Большой интерес для истории русского оружия представляют найденные в Новгороде предметы оружия дальнего боя: остатки сложных луков, древки и наконечники стрел, предохранительные пластинки, детали налучий и колчанов и др. Ценность этого материала заключается в том, что в других условиях он совершенно не сохраняется. Некоторые предметы вообще найдены впервые, хотя их существование отразилось в древнерусском изобразительном искусстве, а иногда и в письменных источниках. Хорошо выявленная хронологическая принадлежность оружия значительно увеличивает его ценность.

1. Лук и стрелы

В древней Руси лук и стрелы имели чрезвычайно широкое распространение. Они были основным и важнейшим оружием дальнего боя и промысловой охоты. Почти все более или менее знаменательные битвы не обходились без лучников и начинались с перестрелки. Как правило, впереди войска и с флангов в походном порядке находились стрелки, вооруженные луками. Они охраняли войско от внезапного налета врага.

Недооценка роли лука и стрел в новгородском войске, существовавшая до сих пор п литературе, основывалась главным образом на малочисленности вещественных доказательств их применения в Новгороде. При этом даже, прямые свидетельства русских летописей и ливонских хроник о важности и распространенности этого вида оружия игнорировались или ставились под сомнение⁵⁰.

Раскопки в Новгороде, особенно в Неревском его конце, позволяют с полной определенностью считать, что в Новгороде лук к стрелы также были сажным и широко употреблявшимся оружием дальнего боя, как и во всех остальных областях древней Руси. Раскопки дали многочисленные, вещественные доказательства этому.

Находки луков и их деталей вообще очень редки. Дерево, рог. сухожилия и кость в земле плохо сохраняются: чаще всего они совершенно разлагаются. А древнерусские сложные луки составлялись именно из этих материалов. Даже в условиях Новгорода некоторые составные части луков органического происхождения, – как, например, сухожилия, – бесследно разлагаются. Редкость находок луков на Руси объясняется еще и тем, что они были довольно ценным оружием, требовавшим большого уменья и труда для его изготовления. В силу этого его берегли, а в случае поломки лука костяные и роговые детали его использовали при изготовлении нового лука или как материал для других поделок.

Новгородские археологические материалы дают возможность выяснить конструкцию и составные часта древнерусского сложного лука, а также установить полное соответствие его формы (в виде буквы М) с многочисленными изображениями древнерусских луков на различных памятниках старины. При раскопках найдено и изображение древнерусского стрелка из лука. Эти находки заслуживают подробного описания.

Б 1952 г в 2 м к востоку от мостовой Великой улицы, между Холопьей и Косьмодемьянской улицами, в слое второй половины XI в. (21-23-375) найдено интересное ка-менное грузило от рыболовной сети с остатками сохранившегося ремешка в отверстии (рис. 8,1). Грузило плоское, округлой формы. Размеры его – 9,5*8*1 см. 

На одной стороне грузила каким-то острием вроде шила было процарапано изображение пешего лучника, стреляющего из сложного лука в грифона, изображенного тем же способом на другой стороне грузила. Стрелок – в характерной для того времени островерхой шапке с заломом назад. В руках у стрелка – типичный сложный лук. Концы лука сильно загнуты вперед, в сторону цели, а середина (рукоять) слегка вогнута. Не вызывает сомнений, что здесь представлен именно сложный лук.

Изображение лука на новгородском грузиле совершенно аналогично многочисленным изображениям на миниатюрах русских летописей, на древних новгородских иконах, на серебряной оковке турьего рога из Черной Могилы в Чернигове, на стенах Дмитриевского собора во Владимире, в "Изборнике" Святослава 1073 г., на тулее рогатины тверского князя Бориса Александровича, па тверских и московских монетах XV в. и других памятниках. Всюду форма лука в виде буквы М с загнутыми концами⁵¹.

В 1953 г., впервые за все время археологических исследований древнерусских поселений, в том же квартале древнего Новгорода, в слое середины XII в. (17-15-530) найден большой обломок древнерусского сложного лука, составлявший почти половину его го длине.

Обломок представляет собой одно из двух вибрирующих плеч или рогов лука⁵², в которых заключалась вся упругость и метательная сила лука. Этот обломок состоит из двух прекрасно обработанных и подогнанных друг к другу длинных планок из различных пород дерева (можжевельника и березы), очень прочно склеенных между собой плоскими сторонами и тщательно оклеенных полосками бересты (рис. 9, 2–4). Со стороны не сохранившейся рукояти обломок обгорел во время пожара, а конец лука с вырезом для тетивы не уцелел, хотя, судя по прямому, ровному обрезу планки из можжевельника, он был. Пролежав в земле около 800 лет. обломок лука настолько хорошо сохранился, что обладает еще значительной упругостью и способностью пружинить. Несмотря на огромную тяжесть трехметрового слоя земли обломок лука не распрямился, не утратил упругость и характерный для сложных луков изгиб конца в обратную сторону (рис. 9, 2, 3).

Эта замечательная находка наглядно свидетельствует о соответствии древних изображений лука реально бытовавшему в древней Руси, втом числе и в Новгороде, сложному луку.

Общая длина сохранившейся части сложного лука – 79,5 см, ширина рога у конца – 2,7 см, в середине – 3,4 см, при толщине 1,8 см. В разрезе лук имеет вид уплощенного овала (рис. 10. 1).

Планка из можжевельника располагалась с внутренней стороны лука, обращенной во время стрельбы к стрелку. Она прекрасно сохранилась; длина ее – 79,5 см, ширина – от 2,7 см до 3,4 cм, толщина – от 5 мм у конца лука до 9,5 мм в середине плеча. Внутренняя сторона планки плоская, и на ней имеются три продольных узких желобка (1,5 мм шириной и около 1 мм глубиной) для более, прочной склейки с подобной же березовой планкой. Внешняя сторона планки – округлой формы. В разрезе планка имеет вид сегмента. Со стороны рукояти лука эта планка обгорела; со стороны не сохранившегося конца лука она имеет слегка скошенный к внутренней стороне аккуратный, ровный срез (торец), к которому примыкал уступ конца лука.

Подобную же форму имела и вторая составная часть этого лука – березовая планка, но она сохранилась несколько хуже и состоит из двух обломков, один из которых (ближе к рукояти лука) АО сих пор очень прочно склеен с планкой можжевеловой. Березовая планка располагалась с внешней стороны лука, обращенной во время стрельбы к дели. Длина ее обломков – 37 и 21 см, ширина – от 2,3 см у рукояти лука до 2,7 см у конца, толщина – 6-7 мм. Эта планка, к отличие от первой, обработана несколько грубее и шероховатое. С внутренней (плоской) стороны она не имеет желобков для более прочной склейки с другой планкой, хотя очень хорошо подогнана и плотно соприкасается с ней. В разрезе она сегментнобразна.

Берестяная оклейка – очень хорошей сохранности. Длина полосок бересты (сохранившихся частично) – около 30 см, ширина – 3,5 см, толщина – около 0,5 мм. Во время винтообразной оклейки край полоски шириной 8 мм шел под склейку, а на стыке двух полосок .ширина склепки достигала 1,6 см. До сих пор оклейка из полосок бересты прочно держится на внутренней стороне лука, т. е. на планке из можжевельника, а с внешней стороной лука, т. е. с березовой планкой, она не склеена, хотя следы клея имеются и здесь.

Следует отметить, что березовая планка была в общем уже и тоньше планки из можжевельника, что могло быть нс случайным явлением. Возможно, не без основания она имела и более шероховатую внешнюю поверхность (выпуклую), от которой тоже не без причины «отклеилась» берестяная оклейка. Но всей вероятности, этот древнерусский сложный лук был усилен сухожилиями, всегда наклеивавшимися на спинку лука, в данном случае, – на внешнюю березовую планку. Сухожилия не могли сохраниться даже в новгородских условиях. В пользу высказанного предположения может свидетельствовать и то обстоятельство, что конец сохранившейся части лука имеет довольно значительный изгиб в обратную сторону, т. е. в сторону цели. Такой изгиб кондов у сложных луков образовывался, как правило, под постоянным воздействием силы сокращения сухожильных нитей, наклеивавшихся вдоль спинки лука. Концы сухожилий закреплялись у рукояти (в середине лука) и у концов. Эластичный и очень прочный рыбий клей, которым пользовались при склейке деталей сложного, лука, не препятствовал сокращению сухожилий при снятой тетиве. Без тетивы сложный лук изгибался в обратную сторону и особенно сильно при этом загибались концы его.

Судя по зазору между березовой планкой рассматриваемого лука и берестяной оклейкой в месте, где они до сих пор еще прочно приклеены к можжевеловой планке и не могли сместиться с первоначального положения, а также, по наличию следов клея на березовой планке и оклейке, – слой сухожилий, входивших в состав этого лука, имел толшипу от 2 до 3 мм. Длина новгородского лука, судя по длине описанной его части, была не менее  190 см (2 рога по 80 см + рукоять 10 см + 2 конца минимум по 10 см). Такой длинный сложный лук обладал большой мощностью и дальнобойностью и использовался, вероятно, пешими лучниками, так как был неудобен для стрельбы с коня.

Б 1954 г. при раскопках в том же районе Новгорода, почти у самого перекрестка Великой и Козьмодемьянской улиц, в 2 м к западу от Великой, найдены 4 костяные пластины – накладки от рукояти еще одного сложного лука (рис. 8, 2-6: рис. 10,4, 5). Они обнаружены в слое второй половины XII в. (16-12-670).

Две из этих пластин крепились с боков рукояти (рис. 10, 4), две другие – с внутренней стороны лука, которая во время стрельбы обращена к стрелку. Боковые пластины имеют слегка дугообразную форму с округлыми концами. С внутренней стороны пластины желобчатые в имеют сплошную продольную нарезку, которая обеспечивала прочное склеивание пластин с деревянной основой лука. Эти нарезки или царапины наносились острием ножа либо инструментом вроде шила (рис. 10, 5). На рис. 10,7 показана схема расположения костяных накладок на сложном луке.

Внешняя сторона пластин выпуклая, гладкая, лишь с очень слабыми, еле заметными штрихами. Края этих пластин срезаны на фаску и заштрихованы легкой крестообразной нарезкой; на концах их также сделана нарезка. На гладкой поверхности пластин и момент их извлечения из земли были мелкие кусочки тонкой берестяной оклейки, которая покрывала весь лук, как это наблюдалось на описанном выше луке.

Ддина боковых накладок равна 16 см, наибольшая ширина их – 2,5 см, толщина – 2,5 мм.

Две другие костяные накладки, имеющие форму лопаточек, сделаны также из желобчатой пластины. Они располагались с внутренней стороны рукояти лука узкими концами друг к другу (рис. 8,6). Обе они в месте .расширения имеют изгиб (около 155°), который точно, соответствует форме изгиба древнерусских луков, изображенных на миниатюрах и других древних памятниках. Эти пластины были обработаны сперва из одного  куска кости (рога лося), а затем уже разрезаны на две симметричные половины. Такой разрез делался для того, чтобы жесткая длинная накладка не препятствовала вибрации рогов лука во время стрельбы и не сломалась при этом. Общая длина этих накладок – 27,3 см; одна из них лишь па 3 мм длиннее .другой. Широкие концы их (ширина – 2,8-2,9 см) в разрезе серповидны.

Как и у первой пары, вся внутренняя желобчатая поверхность этих пластин покрыта глубокой штриховой нарезкой для склейки с деревянной основой лука. Такая же нарезка покрывает наружную сторону широких концов утих накладок (рис. 8, 4, 6), а также и боковые стороны узких концов. Гладкой оставалась лишь внешняя поверхность узких концов пластин в месте охвата их рукой. Ширина узких концов этих накладок– 1 см, толщина пластинок – 3-4 мм Концы накладок имеют ровный, прямой срез или отпил.

Узкие концы накладок соединялись в середине рукоятки лука впритык друг к другу, а к торцовым срезам широких концов, по всей вероятности, примыкали тоже впритык, – торцом такой же ширины (около 3 см) и толщины, – желобчатые роговые пластины. Последние приклеивались с внутренней стороны рогов лука для усиления упругости. Это хорошо видно на луках XVI-XVII вв., хранящихся в Государственном Историческом музее и Московской Оружейной палате.

Места сочленений отдельных деталей сложных луков плотно обматывались прочными сухожильными нитями и затем оклеивались, как и весь лук, тонкими полосками вываренной эластичной бересты. Всего сочленений у сложных древнерусских луков было четыре: два – у рукояти (они скрепляли концы костяных пластинок рукояти с концами роговых пластинок вибраторов, а также концы сухожилий на спинке, с деревянной основой лука – кибитью) и два – у концов лука (они скрепляли другие концы сухожилий и роговых пластинок, а также костяные пластины с вырезом для тетивы на концах лука с деревянной основой).

Деревянная основа древнерусских луков, как мы видели, была тоже довольно сложной. Иногда она состояла из 7 частей. Простейший из сложных луков, в состав которого входило только дерево, склеивался из 4 деталей (2 пластины яз разных пород дерева и 2 конца с вырезками для тетивы).

Судя по описанным накладкам из Новгорода, длина охвата рукояти этого сложного лука равнялась 13 см и была удобна для любой руки взрослого стрелка. Толщина рукояти (3,5*2 см) и овальная форма разреза тоже были очень удобны. 

О характере древнего оружия, как известно, можно судить также по форме детских игрушек, которые почти всегда подражают настоящим вещам. Мы уже видели это на примере деревянных игрушечных мечей, форма которых соответствовала форме современных им мечей. Другим ярким примером такого подражания являются детские игрушечные деревянные луки, форма которых очень точно воспроизводит форму древнерусского сложного лука.

В Новгороде найдены 3 таких лука; все они сделаны из упругого можжевельника. Древнейший из них обнаружен в 1956 г. юго-восточнее перекрестка Великой и Козьмодемьянской улиц в слое середины X в. (28-31-1195). Сохранился обломок длиной 52,5 см, т. е. примерно половина целого лука или чуть больше; он выгнут немного в сторону спинки. Ширина лука – 2,6 см, толщина–1,3 см. В разрезе, он имеет вид сплющенного овала. Конец лука фигурно обработан (рис. 9,1).

От другого подобного лука, относящегося к середине ХП в. (17-20-1053), сохранился обломок длиной 50 см. Общая длина легко устанавливается – 64-65 см. Этот лук до деталей подражает сложным. Он сделан из можжевеловой палки толщиной 2,5 см.  Рукоять и гибкие рога тщательно обработаны по образцу сложных: рога уплощены путем состругивания с внутренней  стороны, а рукоять – с боков (рис. 2,3). Длина рукояти  – 9 см, толщина её – 1,9*1,3 см; ширина рогов – 2 см, толщина – от 6 мм у концов до 1,5 см у рукояти. Вырезка для тетивы (8 на 5 мм) сделана по необходимости с боков, так как вырезка сверху неизбежно привела бы к расщеплению концов лука. Изгиб в обратную сторону от рукояти равен 2,2 см. Лук был рассчитан на 10-12-летнего ребенка. Он до наших дней, как и первый, сохранил упругость. Третий подобный лук, но менее тщательно сделанный, найден в слое XIII в. (12-й ярус) к западу от перекрестка Великой и Холопьей улиц.

Все описанные находки луков и их деталей из раскопок в Новгороде убедительно свидетельствуют, что в древнем Новгороде, как и по всей Руси, сложный лук имел широкое распространение уже с X в. Кроме Новгорода, костяные накладки от рукоятей и концов луков были обнаружены в Шестовицких курганах X в. близ Чернигова⁵³. Общеизвестна костяная накладка X-XI вв. с княжеским знаком из Тмутаракани. В Белой Веже при расколках М. Н. Артамонова были открыты косторезные мастерские X-XI вв., где выделывались все детали для, сложных луков и колчанов, в том числе найдены совершенно аналогичные новгородским накладки для рукоятей луков⁵⁴.

Боковая накладка от рукояти лука была обнаружена в материалах XI-ХШ вв. из раскопок Н. И. Реппикова 1911 г. в Старой Ладоге⁵⁵. Совершенно тождественные накладки от рукоятей луков в виде лопаточки найдены Б. А. Рыбаковым во Вщиже в слое ХІ-ХІII вв⁵⁶., В. К. Гончаровым в Колодяжине в 1952 г. (XII-XIII вв.) и на городище Воинская Гребля Х-XII вв. близ г. Кременчуга в 1956 г.⁵⁷. Много накладок от луков встречено и в Новгородских землях в Прикамье.

В ливонских хрониках ХШ в, есть свидетельства о том, что в новгородском войске были специальные отряды лучников, как это было, например, в Галицко-Волынской земле при князе Данииле⁵⁸. Об этом можно судить также по описанию Ледового побоища 1242 г. в рифмованной лифляндской хронике⁵⁹, где новгородцы составляли основную массу русских войск. Там говорится: «Русские имели много стрелков, которые мужественно выдержали первую атаку...» немцев⁶⁰. В той же хронике есть упоминание о вооружении русских: «Они имели луки без числа и много прекрасных кольчуг, их знамена были богаты. их щлемы были блестящи»⁶¹.

Ливонская хроника первой половины XIII в. постоянно противопоставляет русских лучников немецким арбалетчикам. При этом неоднократно отмечается высокое искусство русских стрелков из лука, в том числе и новгородцев⁶².

Высказанное А. В. Арциховским мнение о том, что будто бы возможности прицела в отдельного человека из лука были ограничены, так как прицеливание было "слишком медленным делом"⁶³, должно быть отвергнуто как ошибочное. Попасть в противника, защищенного зубцами каменной крепости, естественно, можно только при условии очень меткой стрельбы при мгновенном прицеливании. Такое, же искусство требуется при стрельбе по движущейся цели – по скачущему на коне противнику, по бегущему зверю или летящей птице. Если бы прицеливание было, действительно, «слишком медленным делом», то в таких случаях стрельба (и охота) была бы вообще невозможна. Имеются прямые летописные известия и сообщения более древних источников, свидетельствующие о том, что восточные конные лучники били в цель даже, на полном скаку⁶⁴. Скорострельность опытных стрелков из лука достигала 12 выстрелов о минуту. Лук был в 3-4 раза скорострельнее арбалетам⁶⁵ в 6 раз гладкоствольного мушкета⁶⁶. Процесс прицеливания у восточных лучников (арабов, турок, русских, татар и др.) занимал очень мало времени и производился одновременно с натяжением тетивы. Об этом очень подробно говорится в арабском наставлении по стрельбе из лука конца XV в.⁶⁷.

Кроме деталей луков, их изображений и подражаний, в Новгороде найдено 10 различных костяных предметов (пластинок, накладок и петель), связанных с употреблением лука и стрел (табл. 5), Шесть предметов представляют собой костяные петли от колчанов и налучий. Длинна их – от 11,7 до 22,5 см, наибольшая ширина – от 2,2 до 4 см, толщина – от 3 до 5 мм. Отверстие петли всегда продолговатое и расположено вкось, что связано с положением подвешенных к поясу налучья и колчана – они всегда висели несколько косо. Судя по отверстиям костяных петель, для подвешивания обычно употреблялиеь ремешки шириной около 1 см; толщина их не превышала, видимо, 4 мм. На всех петлях имеются явные следы стертости от ремня, свидетельствующие об их длительном употреблении (рис. 11, 5,7; рис. 10, 6). 

Все костяные петли от колчанов и налучий односторонние у них лишь одна наружная сторона тщательно зашлифовывалась, а иногда и украшалась резным циркульным и геометрическим .орнаментом. Обе петли от налучий имеют орнамент (рис. 11,7,9),  тогда как из 4 петель от колчанов орнаментирована лить одна. Другая сторона всех петель отделана грубо, имеет шероховатую, ноздреватую структуру, очень удобную для приклеивания.

На всех петлях имеются маленькие круглые дырочки для прикрепления к деревянной основе налучий и колчанов. Число дырочек колеблется, в зависимости от длины петли, от 3 до 6; большей частью бывают 4 дырочки. Диаметр дырочек – 3-4 мм (чаще – 3 мм).

Все петли относятся к разным векам – от XII до XIV включительно; лишь одна обломанная петля, найденная С. Н. Орловым в 1954 г. в выбросе из траншеи на площади Победы, не может быть отнесена к определенному веку и датируется, по аналогии с другими петлями, периодом XII–XV вв. (рис. 11,6). Подобные костяные петли от колчанов и налучий очень широко использовались всеми народами Восточной Европы уже с I тысячелетия н. э.

В 1954 г. найдены 2 тонкие (толщина – 1 мм) костяные накладки с циркульным орнаментом, по всей вероятности, от налучий (футляров для лука). Одна из них почти целая, от другой сохранилось около половины (рис. 11, 3,4). Эти накладки располагались на концах налучий; их приклеивали и пришивали к коже или иному материалу, являвшемуся обтяжкой налучий, причем к ним примыкали подобные же, но других размеров накладки. Следы склейки и штрихи, специально для этого процарапанные по краям накладок, ясно видны на фотографиях, как и следы прошивки (рис. 11, 3). Изгиб целой пластинки не оставляет сомнений, что налучья предназначались для сложных луков.

В 1955 г. в Неревском конце найдены, пожалуй, уникальные для древнерусских поселений и могильников костяные желобчатые предохранительные пластинки для запястья левой руки (№ 9 и 10). Они имели овальную форму и прикреплялись с помощью двух ремешков или тесемок к запястью левой руки с внутренней стороны для предохранения от ударов тетивы лука во время стрельбы.

Выпуклая поверхность пластинок очень хорошо отполирована и в средней части имеет следы стертости от употребления (тонкие косые штрихи от ударов тетивы). Пластинки удобно облегали запястье благодаря своей желобчатой форме (рис. 10, 2, 3; рис. 11, 1,2).

Древнейшая из этих предохранительных пластинок найдена в слое середины XI в. От нее сохранилась почти половина, позволяющая установить не только первоначальную форму пластинки, но и ее размеры. Форма – овальная, с двумя плавно выступающими боковыми крылышками; в них имеются небольшие круглые отверстия (диаметр – 4 мм) для ремешков или тесемок, с помощью которых пластинка привязывалась к запястью. Все края пластинки притуплены, закруглены и отполированы для того, чтобы они не врезались в руку и не поранили ее во время удара тетивы при стрельбе. У дырочек едва заметны вмятины – результат стертости от ремешков. Первоначальная длина этой предохранительной пластинки – 10,5 см, ширина – около 6,5 см, толщина – 2,5 мм.

От второй предохранительной пластинки сохранились 2 обломка, по которым. также восстанавливаются полностью ее форма и размеры. Первоначальная длина ее. была около 12 см, ширина – 7,5 см, толщина – 4 мм. Глубина Желоба – около 1,5 см. Внешняя поверхность и все края хорошо отполированы, а края перед этим притуплены, В отличие от первой эта пластинка не. имеет боковых, выступов; с каждой стороны на се краях находятся по две круглые дырочки (диаметр – 4 мм) для ремешков или тесемок, а по краю выпуклой внешней поверхности она украшена резным орнаментом из линии и маленьких треугольников (рис. 11,2). Сделана пластинка из рога лося. Внутренняя поверхность обработана грубее, чем у перкой пластинки. Четко видны следы длительного употребления: стертость краев дырочек от ремешков и легкие следы царапин от ударов тетивы. Эта предохранительная накладка найдена в слое первой половины ХШ в. (13-й ярус).

Подобные пластинки известны из Кыласова городища X-XIV вв. (раскопки В.А. Оборина 1951-1953 гг.), из Билярска (хранятся в музее Татарин, Казань), из Саркела (IX-XI вв.)⁶⁸.

Если ко всему перечисленному добавить найденные при раскопках более 150 железных и костяных наконечников стрел и их заготовок, свыше 200 обломков деревянных тупых охотничьих и игрушечных стрел, несколько древков обычных стрел, то станет совершенно очевидным, что лук и стрелы были широко распространены, играли очень важную роль в новгородском .войске и не менее важную как орудие, охоты на пушного зверя.

2. Самострелы

В Новгороде были на вооружении также и самострелы. Об их употреблении можно судить по специфическим массивным наконечникам стрел с широкой втулкой и пирамидальной головкой квадратного сечення. Их вес в 2-4 раза превышал вес наконечников обычных стрел, Если вес абсолютного большинства обычных железных наконечников стрел был не более 9 г, то наконечники от самострельных стрел (или болтов) весили от 15 до 30 г.

Подавляющее большинство наконечников обычных стрел в Новгороде, как и вообще в древней Руси, – черешковые. Все самострельные наконечники стрел, наоборот, втульчатые, с однотипной массивной пирамидальной головкой квадратного сечения. Очень редко встречающиеся в Новгороде втульчатые наконечники обычных стрел имеют диаметр втулки 7-8 мм, что соответствовало толщине древка стрелы. У наконечников стрел арбалетных (самострельных) диаметр втулки обычно колебался от 10 до 13 мм. Древки их были значительно толще обычных.

В Новгороде найдено более двух десятков арбалетных наконечников стрел в различных частях города – на Ярославовом Дворище, на Славне и в Неревском конце.

Судя по хорошо датированным слоям, время появления арбалетных стрел, а следовательно, и самострелов, – XII в.; но широкое распространение самострелов относится к XIII-XV вв. Этот вывод, сделанный только по данным археологических раскопок в Новгороде, подтверждается письменными источниками, иногда даже иллюстрированными изображениями самострелов. Впервые самострельные луки на Руси упоминаются в Ипатьевской летописи под 1184 г. у половцев⁶⁹. Но это были, по всей вероятности, метательные камнеметные машины, носившие в русских летописях с XIII в. название пороков, иногда порочных веретениц. На миниатюрах Кенигсбергской летописи, иллюстрирующих события 1152 г. и 1184 г. (половецкий набег)⁷⁰, имеются изображения настоящих самострелов. Изображенные там самострелы натягивались с помощью ворота с двумя ручками и упорной ножной скобы. Прицеливание производилось на уровне глаз. Стрела (болт самострельный) – толстая, с тупым наконечником. Как уже отмечал А. В. Арциховский, конструктивное отличие самострелов от сложных луков на миниатюрах явное, очень четкое⁷¹.

Есть основания полагать, что на Руси в ХШ в, самострелы, в отличие от лука, называли также и рожанцами (от слоя «рог», «рога»). Так названы самострелы в описании вооружения войск Даниила Галицкого во время похода на ятвягов в 1251 г.: «...Щите же ихъ яко зоря бе, шоломъ же ихъ яко солнцо восходящу, копиемъ же ихъ дрьжащнмъ в руках я ко тръсти мнози, стрел цемъ же обаполъ идущимъ и держащимъ в рукахъ рожанци свое и наложившимъ на не стрелы противу ратнымъ»⁷².

Называть луки рожанцами не было никакой необходимости, а для самострела оно здесь больше подходит, тем более что это название для него установилось не сразу, а лишь во второй половине XIII в. Половецкая метательная машина при первом упоминании в летописи названа еще луком самострельным⁷³. В 1251 г. эти луки самострельные, но уже преобразованные в ручное оружие, называются рожанцами, а в следующем 1252 г. просто самострелами. В 1261 г. самострелы вместе с пороками широко применялись при обороне г. Холма⁷⁴ от татар.

С этого времени самострелы на Руси получили довольно широкое распространение; особенно часто они упоминаются и летописях в XIV и XV вв, при обороне городов⁷⁵. Но это тяжелые, коловоротные самострелы. Как ручное метательное оружие самострел у нас никогда не преобладал над луком. Основным ручным дальнобойным оружием и в XIV-XV вв. по-прежнему оставался сложный лук, гораздо более скорострельный, чем самострел, и одинаково удобный для пеших и конных воинов.

3. Пороки

Кроме луков и самострелов, в новгородском войске в XIII–XV вв. широко использовались большие стенобитные камнеметные машины – пороки. Они действовали по принципу самострела и на миниатюрах изображались в виде больших самострелов, а ядра к ним рисовались величиной с человеческую голову⁷⁶. Одно каменное ядро от порока найдено при раскопках 1956 г. с юго-восточной стороны от перекрестка Великой и Козьмодемьянской улиц (14-18-1277) в слое начала XIII в. Сделано ядро из серого песчаника в виде слегка сплющенного шара (13,5* 12*9 см). Вес его – 2520 г. Такие и подобные, но большей величины, ядра часто встречаются в Новгороде при земляных работах. По-видимому, Н. Г. Порфиридов правильно предполагает, что такие ядра метались из пороков.

Пороки или «луци тузи самострелнии» появились на Руси в XII в., а с ХШ в. получили распространение как основные стенобитные машины. Иногда пороки назывались пращой (или пращом) и порочными веретенищами⁷⁷. Очень широко они применялись войсками Батыя во время нашествия на Русь в 1237-124] гг. Новгородцы часто использовали пороки в борьбе с немцами и шведами уже б начале XIII в,⁷⁸. Пороки делались мастерами в самом Новгороде, в частности на Владычном дворе, или же прямо под стенами осаждавшихся городов. При осаде вражеских городов иногда употребляли одновременно несколько пороков. Новгородцы при осаде Выборга в 1322 г. били стены 6 пороками, а татары при осаде Колодяжина – сразу 12 пороками.

4. Огнестрельное оружие

На Руси, как и во всей Европе, огнестрельное оружие появилось в XIV в, и уже с конца этого века получило широкое распространение, в том числе и в Новгороде. Из предметов, относящихся к огнестрельному оружию, при раскопках встречены железное ядро шарообразной формы и 2 свинцовые пули. Ядро железное пушечное (диаметр – 7 см или около 3 дюймов, вес – 1352 г, или 3,3 фунта) обнаружено в 1955 г. в слое XV в. на площади раскопа XII. Обе свинцовые пули найдены в 1952 г. Одна, шарообразная (диаметр – 18,2 мм. вес – 34 г), находилась в слое конца XIV в. или начала XV в. (6-15-101) к северо-востоку от перекрестка Холопьей и Великой улиц. Другая пуля также шарообразная (диаметр – 18,5 мм. вес – 39 г), но еще с приливом, не была закончена обработкой. Найдена к западу от того же перекрестка в слое XVI в. (3-8-323).

5. Древки стрел и деревянные стрелы

При раскопках в Новгороде довольно часто встречаются обломки древков стрел различной длины (от 5 до 27 см), Среди них много детских, целиком деревянных стрел, но немало и настоящих деревянных стрел с утолщенными тупыми наконечниками (рис. 12,1-6). Такие стрелы могли успешно применяться при весьма развитой в древнем Новгороде охоте на пушного зверя – белку, куницу, россомаху и т. п. Из летописей новгородских берестяных грамот и иных письменных источников хорошо известно о широкой торговле Новгорода мехами этих зверей.

За все годы раскопок в Новгороде найдено более 200 обломков деревянных стрел. Большинство стрел – с утолщенным кондом. Материалом для них, как и для древков комбинированных стрел, служила почти всегда сосна и очень редко – береза и другие прямослойные породы деревьев.

Трудно сказать, какой процент среди деревянных стрел составляли настоящие охотничьи стрелы, так как по толщине древка и форме утолщенного конца отличить детские стрелы от настоящих невозможно, а действительная длина этих стрел нам пока не известна. Длина единственной целой детской стрелы с вырезом для тетивы – около 50 см. Диаметр всех обломков древков – с концами и без концов  – колеблется от 6 до 8 мм. Эти стрелы встречаются во всех слоях от X до XVI вв.

Помимо упомянутой детской стрелы с вырезом для тетивы, в Неревском конце, найдено 6 обломков от древков настоящих стрел, состоявших из древка, наконечника и оперения. Длина этих обломков – от б до И см, диаметр древков – 6-8 мм, Все они сосновые, круглые в сечении, с вырезами для тетивы на слегка утолщенных концах (рис. 12, 7-10). На некоторых ясно видны следы оперения (рис. 12, 10), Подробные данные об этих стрелах приведены в табл. 6.

Древки стрел отделывались очень тщательно, поверхность их ровная, гладкая. Ушко для тетивы иногда – прямоугольной формы, но чаще, видимо, делалось полукруглым (у 5 экземпляров из найденных семи). Полукруглый вырез наиболее рационален, так как он точно соответствовал форме круглой в разрезе тетивы лука. 

Отделка древков и шлифовка их поверхности производились, главным образом, при помощи ножа и специального костяного струга в виде полуцилиндрика с косым вырезом для лезвия ножа. Подобные струги широко применились у хантов и манси и других народов Сибири еще в XIX и. и начале XX в.⁸¹ Совершенно аналогичные костяные струги найдены М. И. Артамоновым в Белой Веже в слое IX-XI вв.⁸². Л. А. Голубевой при раскопках в древнем Белоозере –  в слое XI-XII вв.⁸³ и В. В. Хвойко – в домонгольском слое в Киеве⁸⁴. В Новгороде такие струги, несомненно, применялись. Об этом можно судить хотя бы по находке на Неревском раскопе костяного струга для отделки рукоятей ножей и тому подобных предметов (рис. 12, 11). Могли его использовать и для шлифовки древков стрел. Струг относится ко второй половине XII в. (16-17-1088). Длина его – 2,5 см, ширина – 3 см, толщина костяной пластинки – 2-3 мм, размер паза (косого выреза для ножа) – 5*1,5 мм. Рабочая поверхность желобчатая, очень сильно зашлифованная от употребления. 

Говоря о древках новгородских стрел, невольно вспоминаешь древнерусские былины, где описывается выделка стрел именно в Новгороде:

Здесь удивительно точно названы основные процессы изготовления стрел и материалы.

Древки стрел изготовляли сами стрелки-лучники подобно тому, как это делали монголы еще в XIII в⁸⁶. Но не исключено, что в древнем Новгороде древки стрел выделывались и ремесленниками. Это тем более вероятно, что в писцовых книгах XVI в. упоминаются специальные, мастера стрельники⁸⁷.

Новгородские стрелы имели оперение, о чем свидетельствуют следы оклейки на некоторых древках около ушка (рис. 12, 10). Оперение играло огромную роль при стрельбе по цели. Недаром русский дружинник XII В. Даниил Заточник неоднократно повторял в своем «Слове»: «Не оперив стрелы, прямо не стрелити»⁸⁸. Иными словами, стрела без оперения не могла лететь точно в цель – оперение придавало стреле устойчивость в полете, а иногда и вращательное движение.

Материала для древков стрел в Новгороде было сколько угодно: сосна, ель, береза и другие прямослойные породы дерева были в изобилии представлены в окрестных лесах. А именно они и были наиболее пригодны для древков стрел. Автор арабского наставления XV в. по стрельбе из лука считал сосну особенно пригодной для изготовления древков стрел; на второе место ставилась ель, затем – кедр и тис⁸⁹. Дерево для древков должно было сочетать в себе 4 основных качества: крепость, легкость, прямослойность и способность придавать древку стрелы гладкую поверхность после его отделки.