серебро?), изображающая брови. В центре она расширяется в форме сердечка, с двух сторон от расширения на расстоянии 2 см - два отверстия под заклепки. «Брови» крепятся заклепками того же металла, по одной с каждой стороны и три - в «сердечке». Глаза миндалевидные 4x1,5 см; края выреза выгнуты наружу. Нос паяный, большой, 9 см, прямой без выраженной переносицы. Высота 2,5 см, и ширина 3,3 см, крылья носа выражены. Снизу два неравномерно расположенных дыхательных отверстия в форме треугольника 1,3 см (Рис. 2:ы 3). Под носом две тонкие узкие пластины образуют усы, наложенные под незначительным углом друг к другу. Крепятся они тремя равномерно расположенными заклепками. И пластинки, и заклепки одного металла с бровями. «Усы» обрамляют очень маленькое, всего 2-3 мм, ротовое отверстие с отогнутой нижней губой. По краю маски идут 9 небольших отверстий. С правой стороны маска частично соединяется с кольчато-пластинчатой защитой головы. Устроено это соединение так: во второе отверстие сверху вставлен штифт, в который продето клепаное кольцо диаметром 2 см и в него еще одно такое же третье медное, сведенное соединяет кольцо, вставленное в одну из пластин головной защиты со вторым кольцом, вставленным в штифт (Рис. 2: 4). В третье, следующее на маске, отверстие вставлено просто медное, сведенное кольцо, соединяющее напрямую вставленное в уже другую пластину клепаное кольцо и маску.
Данная находка весьма интересна. Первое, что обращает на себя внимание, -маска-забрало. Ранее прямых свидетельств использования антропоморфных забрал в регионе не было. Известные антропоморфные маски из аула Кубачи, хранящиеся в Этнографическом музее (Санкт-Петербург), использовались в начале XX в. в бутафорских целях1. И хотя М. В. Горелик обратил внимание на то, что они выполнены в одном художественном стиле с позднесредневековыми масками-забралами, приписываемыми Черным клобукам2, специальных исследований их функционального предназначения не проводилось. Итум-Калинская маска, как и упомянутые выше, является изображением героя-мужа центральноазиатской традиции. Это, на первый взгляд, сближает ее с черноклобуцкими находками и масками из аула Кубачи, но есть существенное отличие.
На кубачинских масках1 усы и брови переданы волютами, а на вновь обнаруженной – посредством серебряных накладок. Обращают на себя внимание «лишние» отверстия в накладке-бровях и примитивность передачи усов. Это, по нашему мнению, объясняется более поздней монтировкой серебряных деталей, используемых первоначально в других целях. Видимо, маска после изготовления имела другой вид (Рис. 3: 1). Остатки шарнира, обеспечивавшего ее подъем, указывают на вторичное использование этой детали в Итум-Калинском оголовье. Вероятно, одно происхождение с маской имеет и налобная пластина, к которой она прикреплена. Возможно, это была налобная часть шлема, на что указывает в дальнейшем ненужное отверстие в центре, служившее для фиксации шарнира-забрала. Таким образом, исходя из позднейшего времени добавления серебряных накладок, Итум-калинскую маску стоит рассматривать в контексте иной группы, не принимая их в расчет.
Наиболее близкими Итум-Калинской маске являются антропоморфные забрала, обнаруженные у с. Ротмистровка (Рис. 3: 2) и у с. Куйбышево (Рис. 3: 3)2. Их сближают меньшая проработка деталей лица, отсутствие бровей, переносицы, крыльев носа, схематично проработанный рот, дополнительная система вентиляции посредством отверстий в области рта и детали дополнительной фиксации. Штифты, схожие с итум-калинскими, находятся в Куйбышевской маске с обеих сторон ниже смотровых вырезов и на подбородке. Их большее количество свидетельствует о лучшей сохранности доспеха. На маске из с. Ротмистровки штифты в настоящее время отсутствуют, остались лишь отверстия под них.
Находка из с. Ротмистровки3 датируется 2-й половиной XIII - 1-й половиной XIV в.; маска, найденная у с. Куйбышево, датируется вместе с комплексом вооружения, в который она входит, временем накануне монгольской экспансии.4
Не менее уникально кольчато-пластинчатое полотно. На шлемах эта инновация появляется на рубеже XV-XVI вв., с этого времени она точно фиксируется на турецких боевых оголовьях5. По-видимому, до XVII в. в кольчато-пластинчатой защите шеи преимущественно применялся бехтерец из продолговатых пластинок, набранных вертикальными рядами и соединенных кольцами с коротких боковых сторон, позднее вытесненный более крупными пластинами. Последний способ известен на северокавказских шлемах XVIII-XIX вв.6, ранее о подобной традиции в этом регионе сведений нет.
Единственная аналогия – остатки доспеха, найденные в 1903 г. Веселовским в погребении у ст. Усть-Лабенской Кубанской области (Рис. 4)1. Пластинки в данном случае крупнее, это один из самых ранних вариантов кольчато-пластинчатой конструкции2. Публикатор датировал весь комплекс 2-й половиной XIV- началом XV в. Но это вовсе не означает, что по-новому стоит рассматривать традицию бронирования головы: не исключено, что кольчато-пластинчатая защита наголовья изначально являлась частью корпусного доспеха.
Нужно констатировать, что сложное боевое оголовье – переделка позднесредневековых элементов, соединенных в традициях нового времени. По более позднему описанию кустарных промыслов Терской области (конец XIX в.) оружейники «занимаются и занимались преимущественно починкой старого оружия и сборкой из готовых частей».3 По-видимому, эта специфика вайнахских мастеров-оружейников не позволяет выделить признаки чеченского оружия из общей кавказской коллекции4.
Кольчатый доспех (Рис. 5) представляет собой рубашку длиной 80 см и шире-ной в груди 50 см. Длина правого рукава 46 см, левый рукав оборван, на что указывает неровный край, длина сохранившегося участка – 28 см. Вырез горловины квадратный, имеется осевой разрез без подполка. Определение его размеров затруднено, так как он поврежден разрывом. С правой стороны на отвороте обломанный медный крючок, с левой – остатки цепочки-застежки из таких же колец. Подол («подбор») также разделен на подзоры осевыми разрезами спереди и сзади. Задний имеет длину 22 см, передний разрушен разрывом. Плетение редкое, собранное из колец диаметром 1см и толщиной 0,1 см, кольца крепятся «на шип» (Рис. 8: 4). Сохранность плетения хорошая, но полотно местами порвано.
Итум-калинский кольчатый доспех относится к группе «панцирей», выделяемой по способу сборки колец; у остальных видов, кольчуг и байдан, кольца клепались двусторонним способом, «на гвоздь». На эту особенность впервые обратил внимание Гордеев, выявив тем самым отличия в производственной технологии позднесредневековых оружейников5. Появление на Северном Кавказе «панцирей» одностороннего плетения «на шип», относится, вероятно, к рубежу XV-XVI вв. Находки XIII – первой пол. XV вв. демонстрируют только способ крепления колец «на гвоздь»6, а все известные находки с креплением колец «на шип» в большинстве датируются не ранее начала XVI в.7
Несомненно, эту границу можно принять для датировки публикуемого до-спеха, а ряд признаков позволяют ее уточнить. Показателен способ застежки ворота. Использование застежек-крючков у кольчатых доспехов Северного Кавказа известно с конца XIII в.,1 но цепочка-застежка использовалась лишь на кольчатом панцире, случайно найденном близ чеченского селения Кулары, по особенностям кроя датируемого XVII-XVIII вв.2. Среди просмотренного нами аналогичного материала с других территорий цепочка-застежка встречается только у двух кольчуг одного клада начала XVIII в. у с. Джазатор на Горном Ал-тае3. Наиболее информативным признаком публикуемого панциря является его покрой. Полная длина рукавов характерна для позднего доспеха XVIII в. в Персии. Оттуда, вероятно, попадает этот тип на Северный Кавказ во второй четверти XVIII в. во время завоевательных походов Надир-шаха. Самое раннее свидетельство бытования такого доспеха на Северном Кавказе мы можем видеть на рисунке Я. Потоцкого конца XVIII в.4: знатный чеченском воин одет в кольчатый доспех, очень схожий по покрою с итум-калинским. Несколько позднее датируется панцирь (ГИМ. Инв. № 3338) – часть формы лейб-гвардейцев Кавказско-Горского полуэскадрона собственного Е. И. В. конвоя. Еще один панцирь с полной длиной рукавов того же конвоя принадлежал конвойцу Е. С. Молло и был им подарен в музей замка Шантийи во Франции,5 где хранится и поныне. Оба панциря непринципиально отличаются от итум-калинского наличием стоячего ворота. У хевсуров, соседей вайнахов, изготовлявших и массово использовавших кольчатый доспех вплоть до начала XX в., такой покрой встречался редко и мог дополняться даже приплетенными рукавицами6. Редкость покроя объясняется его дороговизной, на что косвенно указывают изображения в таких панцирях конвоя – института добровольных заложников, собиравшего в своих рядах представителей знатнейших родов Северного Кавказа (Рис. 6).
Таким образом, итум-калинский панцирь можно датировать 2-й половиной XVIII-XIX в., а весь комплекс защитного вооружения – первой половиной Большой кавказской войны, на что указывает религиозный орнамент боевого оголовья.
 |
 |
| Рис. 1. Боевое оголовье. 1. Вид спереди. |
Рис. 1. Боевое оголовье. 2. Вид сбоку. |
 |
 |
| 3. Вид сзади. | 4. Вид сверху. Орнамент. |
 |
 |
| Рис. 2. Детали боевого оголовья. 1. Кольчатая вставка на затылке. |
2. Общий вид защиты лица изнутри. |
 |
 |
| 3. Антропоморфное забрало-маска. Вид снизу, вентиляционные отверстия носа. | 4. Способ фиксации антропоморфного забрала-маски с кольчато-пластинчатой защитой. |
 |
 |
| Рис. 3. Антропоморфные забрала-маски. 1. Итумкалинская маска. Вид без добавлений XIX в. Реконструкция автора. Художник О. Федоров. |
2. Маска, найденная у с. Ротмистровка. Художник О. Федоров. |
 |
|
| 3. Маска, найденная у с. Куйбышево. Художник О. Федоров. |
 |
 |
| Рис. 4. Спекшиеся пластинки кольчато-пластинчатого панциря найденного у ст. Усть-Лабинской. 1. Вид сверху. |
2. Вид с боку. |
 |
 |
| Рис. 5. Вид комплекса в целом. 1. Вид спереди. |
2. Вид сбоку. |
 |
 |
| Рис. 5. Вид комплекса в целом. 3. Вид сзади. |
4. Плетение колец панциря. |
 |
 |
| Рис. 6. Кольчатые панцири с полной длиной рукавов чинов Лейб-гвардии Кавказcко-Горского полуэскадрона собственного Е. И. В. Конвоя на картинах художников-современников. 1. Офицер Лейб-гвардии Кавказско-горского полуэскадрона в старинном черкесском доспехе. Раскрашенная литография Г. Г. Гагарина. 1850 г. |
3. Портрет нижнего чина Лейб-гвардии Кавказско-Горского полуэскадрона собственного Его Императорского Величества Конвоя. Неизвестный художник. Третья четверть XIX в. |
 |
 |
| 2. Русская гвардия в Царском Селе в 1832. Картина Ф. Крюгера. Фрагмент. 1841 г. |
Картина Франца Крюгера Русская гвардия в Царском Селе 1833 г. полностью. |
Как штатное подразделение императорский конвой образовался только при Николае I.
Вскоре он был переименован в Лейб-гвардии Кавказско-горский полуэскадрон, а позже его назвали Собственный Е.И.В. конвой. Располагался он в Царском селе (ныне г. Пушкин), под Санкт-Петербургом. В первом составе взвода было князей и узденей от Большой и Малой Кабарды 12 человек, чеченцев 9 человек, кумыков 7 человек, мурз и узденей ногайцев Тахтамышевских 5 человек, народов Джамбойлуковского 5 человек, Едисанского 1 человек, Караногайского 1 человек, Туркменского 2 и Саблинского 2 человека.
По штату 1830 года в конвое состояло сорок человек с пятью офицерами. Одевались они в свои национальные костюмы (черкески, круглые шапки и папахи), а вооружены были, кроме кинжала и шашки, еще и луком со стрелами в колчанах. Некоторые из них носили кольчуги и шлем с бармицей.
Императорский конвой отличался высоким искусством джигитовки. Горцы метко стреляли на полном скаку, могли при резком карьере схватить с земли платок, скакать, стоя на седле, и на скаку пролезать под брюхом лошади. Конвой служил предметом восхищения придворной знати. Повседневный быт конвоя старались организовать с учетом его религиозной и культурной специфики. Александр Бенкендорф, например, составил правила обращения со служившими царю горскими мусульманами:
"Не давать свинины и ветчины... Строго запретить насмешки дворян и стараться подружить горцев с ними... и маршировке не учить, стараясь, чтобы горцы с охотой занимались этим в свободное время... Телесным наказаниям не подвергать: вообще же наказывать только при посредстве прапорщика Туганова, которому лучше известно, с каким народом как обращаться... Эффендию (мулле -НН) разрешить посещать горцев, когда он желает, даже в классах... Чтобы во время молитвы горцев дворяне им не мешали... Наблюдать, чтобы не только учителя, но и дворяне насчет веры горцев ничего худого не говорили и не советовали переменить ее..."
В начале 1831 г. горцы конвоя были отправлены в Польшу для борьбы с повстанцами. Они приняли самое активное участие в целом ряде сражений.
В письме полковника Орлова к Бенкендорфу содержится яркая оценка их боевой деятельности. "… Состоящая при отряде барона Остен-Сакена команда Кавказско-Горского полуэскадрона, в сражениях 1 мая при Верпенте, 17 мая при Райгороде, 7 июня на Панарских высотах и 16 июня при Ковно, показала примеры блистательной храбрости… С неукротимой смелостью бросаясь в жарчайший огонь и поселяя своим появлением ужас в войсках мятежников, черкесы украшают себя примерным поведением и похвальным соблюдением военного порядка…”
Царь Александр III расформировал конвой Кавказского эскадрона. В конвое теперь были лишь терские и кубанские казаки. Таким он оставался и при Николае II.
Источник: Ю.А. Кулешов. О позднем защитном вооружении народов Северного Кавказа. Военная археология: Сборник материалов семинара при Государственном историческом музее. - М.: Квадрига, 2008.