Вы просматриваете старую версию статьи, новая версия здесь.

Не секрет, что «раскопки» в фондах музеев зачастую могут дать немало новой информации, и памятники, даже уже известные исследователям, могут заиграть совсем по-другому. Идея публикации этого комплекса принадлежит одному из авторов, который, в течение нескольких месяцев сидя в Берлине в библиотеке за соседним столом с хранителем этой коллекции, даже не подозревал, что вскоре им придется работать вместе. В результате последующих встреч в Москве родился научно-исследовательский и реставрационный проект, финансово поддержанный дирекцией Государственного Исторического музея, первые, самые предварительные, итоги которого мы предлагаем в нашей небольшой статье.

В 1891 г. профессором Ю.А.Кулаковским была раскопана уникальная парная катакомба на Госпитальной улице г. Керчи. Несколько позднее им было опубликовано подробное описание погребения и приведены рисунки трех находок – бляшек от наборного пояса и бронзовая подставка для светильника [OAK за 1891, с. 59-61, рис. 38-40]. В настоящее время большая часть инвентаря из этого комплекса хранится в фондах Государственного Исторического музея, а отдельные предметы - в Государственном Эрмитаже (рис. 7).

Приведем ниже отрывок отчета в OAK, в связи с тем, что он представляет собой значительный интерес. «Вещественные находки, не лишенные интереса и даже важности, были сделаны в четырех катакомбах. Две из них вскрыты на Госпитальной улице, поблизости от усадьбы Г.Коробки, на которой, в прошлом году, была найдена христианская катакомба 491 г. Раскопка эта представила некоторые трудности, как по самому своему месту, так и по глубине, до которой пришлось ее довести. Ход в катакомбу оказался на глубине трех саженей ниже уровня улицы. Эта глубина замедлила работу и, в связи с тем, что раскопка производилась непосредственно на улице, вызвала необходимость тщательной охраны места днем и ночью. Когда после трехдневной работы колодезь был очищен, большой камень, закрывавший вход, отвален и разбит, и можно было спуститься по веревке в катакомбу, то оказалось, что вся она была заполнена землей, промокшей от весенней воды. На одной из заплывших лежанок найдены глиняная амфора и обломки большого стеклянного сосуда. В одной из стен катакомбы обнаружена пробоина, через которую можно было пробраться в другую смежную катакомбу, расположенную к первой и несколько ниже первой. Она тоже была наполнена землей, но не в таком обилии, и не столь сильно отсыревшей. Так как очистка обеих катакомб потребовала бы слишком много времени, то проф. Кулаковский ограничился тщательной переборкой земли на месте. Земля была перебрана во второй катакомбе, где ее было меньше и можно было перекидывать ее из центрального пространства на лежанки. При этом найдено было несколько мелких золотых обломков, из которых два служили, вероятно, бляшками, украшавшими гроб. Здесь же найдена еще одна глиняная амфора. На следующий день приступлено было к переборке земли, заполнявшей первую катакомбу. Так как вторая лежала несколько ниже, то оказалась возможность перебрасывать туда землю через пробоину в стене. Более двух дней продолжалась эта работа, оказавшаяся далеко не бесплодной. Все найденные предметы лежали в полу пещеры, близ входа в нее. Отсюда можно было заключить, что грабители свалили все трупы из обеих катакомб к открытому ими входу, через который и проникал свет, и тут обыскивали их на полу. Но ища, вероятно, только дорогие вещи, они оставили на месте все железное. Это обстоятельство позволяет предполагать, что ограблены были эти катакомбы еще в древнюю пору, когда грабителей интересовали только золото и драгоценные вещи, а таковых, судя по остаткам, было тут некогда много.

Кроме двух упомянутых выше амфор, здесь найдены: кусочки золототканой одежды или покрова, два золотые листочка от гроба или погребального венка, золотой гвоздик, маленький золотой полумесяц, прикреплявшийся к чему-то тремя золотыми гвоздиками, золотые с тисненым орнаментом концы пояса или застежки, мелкие серебряные обломки, четыре бусы и медная, византийская монета императора Льва (457-473 г.)...; обломки костяных и стеклянных вещей, два железные кинжала, два десятка железных наконечников стрел, два железные меча (один из них с остатками кожаной покрышки деревяных ножен); круглое бронзовое зеркало и такая же круглая на трех ножках подставка под лампочку, красивого образца и хорошей работы ..., разные бронзовые обломки, два железных шлема, один в обломках, другой цельный с прикипевшей к нему и загнувшейся внутрь железной сеткой, закрывавшей шею ..., железный наконечник копья, большое количество обломков железного панциря, наплечников и вооружения вообще. Обилие железа и целых притом вещей свидетельствует, как полагает проф. Кулаковский, что трупы были потревожены с исключительно корыстною целью и в очень давнее время... Немногие кости, разрозненные и сильно истлевшие, найденные в катакомбе, не могли дать никакого указания насчет покоившихся здесь некогда людей, но во всяком случае в каждой катакомбе было погребено по несколько человек» [OAK за 1891 г., с. 59-61].

Из предметов вооружения в погребении, как уже было отмечено, найдены остатки одного, а возможно, и двух панцирей, два шлема, один из которых с кольчужной бармицей, обломки двух мечей, трехлопастные наконечники стрел, наконечник копья. Предметам вооружения из керченского погребения посвящена небольшая статья В.Арендта, опубликованная на немецком языке в  малотиражном журнале [Arendt 1932] и ставшая практически единственным источником информации для других исследователей. Именно на эту статью ссылается большинство европейских [Thordeman 1933, Fig. 12; 1939, Fig. 232, 11-15; Arwidsson 1938, P. 55-56, Fig. 19; Paulsen 1967, Abb. 62, 14-19 и др.] и отечественных исследователей [Горелик 1993, рис. 7, 23; 12,1]. Помимо того, что автором не была проведена предшествующая публикации реставрация и реконструкция панциря, в статье не предпринято полной публикации инвентаря, а также содержится целый ряд неточностей в конструктивных особенностях защитного доспеха (типах пластин, конструкции шлема и т.д.). В связи с этим представляется необходимым полная обработка и ввод в научный оборот материалов данного погребения.

Научными сотрудниками ГИМ (г.Москва) и Института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН (г. Новосибирск) в рамках совместного проекта начата работа по всесторонней обработке материалов данного захоронения и, прежде всего, по реставрации и реконструкции защитного доспеха. В частности, удалось установить, что панцирь был набран из пластин семи типов, которые выделяются по форме, размерам, количеству отверстий и системе их расположения:

Рис. 1. Типы панцирных пластин: 1,2-1 тип; 3,4 - II тип; 5 - III тип; 6,7 - IV тип; 8,9 - V тип; 10-12 -VI тип; 13-VII тип.	Рис. 2. Детали панциря: 1 - тип I; 2-3 - тип VI

Тип I. Пластины прямоугольных очертаний с округлыми краями (рис. 1, 1,2). Размеры: длина - 10,6 см, ширина - 2,1-2,3 см, толщина - 0,2 см. Имеют вырезы в центральной части как с левой, так и с правой стороны. Снабжены 10 отверстиями.

Тип II. Пластины прямоугольных очертаний с округлыми краями (рис. 1, 3,4). Размеры: длина - 9,3-9,5 см, ширина - 2,3 см, толщина - 0,2 см. Имеют вырезы в центральной части как с левой, так и с правой стороны. Снабжены 12 отверстиями.

Тип III. Пластины прямоугольных очертаний с округлыми краями (рис. 1, 5). Размеры: длина - 7,3 см, ширина - 2 см, толщина - 0,2-0,3 см. Пластины имеют левосторонний вырез в центре. Снабжены 10 отверстиями.

Тип IV. Пластины также прямоугольных очертаний с округлыми краями (рис. 1, 6,7; 3, 1). Однако они имеют вырез в нижней части и скошенную по отношению к вырезу сторону основания. Размеры: длина - 7,9-8 см, ширина -2,1-2,3 см, толщина - 0,2-0,3 см. Имеют вырезы как с левой, так и с правой стороны. Снабжены 7 отверстиями.

Тип V. Пластины прямоугольных очертаний с округлыми краями (рис. 1, 8,9; 4, 1). Размеры: длина - 9 см, ширина - 2,2 см, толщина - 0,2-0,3 см. Имеют вырезы в центральной части как с левой, так и с правой стороны. Снабжены 10 отверстиями. От всех других пластин их отличает S-образное сечение.

Тип VI. Пластины прямоугольных очертаний с округлыми краями (рис. 1,10-12). Размеры: длина - 6,4-6,5 см, максимальная ширина - 1,8 см, толщина - 0,2 см. Имеются следующие разновидности пластин: вырезы в верхней части как с левой, так и с правой стороны (рис. 1, 11,12), а также вырезы в верхней части с обеих сторон (рис. 1, 10). Снабжены 6 отверстиями.

Тип VII. Пластины ромбической формы (рис. 1, 13). Размеры: длина - 6,2 см, максимальная ширина – 1,8 см, толщина – 0,2 см. Снабжены 6 отверстиями.

Пластины всех типов соединены внахлест, налегая друг на друга на 0,6-0,9 см, что при общей ширине каждой пластины максимально в 2,3 см, представляет собой очень плотное их скрепление. Ряды пластин всех типов окантовывались по периметру полосой кожи – на каждой стороне шириной до 0,7 см. С оборотной стороны для более плотного скрепления пластин и с тем, чтобы кожаный ремешок не перетирался, на парные боковые отверстия накладывались две кожаные полосы шириной 1,6-1,8 см. Они идут параллельно через весь ряд, а уже поверх этих полос - скрепляющий пластины кожаный ремешок. Такая система крепления использовалась для всех типов пластин (рис. 2, 1-3; 3, 1-3; 4, 1).

К настоящему моменту удалось склеить две целых детали панциря – полосы, набранные из пластин II типа. Одна из них длиной 15,7 см, набрана из 15 пластин, одно окончание загибается. Последняя в ряду пластина прямая, без выреза. По всему периметру полосы окантовка из кожи, достаточно четко различима система скрепления пластин кожаными ремешками. Еще одна деталь панциря представляет собой прямую полосу, набранную также из 15 пластин второго типа. Ее длина 21 см. Последняя в ряду пластина прямая, без выреза.

Две загибающиеся полосы длиной 22-23 см были склеены из пластин I типа (см., например, рис. 2, 1). Однако их реставрация незавершена, и их длина должна оказаться больше. Изогнутость полос не является случайной и придавалась им для плотного облегания корпуса в боковой части. Пластины VI типа скреплялись веерообразно, за верхние отверстия. Как следствие этого, у ряда из пластин этого типа кожаная окантовка имеется только сверху. В результате реставрационных работ удалось склеить небольшой монолит из 3 рядов, свернутых «гармошкой». Длина первого ряда составила 31 см и не является окончательной (рис. 2, 2-3; 3, 2-4). Установлено, что почти все типы пластин (1,11, IV-VI) имеют разнонаправленные вырезы. Полосы пластин одних и тех же типов скреплялись между собой вырезами в одну сторону. В центре панциря между собой эти полосы скреплялись таким образом, чтобы вырезы пластин были направлены друг на друга. Эти полосы скрепляла одна прямая пластина, которая подкладывалась под них (см., например, рис. 4, 4). От доспеха сохранились две небольших детали, также набранные из пластин (рис. 4,2-3). Их назначение еще предстоит установить.

Далеко не все из выделенных нами типов находят соответствия пластинам, прорисованным В.Арендтом [Arendt 1932, Abb. За]. В рамках проекта склеены целые части доспеха, получена новая информация об особенностях конструкции панциря. Несмотря на то, что работа по реставрации и реконструкции керченского доспеха еще не завершена, уже сейчас можно придти к определенным предварительным выводам относительно его культурно-хронологической принадлежности и очертить круг аналогий.

Наиболее близкой находкой следует считать целый панцирь из кургана 1, погребения 12 Восточно-Малайского могильника, исследованного Н.Ю. Лимберис в 1986 г. и, к сожалению, до сих пор не введенного в научный оборот (Архив ИА РАН PI - 12828-30). Пластины имеют вырезы, а система их отверстий близка керченским пластинам. Ряды пластин в панцире сходились в центре и прикрывались одной пластиной.

На Кавказе, в крепости Цибилиум (у с.Цебельда), известной по историческим источникам VI в. (Прокопий Кесарийский, Агафий Миренейский) как апсилийская крепость Тзибила-Тибелия, обнаружены многочисленные панцирные пластины [Воронов, Бгажба 1985, с. 25,28-29,92,94,95]. Строительство Цибилиума определено раннеюстиниановским временем (529-542 гг.), однако слой пожарища, из которого происходят находки панцирных пластин, предположительно датируется 550 г. [Воронов, Бгажба 1985, с. 25]. Среди находок представлены как отдельные панцирные пластины и обрывки кольчуг, так и большие скопления - до сотни фрагментов. Форма пластин самая различная, и практически все они имеют вырезы. По размерам, форме и системе отверстий здесь представлены пластины, соответствующие выделенным нами типам I, IV, VI [Воронов, Бгажба 1985, с. 92, 94, 95].

Рис. 3. Детали панциря: 1- тип IV; 2-4 - тип VI.	Рис. 4. Детали панциря: 1- тип V; 2-3 - целые и отдельные части доспеха; 4 - пример скрепления полос с разнонаправленными вырезами одной прямой пластиной.

На территории Восточной и Центральной Европы к керченскому панцирю наиболее близки защитные доспехи аварского круга. К их числу принадлежит первоначально целый и наиболее известный среди специалистов панцирь из погребения Нидерштотцинген (Niederstotzingen), п. 12а, п. 12b/c- Германия [Paulsen 1967]. Панцирь и шлем оказались потревоженными грабительским лазом, однако верхняя часть панциря (до середины) сохранилась. Он был набран из пластин 6 различных типов [Paulsen 1967, Abb. 62, 1-5], состоял из нагрудника и «юбки», доходящей до середины голени. Форма, размеры, система отверстий большинства типов пластин практически идентичны керченским. Они также имеют разнонаправленные вырезы и ряды пластин набирались с учетом выреза - навстречу друг другу. Согласно реконструкции, шлем составлялся из 52 достаточно длинных (17-18 см) фигурных пластин, 25 из которых были направлены налево и 25 направо. Имелось также навершие, налобная пластина и науши. Конструктивно данный шлем близок одному из боевых наголовий из керченского погребения. Захоронение из Нидерштотцинген датировано около 610 г.

Значительные фрагменты панциря найдены в п. 2589 из Геллеп (Gellep), датируемом около 540 г. [Piding 1979, Taf. 41-43], а также в Кирххайм/Рис (Kirchheim/ Ries) в Германии [Paulsen 1967, Abb. 64,1]. Панцирные пластины также чрезвычайно близки керченским - с вырезами, как близка и система их крепления - направление рядов вырезами навстречу друг другу и в месте их соединения скрепление изнутри прямой пластиной. В Италии близкие панцирные пластины известны в замке Трозино (Oasteil Trosino), п. 79,119 [Thordeman 1939, Fig.232,7-9] и в лангобардском могильнике Носера Умбра (Nocera Umbra), п.6 [Paulsen 1967, S.132].

Очень представительная серия находок происходит из аварских памятников с территории преимущественно Карпатской котловины. Как правило, это единичные пластины, использовавшиеся не по назначению, либо представляющие собой символическую замену целого панциря. Так, панцирные пластины найдены в 52 погребениях из 21 некрополя, а также остатки кольчуг из 28 могил [см. сводку: Csallany 1972; 1982]. Среди находок имеются пластины с идентичными рассматриваемым размерами, формой и системой отверстий.

На территории Средней Азии – раннесредневекового Согда - известно значительное количество находок панцирных пластин с вырезами. Приведем некоторые из них. При раскопках замка-храма Джартепа найдены пластины от доспеха [Бердимурадов, Самибаев 1999, с. 46]. Насчитывается три типа, однако наибольший интерес привлекают длинные пластины (17,6 см) с одним фигурным краем. По нашему мнению, они являются составляющими шлема. Еще одной находкой из другого согдийского храмового комплекса VI-начала VII вв. являются остатки нескольких доспехов в городище Канка - более 1500 экз. целых пластин и их обломков, а также обрывки кольчуги [Богомолов 1997]. Сохранились относительно большие (30x12 см) фрагменты панциря из спекшихся пластин. По-видимому, так же как и в Джартепа, доспехи были развешены на одной из стен храма и представляли собой дары или трофеи. По данным автора, насчитывается 12 типов пластин, среди которых имеются экземпляры с вырезным краем.

В целом, необходимо отметить, что подавляющее количество изображений панцирей, в составе которых использованы пластины с вырезным краем, приходится на Среднюю Азию, Восточный Туркестан и северные приграничные районы Китая. Это вполне может указывать на возможный регион происхождения панцирей подобного типа. Единичные изображения таких панцирей и археологические находки пластин с вырезным краем известны и на территории Южной Сибири и Центральной Азии.

В назначении вырезов на панцирных пластинах у исследователей отсутствует единогласие. По мнению Д.Чаллани, вырезы на пластинах имели не только декоративное назначение, но и определяли месторасположение пластин в панцире, а главное – смягчали силу удара стрелы [Csallany 1972, S. 13]. Последнее, по нашему мнению, является лишь предположением и может быть подтверждено только экспериментально. В. Арендт полагает, что вырезы на пластинах служили облегчению панциря [Arendt 1932, S. 50]. Эта точка зрения была поддержана М.В.Гореликом [Горелик 1993, с.172]. По нашему мнению, доказать функциональное назначение вырезов сложно, хотя подобная трактовка и не исключена. В основном же они выполняли декоративную функцию.

По мнению М.В.Горелика, вырезное оформление краев пластин панциря представляет собой эпохальное явление, которое характеризует переходную эпоху между первым («гунно-сяньбийским») и вторым («тюркским») периодами и хронологически соответствует V-VI вв. [Горелик 1993, с. 170]. Однако, на наш взгляд, полностью не исключены определенные этнодифференцирующие признаки в оформлении защитного доспеха – в данном случае вырезные края пластин. Следует согласиться с мнением большинства исследователей [Paulsen 1967, Р. 132; Thordeman 1939, Р. 254; Hofer 1996 и др.] о том, что впервые в раннем средневековье подобный род защитного вооружения был занесен в Европу именно аварами. А это, в свою очередь, увязывается с их центрально- или среднеазиатским происхождением. В таком культурно-историческом контексте и следует рассматривать керченский панцирь и относить его к Vl-началу VII веков.

Рис. 5. Стрелы.	Рис. 6. Стрелы.

Стрелы из комплекса относятся к разным вариантам черешковых трехперых стрел, различающихся по абрису пера. Выделяются ромбические, вытянуто-подтреугольные и подтреугольные наконечники (рис. 5-6). На многих из них сохранились фрагменты древков со следами обмотки, закреплявшей наконечник. Если наконечники с ромбическим пером относятся к экземплярам, широко известным в гуннское и постгуннское время, то вытянуто-подтреугольные приближаются по своим характеристикам к наконечникам стрел из «Царского кургана» в Прикубанье (в комплексе которого, кстати, есть панцирная пластина), из катакомбы Кат. 29 Клин-Яра 1II из раскопок В.С.Флерова [Флеров 2000, рис. 39] и из материалов более поздних исследований этого памятника. В целом тенденция к удлинению наконечников характерна для памятников уже более позднего времени (Глодосы, Вознесенка) [Амброз 1981, с. 16].

Меч или фрагменты двух мечей в составе коллекции сохранились в неполном виде, поэтому изучение их морфологии затруднено, что можно сказать и про наконечник копья (рис. 5, 1). В будущем планируется провести их металлографическое исследование. Отметим лишь один любопытный факт - один из мечей был согнут и в таком виде положен в могилу.

Реставрация шлемов к настоящему времени еще не завершена. Тем не менее, уже сегодня можно говорить о ряде конструктивных отличий шлемов из погребения по сравнению с опубликованной В. Арендтом реконструкцией. В связи с этим необходимо отметить, что до завершения полной научной реставрации шлемов какие-либо выводы представляются преждевременными. Среди некоторых, уже упомянутых нами аналогий керченским шлемам, следует указать и на находку в Ильичевке [Николаева 1986, с. 183-188, рис. 1,1].

Важное значение для интерпретации данного погребального комплекса имеют два золотых прессованных изделия - бляшка овальной формы и наконечник подвесного ремня, сохранившиеся в комплексе и представляющие собой украшения ременной гарнитуры, возможно, поясной [OAK за 1891 г. с. 59-61, рис. 38-39].

1. Овальная бляшка (рис. 7,1) украшена тремя концентрическими кругами, составленными из полусферических выпуклостей, из которых центральная составлена из более крупных. Таким образом, ряды мелких выпуклостей создают пояс, в который вписан ряд, состоящий из более крупных. В центре – составленная из мелких выпуклостей фигура в виде «знака бесконечности», в кольца которой, а также по бокам вписаны отдельные выпуклости.

2. Наконечник ремня подпрямоугольный, со скругленным нижним концом (рис. 7, 2). По краю украшен рифленым валиком, к которому примыкает пояс из идущего по периметру ряда крупных полусферических выпуклостей, далее к центру располагается идущий по периметру рубчатый валик меньшего размера, который окружает плетеную фигуру, составленную из двойного рубчатого валика. Данное изображение также напоминает т.н. бесконечный узел.

Эти находки уже рассматривались исследователями. А.И.Айбабин относит их ко второму варианту штампованных изделий и считает, что декор бляшек имитирует зернь. Также он указывает на близкий рассматриваемым изделиям наконечник подвесного ремня, найденный в п. 109 могильника Суук-Су. Подобная бляшка также была найдена в составе инвентаря п.63 того же могильника. В этой же могиле находилась лировидная пряжка второго варианта по А.И.Айбабину, датируемая второй половиной VII в. [Репников 1906, табл. V, 8; 1907, табл. XIII, 4]. А.К.Амброз сопоставлял погребения с поясными изделиями этого стиля с древностями I аварской группы, что также указывает на вторую половину VII в. Погребения с аналогами из Суук-Су А.И.Айбабин относит к восьмой группе погребений крымских некрополей [Амброз 1971, с. 123; 1973, с. 88, 90, 91; 1994, с. 49; Айбабин 1990, с. 57, 231, рис. 52; 1999, с. 318, табл. XXXI, 84]. Исследователи указывают на византийское или дунайское происхождение этих предметов [Амброз 1992, с. 83; Айбабин 1999, с. 141-142]. Один из авторов данной статьи допускает южно-сибирское или центрально-азиатское происхождение предметов ременной гарнитуры, выполненных в геральдическом стиле [Кубарев 2002]. С этим вполне согласуются и многочисленные центрально-азиатские и дальневосточные аналогии защитному доспеху из Керчи. Кроме того, орнаментация в виде плетенки и имитации зерни также представлена в кочевнических древностях Южной Сибири.

Вещи с похожим декором известны в аварских памятниках. Следует указать на находки наконечников поясов, украшенных плетенкой из Фельнака, Гатера -п. 11, Адонь и др. [см. например: Гавритухин, Обломский 1996, рис. 75, 39, 58, 62, 66]. Они близки рассматриваемым экземплярам по схеме, но манера, в которой они выполнены, несколько иная.

Практически полные аналоги содержатся в богатейшем наборе ременной гарнитуры из катакомбы 360 могильника Клин-Яр III (информация любезно представлена А.Е.Белинским и Г.Харке). Эти пластинки являются вставками в достаточно массивные металлические детали гарнитур геральдического облика, что объясняет их изготовление из тонких золотых пластин. Находки же в комплексе с ними изделий с зернью Перещепинского горизонта, убеждают в том, что это своеобразная имитация зерненных изделий. Любопытно, что в этом погребении также находятся фрагменты доспеха, правда, кольчужного.

Изготовленные в той же стилистике вещи происходят из Нижнего Прикубанья: погребения 5 кургана 4 у хутора Крупской, погребения 1 кургана 8 у станицы Нижнестеблиевской [Атавин 1996, табл. 2,9-11, 14-16; 25, 1,4]. Близкие находки происходят из Камунты. Вещи этого круга известны в Нижнем и Среднем Поднепровье – Виноградное, Васильевка, Хацки и др. [Орлов, Рассамакин 1996, рис.3, 24; 4, 2; Корзухина 1996, табл. 21,10-12]. Они также найдены на северной окраине степи, в Рязанской области и происходят из кочевнического погребения у с. Арцыбашево [Монгайт 1961, рис. 35, 7, 9-11].

Говоря о хронологии данного погребения, в первую очередь следует отметить, что автор раскопок относил его к римскому времени. «Изящный орнамент золотых бляшек позволяет думать, что погребение не позже II века по Р.Х. Медная монета императора Льва, найденная тут же, сильно потертая и с пробитой в ней дырочкой, не может, по мнению проф. Кулаковского, служить датой совершенного погребения, и утеряна здесь, как он полагает, древними грабителями золота, которого было, вероятно, очень много на погребенных тут воинах» [OAK за 1891 г., с. 61]. В. Арендт датировал керченское погребение VI в. и отнес его к древним тюркам, указав на дальневосточное происхождение такого рода панцирей, а так же поясной гарнитуры [Arendt 1932, S. 53-54]. Не вдаваясь сейчас в хронологические изыскания, которые мы рассчитываем обнародовать в ближайшем будущем, отметим лишь, что погребение можно датировать в пределах VI-VII вв. н.э.

А.И.Айбабин предполагает, что комплекс этого погребения мог принадлежать одному из представителей местной знати, связанному с византийской армией [Айбабин 1999, с. 141-142]. В то же время, сама конструкция погребального сооружения, а также отдельные находки, в частности, кусочки златотканой материи, позволяют не исключать возможности, что погребение могло принадлежать представителю не боспорской, а кочевнической знати.

Данная публикация, как уже отмечалось выше, носит лишь предварительный характер. Необходимы дальнейшие реставрационные работы с материалами керченского погребения и, в первую очередь, с фрагментами защитного доспеха, его графическая реконструкция, а также полноценное введение в научный оборот всего инвентаря и уточнение хронологии комплекса. Авторы публикации, осознавая важность данной работы, предполагают осуществить проект в течение максимально короткого времени. Вынося на суд специалистов предварительную публикацию этого комплекса, мы ждем критических замечаний и откликов, которые, возможно, позволят нам усовершенствовать представленную выше трактовку одного из наиболее загадочных керченских погребальных комплексов эпохи раннего средневековья.

Г.В. КУБАРЕВ , И.Р. АХМЕДОВ, Д.В. ЖУРАВЛЕВ. КАТАКОМБНОЕ ПОГРЕБЕНИЕ С ДОСПЕХОМ С ГОСПИТАЛЬНОЙ УЛИЦЫ г. КЕРЧИ (ПРЕДВАРИТЕЛЬНАЯ ИНФОРМАЦИЯ). Боспорские исследования, вып. III 2010