Военное искусство

С первых десятилетий XIII в. цивилизованный мир оказался жертвой невиданного в истории завоевания. Могущественные государства с многовековой культурой и технически оснащенными армиями оказывались побежденными. Обширная держава хорезмшахов не смогла сдержать напора подвижной и стремительной монгольской конницы, шедшей из Китая, где звериная ловкость монголов была дополнена сложным военным искусством китайцев.

Ни Грузинское царство, раскинувшееся по неприступным горам от моря до моря, ни воинственные орды половцев в необозримых степях Дешт-и-Кыпчак не смогли удержать Чингисхана и его «четырех псов, вскормленных человеческим мясом». В Западной Европе купцы с Востока сеяли ужас своими рассказами о виденном у стен Ургенча и Тебриза. Люди уходили в монастыри, бросали свои дела, ждали кончины мира. Европа была загипнотизирована одним только именем беспощадного завоевателя.

Современники говорят, что у Батыя, получившего в удел западный улус, простиравшийся «от Иртыша до того места на Западе, куда наступит копыто монгольского коня», будто бы был составлен план покорения всей Европы. Под властью империи Чингис-хана уже лежала Русь, ни один раз принимавшая на себя удары кочевников с востока. Русские княжества, находившиеся в зените своего культурного развития, приняли на себя всю тяжесть удара монголо-татар.

Не было ни одного русского города, который сдался бы монголо-татарам без боя; оборонялись до последнего укрепления, до последнего здания, которое можно было использовать как крепость. Уже в первой битве с рязанцами у границ Руси «мнози батыевы сильнии полцы падоша».

В сражениях монголо-татарская армия теряла одного за другим крупных полководцев: шурина Батыя Хостоврула, чингизида Кулькана и других. С каждым шагом вперед темп движения монголо-татарских войск замедлялся, победы достигались все труднее и труднее: Рязань была взята в шесть дней, Владимир – в восемь, а под Торжком монголо-татары, применявшие всю свою осадную технику, простояли две недели. Поход на Новгород не состоялся, богатый торговый Смоленск был обойден стороной в «тридцати поприщах», а под маленьким городком Козельском Батый простоял семь недель и смог взять его лишь, когда подошел второй отряд Киданя.

Монголо-татары были обескровлены и на полтора года должны были приостановить завоевания. Походы на Чернигов, Киев и Галич настолько подорвали силы Батыева войска, что лишь по инерции, торопясь, уклоняясь от осады хорошо укрепленных городов вроде Кременца, Батый вышел за пределы Руси. Его войско было таким ослабленным, что достаточно было встречи с горстью чешских храбрецов, чтобы внук Чингис-хана повернул назад.

Русь сделала то, чего не смогли сделать ни Китай, ни держава хорезмшахов, ни Грузия, ни половцы – Русь остановила Батыя на пороге Европы и невольно спасла европейскую цивилизацию. С этого времени борьба с монголо-татарами становится одной из важнейших военных задач русского народа как внутри своей земли, так и на юго-восточных степных окраинах, откуда постоянно можно было ожидать набегов. Политическая дробность русских княжеств в XIII-XIV вв., обусловившая их поражение в борьбе с монголо-татарами, требует рассмотрения русского военного искусства особо в каждой отдельной земле: Галиче и Волыни, Новгороде и Вятке, Твери, Суздале и Нижнем Новгороде и, наконец, в Москве, ставшей в XIV в. «большим воеводою» объединенных русских сил.

Галицко-Волынская Русь XIII в. оставила нам прекрасную повесть, автор которой так понимал свою задачу: «Начнем же сказати безчисленыя рати, и великыя труды, и частыя войны и многия крамолы...» (Ипатьевская летопись).

Галицкая летопись князя Даниила Романовича - это не погодная запись. В ней перепутаны даты, нет скучной монотонной последовательности, так как автор писал по сути дела не хронику, а воспоминания; автор не благочестивый монах, утомляющий читателя цитатами из святых отцов, а дружинник, живой свидетель и участник походов и битв. Он помнит масть каждого княжеского коня, помнит, каким оружием кто бился, помнит, что во время похода уже был корм у коней («траве же бывши...»). Речь его полна военных поговорок: «Можете ли Древо поддрьжати сулицами и на сию рать дерьзнути?»; «Един камень много горньцев избиваеть». Красочно и живо с большим знанием дела описывает он битвы во всех подробностях. Наблюдая схватки передовых отрядов на просторном поле, он сравнивает их с турниром («и гонишася на поли подобно игре»).

Летопись проходит стремление показать читателю лучшие качества воина – отвагу, быстроту действий, решимость. Презрительными словами рассказывает летописец о венгерском воеводе, бросившем знамя в бою: «Марцел хоругве своее отбеже и Русь взятю и поруг велик бысть Марцелови», но с какою гордостью говорит он, что соседние народы «любящю рускый бой». В уста своего главного героя, которому «измлада не бы покоя» – князя Даниила Галицкого, он вкладывает всю воинскую философию своего времени: «Подобаеть воину, устремившуся на брань, или победу прияти, или пастися от ратных» (Галицкая летопись, 1234 г.)  «Мьдляй на брань страшливу душю имать» (1231 г.)

Когда князья-вассалы не особенно охотно шли в поход и предлагали вернуться, Даниил стыдил их: «Срамоту имеем от Литвы и от всих земль, аще не дойдем и вратимся» (Галицкая летопись, 1253 г )

Когда поляки, союзники князя Даниила Романовича, сильно перетрусили после одного поражения («вниде велий страх в ляхы»), Даниил такими словами укрепил их: «Почто ужасываетеся? Не весте ли, яко война без падших мертвых не бываеть? Не весте ли, яко на мужи на ратные нашли есте, а не на жены? Аще мужь убьен есть на рати, то кое чюдо есть? Инии же и дома умирають без славы, си же со славою умроша. Укрепите сердца ваша и подвигнете оружье свое на ратнее!» (Галицкая летопись, 1254 г.) .

Организация войска и осуществление крупных военных операций в эпоху Даниила Галицкого наталкивались на упорное сопротивление крупного боярства, не желавшего выходить за рубежи своих владений, уклонявшегося от общегосударственных задач и охотно прибегавшего к союзу с враждебными соседями. Боярские дворы представляли крепости с запасами провианта, фуража и арсеналами оружия. Двор боярина Судислава имел во множестве «вино и овоща и корма и копий и стрел, пристраньно видити» (1 а-лицкая летопись, 1229 г.)

Феодальные гнезда особенно усилились в монголо-татарское лихолетье, используя ослабление княжеской власти. В 1241 г. Даниилу Галицкому пришлось силой смирять многих феодалов как светских, так и духовных: владыка Перемышльский встретил с оружием в руках княжеского печатника, посланного «исписати грабительства нечестивых». Княжеское войско разбило все же владычный полк и «тулы их бобровье раздра».

В противовес вотчинным воинам бояр и епископов великие князья старались создать свое, княжеское, войско, зависимое только от них. Для этой цели они использовали доходную соляную монополию в Карпатах: «Велиции князи держать сию Коломыю на роздавание оружьником» (дружинникам, дворянам). Опорой князя были безземельные (?) «отроки» – прообраз будущих детей боярских.

Снаряженность русского войска в XIII в. сильно усложнилась по сравнению с более ранней эпохой. Теперь стали обычными упоминания о пороках (1233 г.), таранах (1234 г.), «сосудах ратных», «сосудах градных» и пращах. Вся эта техника в основном предназначалась для взятия крепостей, но войско зачастую возило ее с собой. Так, в 1245 г. Даниил «повелеста престроити праща и иные сосуды на взятье града и придоста на град Люблин... со всими вои и пращами» (Галицкая летопись).

Руский витязь конец 12 в	Ливонский орден сер 13 в	Венгерское войско сер. 13в

Для изучения тактики галицкого войска в XIII в. большое значение имеет вопрос о соотношении конницы и пехоты. Конная княжеская дружина продолжала еще сохранять свое значение. Ее использовали для нанесения удара, преследования, организации небольших рейдов в соседние земли. Упорную борьбу с Венгрией нельзя было вести без конницы, так как венгры сами были хорошими наездниками. С другой стороны, войны с ятвягами в густых лесах и болотах требовали применения пехоты. На узких тропах и дефиле даже кавалерия билась в пешем строю. Применение пехоты не ограничивалось только областью ятвяжского Полесья. Все широкие операции, связанные с освоением значительных пространств, требовали теперь пеших войск. Экспедиция против продавшихся монголо-татарам князей Болоховской земли в 1241 г. была осуществлена 3 тысячами пешцев, поддержанных только 3 сотнями конной дружины. Поражение Даниила в 1245 г. летописец объясняет многочисленностью пехоты противника: «одоле Ростислав, многи бо име пешьце». Для реванша Даниил должен был выступить, «собрав вои многи и пешьце». Пехота часто упоминается на первом месте: «Посласта (Даниил. - Б. Р.) многы своя пешьце и коньникы...» (Галицкая летопись, 1253 г.)

Пехоту набирали из смердов («...собравше смерды многы пешьце...»), поэтому даже в терминологии отразилось противопоставление крестьянского пешего войска конным дружинам воинов-профессионалов, которых называли просто «воями», как бы подчеркивая их постоянную принадлежность к войску. В Галицкой летописи везде, где упоминаются «вои», речь идет о конной княжеской дружине. В составе конных дружин упоминаются «седельники» (ординарцы), «фаревники», «кони сумные», то есть вьючные кони, сопровождавшие войско на быстрых аллюрах. Обозы называли «колымагами». Военная терминология Галицкой летописи своеобразна, как и вообще язык ее. Некоторые слова имеют иной смысл, чем в других частях летописи, а кроме того, здесь много новых слов.

Летопись, писанная воином, сохранила интересные данные о скорости марша. В 1236 г. князь Даниил и брат его Василько выехали с «воями» (конными) из Холма и оказались в Галиче на третий день. Расстояние между Галичем и Холмом по прямой – 235 км, если разделить его на три, то получится суточный переход в 78 км. Принимая во внимание сильно пересеченную местность в районе Холма, мы должны признать темп марша очень быстрым. Князь Даниил в 1245 г. совершил переход из Холма в Люблин (форсировав р. Вепрь) с воинами и метательными машинами «единого дне быста под градом из Холма со всими вои и пращами» (65 км). Подобная скорость марша не была исключительной, приведу еще один пример: в 1248 г., преследуя ятвягов, «гна же по них Василко из Володимеря, угони е и бывшу ему третий день из Володимеря в Дорогычине» (Галицкая летопись).

Расстояние от Владимира Волынского до Дрогичина равно 205 км, то есть 68 км для суточного перехода.Движение в ятвяжских лесах отличалось медленным темпом и осторожностью. Спешенную конницу на марше охраняли пешие лучники и арбалетчики. Воинам запрещалось жечь захваченные деревни, чтобы не оповестить этим до срока соседние селения. Войска двигались глубокими колоннами; на ночь останавливались во временных укреплениях, «острожившися».

Численность галицких войск неизвестна. Только один раз говорится о войске в 3 тысячи пешцев и в 3 сотни воев, но здесь, как и для предыдущего периода, трудно решить – являются ли эти данные абсолютными цифрами или условным наименованием воинских частей. Может быть, это указание надо понимать так, что в поход пошли 3 полка («тысячи») пехоты и 3 сотни (в кавалерийском смысле) конницы? В пользу этого говорит то, что во всех подобных случаях сотни и тысячи указаны не цифрами, а словами. Отряд в 5 сотен конницы считался незначительным.«Преже посла сына си Шварна, да объедеть град, да яиктоже не утечеть от них. Бе же вой с ним 5 сот. Гражане же видивши ратных мало со князем, смеяхуся стояще на граде...» (Галицкая летопись, 1258 г.)

Основные принципы боевых порядков и их тактического использования остались в середине XIII в. неизменными (например, сражение Даниила Галицкого с поляками и венграми под стенами города Ярославля на р. Сане в 1249 г.). В Ярославле затворился Даниилов гарнизон; враг Даниила Ростислав в союзе с поляками и венграми осадил город, начал строить пороки, а для предотвращения вылазок горожан велел «охабиться» деревянными укреплениями. До прихода главных сил Даниила Ростислав затеял турнир под стенами города и вывихнул себе плечо. Полки Даниила на берегу Сана спешились, чтобы вооружиться. Облеченные в доспехи войска быстро переродились через Сан, несмотря на глубину реки.

При переходе реки Даниил «исполчил» конников и пешцев. Одним из полков командовал сам князь Даниил, другим - его дворский Андрей, а третьим – брат Даниила Васильке, против которого стояли поляки, «лаявшие» русских и похвалявшиеся схватить их за «великие бороды». Челу русских войск, возглавленному Даниилом, противостоял полк Ростислава. Исходя из традиционного размещения полков по старшинству их начальников, можно так представить расстановку сил:

Чело – Даниил (против Ростислава) Правое крыло – Василько (против ляхов) Левое крыло - Андрей (против угров).

Пеший резерв был выделен Ростиславом для блокировки гарнизона в городе. В тактическом отношении сражение под Ярославлем интересно тем, что левое крыло во главе с дворским Андреем решило опередить столкновение головных полков и успело еще до их сближения ударить в головной полк Ростислава с фланга.

«...Андрееви же дворьскому тоснущюся да не сразится (Ростислав.- Б. Р.) с полком Даниловым, ускорив сразися с полком Ростиславлим крепко; копьем же изломившимся, яко от грома тресновение бысть и от обоих же мнози падше с коний умроша, инии уязвени быша от крепости ударения копейного» (Галицкая летопись).

 Даниил оказался на левом фланге. Часть бояр из Андреева полка покинула поле и отступила, тогда Даниил послал помощь - «20 муж избраных». В это время поляки с пением «кирие элейсон» ударили на правое крыло галицких войск, а перед левым флангом галичан обнажился венгерский полк, воевода которого «прегордый Филя» ободрял венгров, говоря, что «Русь тщиви суть на брань» и неспособны «на долго время на сечю». Даниил ворвался в расположение венгров и даже сам схватил Филю, но тот вырвался. Второй удар Даниилова полка привел к тому, что «наворотишася угре на бег»; побежал и головной полк и ляхи «не стерпевше побегоша от лица его». Хвастливый Филя был пойман и убит, укрепления вокруг метательных машин были сожжены. Победители остались на поле боя.

Летописец, очевидно, участник этого боя, очень живо рисует картину медленного затихания бранного поля: бой кончен, князья расположились на отдых, но «гонящим же и приездящим воином, полунощи, и ведущим користь многу, якоже всее нощи клику не переста, ищущим друг друга» (Галицкая летопись).

Пехота крестоносцев 13в	Норвежские воины 13 в	Тяжелая руская пехота

Прием галицких войск – изменение направления главного удара – не нов, его применяли и раньше, и он неизменно приносил успех, так как самая возможность данного приема свидетельствует о маневренности войска и о том, что инициатива у него в руках. Стратегия князя Даниила Галицкого недостаточно обрисована летописцем. Военные операции складывались, во-первых, – из отражения венгерских и польских войск, поддерживавших или князя-соперника или боярскую фронду, во-вторых, – из профилактических походов в землю ятвягов, из которой время от времени совершали набеги на Русь почувствовавшие впервые свою силу дружины.

Монголо-татарское разорение сказалось и на численности войск и на размахе операций. Для характеристики наступательных действий Даниила Галицкого можно взять 1245 г., когда Даниил и Василько Романовичи вели войну против Болеслава.

Галицкие войска, шедшие, очевидно, из Холма «внидоста во землю Лядьскую четырми дорогами»: Даниил воевал около Люблина (70 км от Холма), Василько по р. Изволи и по р. Ладе, около Белой (100 км), Дворский Андрей по р. Сану (около 110 км), Вышата воевал Подгорье (расстояние неопределимо, так как неизвестно – какое Подгорье). Взяв полон, войска Даниила и Василька вернулись в Холм и снова отправились до Вислы и Сана. Это – серия небольших конных рейдов, рассчитанных на 3-4 дня каждый; «вземше полон», возвращались на базовый пункт и снова шли в такой же кратковременный рейд.

Стратегия рейдов во владения соседа характерна для господства феодальной раздробленности и очень далека от тех величественных по замыслу и выполнению операций, которые были у «мономахова племени» в XII в. (например, поход на Полоцкую землю в 1128 г.). При той значительной скорости марша, которая была указана выше (70-72 км в день), такие рейды были почти неотразимы, и единственной защитой от них служили городские стены, значение которых все возрастало в эту эпоху частых феодальных войн. Но усиление фортификации в свою очередь вызвало усиление средств борьбы против укреплений – появились тараны, пороки, пращи, а для обслуживания этой техники и для штурмов потребовалась многочисленная пехота из смердов, утяжелявшая конные дружины феодалов, замедлявшая темпы движения и тем самым лишавшая поход элемента внезапности.

Такими противоречиями было пронизано русское войско в Галицко Волынской земле в середине XIII в., когда силы государства были подорваны и феодальная раздробленность все больше и больше давала себя знать.Однако основную свою функцию – защиту земли от чужеземных вторжений - галицкое войско выполняло с успехом, отражая венгерские, польские и ятвяжские отряды, переступавшие русские рубежи с политическими или стяжательными целями.

Восторженно и любовно описывает автор-дружинник ратные подвиги Александра Невского в повести «О велицем князи нашем Александре Ярославиче, о умном и кротком и смыслемысленом, о храбром, тезоименитом царя Александра Макидоньскаго, подобнике царю Алевхысу (Ахиллесу. - Б. Р.) ... сице бысть повесть о нем... И нача имя слыти великаго князя Александра Ярославича по всем странам от моря Варяжьскаго и до моря Понтьскаго... даже и до Рима великаго...» (Софийская I летопись).

Молодость, незначительность положения в качестве новгородского князя и удаленность Новгорода от театра военных действий оставили Александра вне событий во время первого набега Батыя в 1237-1238 гг., но незаурядная сильная личность этого князя-патриота проявилась в событиях, не менее угрожающих, чем мон-голо-татарское нашествие.

Одновременное движение турок-сельджуков и половцев в XI в. отвлекло Русь от исполнения ее важной исторической роли – моста между Европой и Востоком. Порванные связи с Востоком Западная Европа попыталась восстановить силой оружия, организовав серию крестовых походов, которые оказались хорошей военной школой для европейского рыцарства. Но частичные успехи на Востоке и возобновление торговых связей с городами Малой Азии и Ирана потребовали от рыцарей новых экономических ресурсов, с которыми они могли бы выступить на рынках восточного Средиземноморья.

В XII в. рыцарские братства и ордена обратили внимание на богатые славянские, литовские и латышские земли. Наступление на восток по побережью Балтийского моря велось германским рыцарством уже несколько веков, но в начале XIII в. мед, воск и меха ценнейших зверей из славянских земель, рабы и рабыни из Прибалтики стали особенно нужны «псам-рыцарям» для торговли с Востоком.

Если на Руси они появились в виде купцов, приезжавших за живым товаром («девкы купити»), то по латышско-эстонской Прибалтике они шли тяжелыми железными когортами, побеждая племенные ополчения, сжигая села и прикрывая грабительское завоевание лицемерным лозунгом крещения язычников. Неуклонное победоносное движение рыцарей в течение пяти столетий привело их от берегов Эльбы к границам русских княжеств. Позади были покоренные и наполовину истребленные племена, а впереди – богатейшие русские города с их многочисленными торжищами, дворцами князей и несметными сокровищами кафедральных соборов.

Если на Руси они появились в виде купцов, приезжавших за живым товаром («девкы купити»), то по латышско-эстонской Прибалтике они шли тяжелыми железными когортами, побеждая племенные ополчения, сжигая села и прикрывая грабительское завоевание лицемерным лозунгом крещения язычников. Неуклонное победоносное движение рыцарей в течение пяти столетий привело их от берегов Эльбы к границам русских княжеств. Позади были покоренные и наполовину истребленные племена, а впереди – богатейшие русские города с их многочисленными торжищами, дворцами князей и несметными сокровищами кафедральных соборов.

Немцы и шведы, руководимые Ватиканом, лишь ждали удобного момента для перехода русских рубежей. Они копили силы, посылали в Ливонию отборные рыцарские дружины, создавали сеть опорных крепостей, одним словом, готовились к серьезнейшим битвам с новым и малоизведанным врагом. Развитие русской и западноевропейской военной техники и тактики шло разными путями. Это были две различные военные системы, которым еще ни разу в истории не приходилось сталкиваться между собой. В 1237 г. в одно и то же время возникают угрозы русским землям в двух противоположных концах: к Рязанскому княжеству подошла армия Батыя, а на рубежах Новгородской земли объединились силы двух рыцарских орденов.

Немецкий рыцарь примерил шапель своего пикинера, и про себя подумал "удобно". Наемник-кавалерит тем временем наблюдает за месностью.	Польские рыцари и пехотинец 13 век.	Эпизод невской битвы

Разорение Руси монголо-татарами казалось немцам и шведам самым подходящим моментом для нападения на заманчивые русские области. Первый удар был предоставлен шведам, чтобы отнять у Новгородской республики ее «окно в Европу» – р. Неву. По словам летописи, шведский король «исполнися зависти и ненависти и возгордеся в мысли своей, яко во время си улучи, ведяще бо иже тогда отъинуду Батыево пленение в Руси. Краль же от своея страны надеяшеся оставшую Русь поглотити, и в гордости своей глаголаше сице: «пойду и попленю Великий Новеград, и прочая грады, и вся люди Словенскиа в работу себе сотворю и самого великаго князя Александра побежду или жива рукама ухващу». И собра люди многи: местери и бискупы своя и Свея и Мурмане и Сумь и Емь и наполни корабля многи полков своих и поиде в силе тяжце. Дышя духом ратным преплы море и преиде реку Неву, шатаяся безумием своим, хотя восприати Ладогу и Великий Новеград и всю область Новоградскую до Валама» (Никоновская летопись, 1241 г.).

Летом 1240 г. шведская флотилия вошла в Неву, но это вторжение не застало Новгород врасплох. У Александра Ярославича была очень хорошая разведка, расположенная «при краи моря», которая своевременно сообщила о вражеских кораблях. Перед князем возникла дилемма – собирать силы из всех десяти сотен Новгородской земли (на это должно было уйти 3-4 дня), или же двигаться немедленно с наличными силами княжеской дружины и городского ополчения самого Новгорода. Александр решает, что «не в силе бог, а в правде» «и всед на конь, иде противу ратных». Поход был торопливым; Александр не успел даже послать гонца к отцу, новгородцы не все собрались, «понеже изыде противу их вскоре». 15 июля 1240 г. в шесть часов дня войско Александра Ярославича внезапно обрушилось на шведов, не успевших еще выйти из Невы в Ладожское озеро. Новгородцы прошли до места встречи не менее 150 км форсированным маршем.

Прибрежная разведка на берегу Финского залива могла заметить шведские корабли не ранее, чем они показались на расстоянии около 60 км к западу от устья Невы. Отсюда до места встречи (у устья Ижоры) около 100 км. Следовательно, пока шведские корабли прошли 100 км, русская морская стража успела сообщить в Новгород. Александр успел выступить и настигнуть шведов. Примерный расчет времени: гонец разведки мог доскакать до Новгорода ( = 150км) при условии частой смены коней на пути в 8 часов. Войско Александра могло пройти от Новгорода до Ижоры (тоже около 150 км) примерно за 12-14 часов (при движении «вборзе» «о-дву-конь»). Всего потребовалось около 20-22 часов. Возможно, что тяжело груженые шведские шнеки шли против течения со скоростью 4-5 км в час, это и позволило Александру напасть на них еще на Неве во время одного из привалов.

В битве на Неве против численно превосходящего противника на стороне русских были внезапность и стремительность натиска. В описании боя летопись не применяет традиционных тактических терминов вроде «потопташа полком своим» или «прободошася», которые указывали бы на строгий боевой порядок. Наоборот, летописец описывает героические эпизоды, связанные с отдельнымибогатырями как из среды бояр (Таврило Олексич, Сбыслав Якунович), так и «от убогих» (Савва, Ратмир). Сам Александр встретился с военачальником шведов ярлом Биргером и «возложи ему на лице печать мечем своим». Потери шведов были огромны: три корабля трупов, в числе которых был и труп епископа.

Победа на Неве навсегда связала имя князя Александра Ярославича с этой рекой, и в историю он вошел как Александр Невский. Конфликты с боярством заставили Александра покинуть Новгород, но когда, пользуясь его отсутствием, ливонские «псы-рыцари» напали на Псков и Копорье, новгородцы вынуждены были просить помощи у отца Александра – Ярослава Всеволодича. Посланный им в князья брат Александра Андрей не смог справиться со сложностью обстоятельств, и новгородцы во главе с владыкой просили Александра Невского взять на себя командование силами республики.

Александр в 1241 г. энергично отбросил немцев от Пскова. На некоторое время наступило затишье; обе стороны готовились к генеральному сражению. Пятисотлетний путь привел германские войска к рубежам русской земли. Им казалось (и русские понимали это), что истомленная в борьбе с монголо-татарами Русь бессильна оказать сопротивление огромным силам прекрасно вооруженных рыцарских дружин, сосредоточенных в Ливонии. Победа немцев в ожидаемом сражении открывала бы им путь к Новгороду Великому и другим богатым русским городам.

Разведка Александра наблюдала за сборами немецких войск «и ужасошася страхом велиим, видяще многу силу их». Александр Ярославич стремился дезорганизовать противника и «розпусти всевоиньство свое в загоны» (Никоновская летопись).

Но рыцарские войска оказались слишком сильными. Тактика рейдов не оправдала себя, но помогла выяснить расположение сил противника. Александр начал концентрировать свои силы и отступил на лед Чудского озера.

5 апреля 1242 г. в субботу началось знаменитое Ледовое побоище- великая историческая битва, в которой впервые столкнулись очень крупные силы западного рыцарства и русские воины. К сожалению, летописец, сам не участвовавший в сражении, не сообщает тактических подробностей о построении русских войск. В нашей военно-исторической литературе одно время существовала гипотеза о построении русских войск «пятком», противопоставляемым немецкой «железной свинье». Под «пятком» авторы подразумевали угловой боевой порядок конницы в виде римской цифры V, обращенной своим широким раструбом к противнику.

Подобный порядок нигде и никогда в истории конницы не применялся и с тактической точки зрения бессмыслен; вызывает недоумение и применение слова «пяток» к той цифровой системе, которую никогда на Руси не употребляли. Доискиваясь источника этой ошибки, мы найдем, что историки XIX в. приняли за название боевого порядка название дня недели; «пойдоша в пяток» значило: «отправились в пятницу». «Пяток» как боевой порядок мы должны исключить.

В течение последних лет велись исследования по уточнению места Ледового побоища и боевых порядков. Результаты этих исследований отражены на карте на стр. 361. См. Ледовое побоище 1242 г. Труды комплексной экспедиции по уточнению места Ледового побоища. М.-Л„ «Наука», 1966.

План местности у Вороньего Камня (по Г. Н. Караеву) решительно отвергнуть и признать историческим недоразумением. В новгородском и владимирском войсках в XIII в. применяли старое традиционное членение на три полка: «чело» и два «крыла»; это членение сохраняло войску подвижность и маневренность второго эшелона даже во время боя. Каждый из трех полков, судя по старинным рисункам, строился в треугольный боевой порядок. Иностранцы (Титмар Мерзебургский) называют построение русских полков «клином» или «острием»

Немецкий боевой порядок заключал внутри пехоту, а снаружи был окаймлен, как панцирем, тяжелой рыцарской конницей. По форме он представлял вытянутый в глубину треугольник со скошенными углами. Общие очертания тупоносого «железного полка» действительно напоминали свинью. «Свинья» двигалась медленно, со скоростью пехоты; весь расчет был на монолитность строя, на неуязвимость закованных в сталь коней и рыцарей. Построение «свиньей» много раз приносило победу немцам в борьбе против прусской, латышской или эстонской пехоты. На этот раз немцам противостояли русские полки, где конница обычно строилась тремя клиньями, а обычным тактическим приемом было нанесение фланговых ударов «крыльями» в то время, когда «чело» уже вело бой.

С восходом солнца «съступишася обои полци, и немци» «и чюдь» «пробишася свиньею сквозе полки Алексанъдровы, и бысть ту сечя зла и бе аки гром от ломлениа копейнаго», «якоже морю (озеру. – Б. Р.) помръзщю двигнутися» «и нигде бе не видети леда. всюду кровь лиашеся» (Никоновская летопись, 1243 г.).

Немцы были разбиты, часть их потонула в озере под проломившимся льдом, часть пыталась бежать, но их преследовали 7 верст до западного берега озера; 50 орденских вельмож были взяты в плен. Судя по тому, что начало боя было удачно для немцев (их «свинья» смогла пробиться сквозь русские полки), можно думать, что победу нашему оружию принес традиционный тактический прием - охват остановленного и утратившего в бою первоначальную монолитность противника полками второго эшелона.

Историческое значение Ледового побоища состоит в том, что русским войскам с Александром Невским во главе удалось разбить соединенные силы европейского рыцарства и надолго остановить германский Drang nach Osten. Пройдя от Эльбы до Чудского озера, уничтожив во время своих «крестовых походов» тысячи славянских и литовских деревень, немецкие рыцари – «прохвосты», как называл их Маркс, были остановлены на рубеже Руси, несмотря на то, что Русь еще дымилась от пожарищ батыева погрома.

Военная деятельность Александра не ограничилась борьбой со шведами и Ливонским орденом - Новгородскую землю беспокоил еще один враг – дружины литовских князьков, совершавшие неожиданные набеги лесными путями на южные (наименее охраняемые) части Новгородской земли. В 1243 г. дружина Александра отбила 7 литовских походов. В 1245 г. литовские отряды пробрались к Торжку и Бежецкому Верху. Литовцам удалось разбить шедшего в погоню Ярослава Владимировича (из Торжка), а также две рати, посланные из Твери и Дмитрова. «Бысть бой велий под Торопцем, и биахуся весь день и одолеваху Литва». На утро следующего дня под Торопцом оказался Александр Невский со своей дружиной и с новгородцами. Литва была разбита, 8 князьков были казнены. Новгородцы от Торопца вернулись обратно, а Александр продолжал преследование «с своим двором»26 и бился с литовцами под Зижьчемь, а потом, приказав сыну выступить из Витебска, встретил еще одну рать у Въсвята (Усвята) и, разбив ее, возвратился в Новгород.

Даже небольшой отряд хорошо снаряженных профессионалов является грозной силой	Великий Князь	Наносья русских шлемов выполненные в виде клюва хищной птицы внушали ужас у противника

В этих событиях снова видна готовность Александра к активной обороне и необычайная быстрота действий. Пока литовцы воевали у Бежецка, Торопца, Александр успел выступить из Новгорода и поспеть как раз вовремя, чтобы выручить тверскую и новоторжскую рать под Торопцом. Расчет времени и путей затруднен тем, что мы не знаем, в каком порядке литовские «княжичи» нападали на русские города. Литовцы старались, чтобы их набеги как можно дольше оставались незамеченными. Пробираясь по лесистым водоразделам, обходя стороной крупные города, они нападали на небольшие городки и быстро возвращались назад с добычей, стремясь проскользнуть по глухим лесным тропам. В событиях 1245 г. наиболее естественным представляется, что первый удар был нанесен на самый отдаленный пункт - Бежецк, а затем уже на обратном пути они пограбили Торжок и двинулись на запад к Торопцу, отбиваясь от погони. Если бы литовцы сначала объявились у Торжка, а затем пошли к Бежецку, то обратный путь был бы затруднен русскими засадами. Предположим, что литовцы обнаружили себя впервые у Бежецка. Естественно, что гонцы из Бежецка с извещением о нападении поскакали в ближайшие русские города – Тверь (100 км) и Новгород (300 км). Тверская рать настигла возвращавшихся с добычей и полоном под Торопцом в 360 км от Новгорода, русский гонец должен был успеть известить Александра, которому нужно было преодолеть большой путь. По Новгородской летописи в Тороп-це затворилась побежденная Литва, а по Никоновской – русские князья. Больше вероятия в первом рассказе, путь – свыше 200 км до Торопца, а всего – около 500 км. Даже учитывая то, что литовцы двигались с полоном и воевали, мы должны признать, что Александр не терял времени и очень точно (вероятно, руководствуясь новыми данными) направил удар на Торопец. Приход новгородцев был своевременным: «бысть радость велиа и объимающеся целовахуся».

Большой интерес для истории русского военного искусства представляет северный поход Александра Невского в 1256 г. В это время Александр был уже великим князем и ему пришлось испытать всю тяжесть и унизительность монголо-татарского ига; он должен был во имя сохранения народа удерживать горячие головы от преждевременных восстаний против монголо-татар, способствовал введению переписи, ездил в Орду печаловаться и одаривать ханов.

Великий князь Александр Всеволодович Невский	Русская кавалерия 13-14 вв

В 1256 г., через три года после того, как немцы заключили мир «на всей воле новгородской и на плесковской», магистр Ливонского ордена Дидман, шведы и финны «во множестве рати», нарушая условия мира, стали строить город на р. Нарове. Постройка такого города, важной стратегической базы, ставила Псков в зависимость от немцев, лишала псковичей свободного выхода к морю. Как и в грозный 1241 г., Александр находился не в Новгороде, так как он был очень недоволен политикой боярства. Хотя он и настоял на смене боярского ставленника посадника Онаньи кандидатом черных людей Михаилом Степановичем, но в виду того, что в Новгороде «злодеи омрачишася», предпочел жить в Низовской земле.

Новгородцы начали широкую мобилизацию и послали «в Низ» за Александром. Шведы и немцы «побегоша за море». Александр прибыл с большими силами «Низовской земли». Зимой; Александр Невский начал соединенный поход суздальских и новгородских войск Войска сопровождал митрополит Киевский Кирилл- глава всей русской церкви, прибывший с Александром. Возможно, что походу придавалось особое значение. Выступление в поход окружала строгая военная тайна - «новгородци не ведяху кде князь идеть»; носились слухи, что князь идет на Чудь (Эстония), но когда дошли до крепости Копорья, то выяснилось, что цель похода - Финляндия. Часть новгородцев «воспятишася от Копорьи», а Александр со своими полками и частью новгородцев пошел через Финский залив на север.

Подобный поход в зимних условиях можно осуществить только на лыжах. А. В. Арциховский в статье «Лыжи на Руси» собрал все упоминания о лыжных походах, начиная с 1444 г. («казаки рязаньскиа на ртах»), и указал недостаточно датированное упоминание о хождении на лыжах Владимира Мономаха. То, что для Мономаха было спортом, для новгородцев, хозяев севера, являлось насущной необходимостью.

Хан Батый. Рисунок Михаила Горелика.	Монгольский кавалерист, в битве под Лигницей, 13 век	Шведские рыцари 13в

 Летописец красочно описывает трудности похода. «... и бысть зол путь, якоже не видаша ни дни, ни нощи (но всегда тма и многым шестьником бысть пагуба, а новгородцов бог соблюде)». Маршрут похода не обозначен, ни городами, ни знакомыми реками; сказано лишь, что «проидоша горы непроходимыя, и воеваша Поморие все» (Софийская I летопись). Александр с новгородцами возвратились с большим полоном, взятым в земле Ями, или Еми.

Рассказ о северном походе заканчивается словами: «...славна же бысть земля страхом и грозою его». Из скупых строк летописи мы вправе заключить, что Поморье лежит за горами, следовательно, под этим наименованием не может подразумеваться побережье Финского залива. Под горами можно понимать и прибрежные южнофинские возвышенности и финляндские горы, лежавшие в 250 км к северу от Финского залива. Эпитет «непроходимые» приложим только к финляндским горам. О далеком заходе на север свидетельствует и то, что русское войско двигалось в полярной ночи: тогда «Поморьем» может быть только северная часть Ботнического залива.

Весь путь войск Александра Невского в 1256 г. мы можем предположительно восстановить так: 1. Новгород-Копорье (в сопутствии митрополита Кирилла). 2.Копорье – Финляндия (через залив). 3. «Горы непроходимые» – финляндские горы на 63-64° северной широты. 4. «Поморье» – побережье Ботнического залива в районе Улеаборга (древний Овлуй). 5. На обратном пути повоевана земля Еми в южной части Финляндии.

Поход 1256 г. имел большое значение для упрочения положения Новгорода на севере. Поход 1256 г. необходимо сопоставлять с русско-шведским договором, заключенным в Орешке в 1323 г. По этому благоприятному для русских договору за Новгородом закреплялась по старине значительная часть Финляндии вплоть до р. Овлуя и озера Оулуярви («Каянского моря»). Если мы начнем доискиваться, когда русские войска заходили так далеко на север, то единственным крупным, широко задуманным и осуществленным большими силами был полярный поход 1256 г., во время которого русские войска под руководством Александра Невского дошли до полярного круга.

Последний поход, который можно связывать с именем Александра Невского, - это поход новгородцев под Юрьев в 1262г. Город был взят, несмотря на то, что «бяше град тверд Гюргев в 3 стены, и множество людии в нем всякых, и бяше пристроиле собе брань на граде крепку».

Господин Великий Новгород – боярская республика, раскинувшаяся от Балтики почти до Урала, имел своеобразную и сложную военную организацию. В зависимости от задач и обстоятельств, новгородское войско являлось то всенародным ополчением, в котором наряду с воинами-профессионалами были и городские ремесленники: кожевники, кузнецы, гвоздочники и серебреники и пригородные смерды, то вдруг принимало характер частной инициативы «охочих людей», «молодцов», ходивших отвоевывать Волгу, буд-то бы без ведома правительства, но за дела которых правительству приходилось расплачиваться тяжелой контрибуцией. Бывали и такие случаи когда честь Новгорода защищал только князь «со своим двором», а иногда поднимались в поход бояре «со всей волости» что требовало сбора в течение нескольких дней.

Новгородские летописцы по своему происхождению были далеки от дружины и поэтому военная история Новгорода не может быть обрисована с достаточной полнотой. Чем серьезнее и ближе была опасность, тем шире был круг мобилизуемых. Новгородское войско иногда формировалось из пяти полков по числу городских концов; посадник возглавлял все войско а во главе каждого кончанского полка стоял боярин - кончанскии староста.

Князь 13в	Богатый воин и ополченец Киевской Руси	Рыцарь (ritter) со своей свитой (retinue)

Новгородская земля (основная, без далеких областеи) в военно-административном отношении была разделена на 10 сотен, которые и поставляли воинов в случае необходимости. В XIII и XIV вв. боярская республика все больше и больше стала прибегать к помощи наемных войск, поручая им постоянную военную службу и как бы создавая регулярную армию. Отношения Новгорода к наемным войскам были очень сложными и всегда оставались в рамках феодальных норм: нанимали или приглашали на службу князей, располагавших значительными людскими резервами и давали князьям в «кормление» ряд городов.

В отличие от Западной Европы на Руси не было бродячих кондотьеров, продававших свои услуги кому угодно за денежное вознаграждение и охотно позволявших перекупить себя. Новгородское боярство, предоставляя приглашенным князьям целый ряд новгородских пригородов, зорко следило за тем, чтобы наемники не узурпировали власть. В городах, выделяемых наемникам, иногда происходили восстания против князей. Очень часто князем-сторожем становился один из сильнейших «низовских» соседей, чаще всего тот, кто владел в это время Владимирским великим княжением.

Ледовое побоище 1242 г.	Немецкий рыцарь и пехота нач 14в	Тевтонский рыцарь в крепости Ревель

Иногда для Новгорода особенно выгодно было нанять князя-изгоя без всяких политических притязаний. Таким был, например последний смоленский князь Юрий Святославич, изгнанный из своей столицы Витовтом в 1404 г. Новгородцы, не ладившие в это время с Москвой, охотно приняли князя-изгоя с его боярами и удельными князьями и щедро наделили его, дав ему в кормление Русу Ладогу, Орешек, Тиверский, Корельскии, Копорье, Торжок,. Волок-Ламский, Порхов, Вышгород, Высокое, Яму, Кошкин.

Приведенный список городов свидетельствует о том, как дорого обходилось Новгороду содержание княжеского войска. Число городов исключает мысль о том, что они даны только князю как военачальнику – их так много, что, разумеется, новгородское правительство вознаграждало этими городами всю совокупность наемных войск во главе с князем Юрием.

Княжеские дружины выступают как конное войско, всегда готовое к бою. К таким же наемным войскам прибегает и младший брат Новгорода-Псков. В Пскове иногда очень четко разграничивались понятия князь-сюзерен и князь-наемник. Так, в 1323 г. в Пскове жили одновременно и сюзерен – Юрий Данилович и предводитель наемной дружины князь Давид.

Основные направления новгородской внешней политики сводились к следующему: защитить свои западные границы от немцев и шведов, устоять в борьбе против великих княжеств Литовского, Тверского и Московского, вооруженной рукой охранять пути новгородской торговли как на северо-востоке, так и на Волге. В XIII в. после смерти Александра Невского еще продолжалась активная политика по отношению к немцам. В 1268 г. новгородцы в союзе с Суздалем, Переяславлем-Залесским, Тверью и Смоленском предпринимают зимний поход в глубь орденской территории. Походу предшествовала сложная дипломатическая подготовка, имевшая целью расколоть единство немцев; посадник Лазарь Моисеевич ездил в Юрьев и Ригу и договорился с этими городами о нейтралитете. В поход выступили с метательными машинами; перейдя границу, разделились на три отряда. Под Раковором обнаружилось, что немцы, нарушили договор, «и бе видети якои лес-бе бо съвкупилася вся земля Немецьская». Автор данной части летописи, поп или монах, был очевидцем событий и говорит о себе: «Мы же ту страсть видевъше»

Расположение полков было примерно таким: в челе были поставлены новгородцы с князем Юрием Андреевичем, на левом крыле – слабейший полк молодого Михаила Ярославича, на правом фланге сосредоточились наиболее крупные силы: полки Дмитрия Александровича Переяславского, псковичи с князем Довмонтом и «поправу выше» полк Святослава Ярославича. «Великая свинья» или «железный полк» рыцарей потоптал новгородцев; при этом погибло много бояр и сам посадник, а черных людей - «без числа».