Доспехи и оружие воинов Киргизского каганата

История Кыргизского каганата

Во второй половине 1-го тысячелетия уютные земли Минусинской котловины стали колыбелью культуры енисейских кыргызов. Её истоки, по рас пространенному среди специалистов мнению, восходят к таштыкской культуре. Остатки обширных ирригационных сооружений и найденные археологами орудия труда говорят о развитии плужного орошаемого земледелия у населения Минусы в тюркское время. Занимались кыргызы и отгонным скотоводством, разводя овец, верблюдов и лошадей. «Их лошади плотны и рослы. Лучшими считаются, которые сильно дерутся», – сообщается и восточных летописях. Такие «бойцовые» лошади особо ценились в кавалерии, для нужд которой они специально и разводились. Немалую роль в хозяйстве кыргызов играла охота. Продукты рыболовства не только разнообразили пищу, но и давали столь необходимый для производства метательного оружия клей.

О степени оседлости енисейских кыргызов в науке не существует единого мнения. Тем не менее, именно земледельческие навыки и склонность к оседлым поселениям привели к созданию кыргызского государственного объединения. После падения Первого Тюркского каганата, в развале которого кыргызы приняли самое деятельное участие, они получили полную независимость, и уже в 648 году танский Китай встречал их первое посольство (во всяком случае, первое, отмеченное письменными источниками).

Кыргызский каганат постоянно подвергался опустошительным набегам южных соседей и в VI–VIII веках нередко терпел сокрушительные поражения. Иногда он даже терял политическую самостоятельность. Но со временем военная удача все чаше улыбалась кыргызам. «Умертвил роды синего волка, черного волка умертвил», – говорится в древней кыргызской надписи об одном из успешных походов, вероятно, против тюрков (ведь именно они считали своей прародительницей волчицу). Год от года набирая силу, каганат превратился в мощную державу, существенно влиявшую на судьбы народов Центральной Азии. В древнетюркское время он представлял собой сложное зтнополитическое объединение, включавшее «титульное», элитарное население (собственно, кыргызов) и различные подчиненные группы кыштымов (иноплеменников). Хорошо вооруженные дружины кыргызов совершали регулярные набеги на жителей горно-таежных окраин Минусинской котловины и, по свидетельствам тех лет, «ловили их и употребляли в работу». Для участия в военных действиях кыштымы сначала не привлекались, но уже в конце 1-го тысячелетия, когда енисейских кыргызов потеснили войска Уйгурского каганата и их положение сильно осложнилось, кыргызская армия стала разноплеменной. В китайских источниках отмечается, что когда кыргызы «набирают и отправляют войско, то выступает весь народ и все вассальные поколения». Археологические данные подтверждают этот факт.

В истории Кыргызского каганата исследователи выделяют несколько этапов, связанных как с основными типами археологических памятников, так н с важнейшими событиями в его политической истории.

Первый период (VI-VIII вв.) – эпоха Чаа-тас. Основные события этого времени происходили на ограниченном пространстве Минусы и соседней Тывы. Кыргызам удаюсь установить торговые и дипломатические связи с земледельческими государствами Средней и Юго-Восточной Азии Танский Китай. Согд, Тибет, Восточный Туркестан). С кочевыми же народами они враждовали, ведя с ними непрестанные воины – но большей части, неудачные. В военном отношении кыргызы пока были слабы – их политику на этом этапе можно охарактеризовать как оборонительную.

Следующий период (IX-X вв.) получил название эпохи Великодержавия. Это было время славных побед и триумфа кыргызского оружия. Разгромив уйгуров, их тяжелая конница вместе с отрядами кыштымов вышла на просторы Центральной Азии. "Впервые, – по словам крупного специалиста и истории, археологии и этнографии народов Южной Сибири Д. Г. Савинова. – народ северного происхождения, создавший высокую культуру в бассейне Северного Енисея, стал играть решающую роль в делах своих южных соседей". Границы каганата расширились до верховьев Амура на востоке и восточных склонов Тянь-Шаня на западе. Кыргызский каганат объединил пол своей властью Приобье, Алтай, Восточный Казахстан, Тыву, Монголию, Забайкалье. Впрочем, его "звездный час" оказался непродолжительным. Вскоре каганат вновь заметно уменьшился в размерах, часть боевых отрядов откочевала на Тянь-Шань (на территорию современной Киргизии), основная же масса кыргызов возвратилась на историческую родину.

Третий период в истории енисейских кыргызов (XI-XII вв.) иногда называют эпохой Сууктэр. В это время военные действия разворачивались в районах Саяно-Алтая, где кыргызам пришлось обороняться от агрессивных моиголоязычных кочевников – киданей и найманов, пересекших связи каганата с земледельческими цивилизациями Юго-Восточной Азии. Кыргызское население изрядно поредело в продолжительных войнах и, будучи распыленным по огромным территориям, не могло оказать серьезного сопротивления. В это же время кыргызы, вероятно, утратили руническую письменность. Государство быстро слабело и дробилось, мелкие князьки один за другим объявляли о своей независимости и тут же начинали враждовать с соседями. В сущности, история могучей кыргызской державы на этом и завершилась.

В так называемую Монгольскую эпоху (XIII-XIV вв.), после разгрома найманов войсками Чингисхана, кыргызские княжества добровольно пополнили его империю, окончательно утратив государственную самостоятельность. Боевые отряды кыргызов влились в монгольские полчища. 

Как и у всего средневекового населения Южной Сибири, луки енисейских кыргызов били сложносоставными и рефлексирующими. Во второй половине 1-го тысячелетия повсеместно шел процесс поиска наиболее совершенной и рациональной конструкции метательного оружия, пригодного в бою и на охоте, удобного при стрельбе с лошади и с земли. Это привело к тому, что в одно и то же время на одной и той же территории существовало несколько разновидностей луков. При близости обшей схемы, позаимствованной многими народами у хуннов, луки енисейских кыргызов различались формой и расположением роговых накладок. У оружия хуннского типа основную работу выполняли плечи, а значительные участки его деревянной конструкции бездействовали. Киргызы модернизировали луки в целях увеличения эффективно работающих зон, что, как и у тюрков, привело к сокращению количества роговых накладок.

В походах тетива на луках спускалась. Воины носили их на боку или на спине в налучьях, похожих на узкую и длинную (почти но всю длину оружия) трубу, зашитую с одной стороны. Размеры луков со спущенной тетивой колебались от 120 до 140 сантиметров.

Древки стрел делались из березы и слегка сужались к ушку, в прорезь которого с легким сопротивлением входила тетива. Оперение кыргызских стрел было овальной или удлиненно-треугольной формы и относилось к длине древка в пропорции 1:5 или 1:7. На древки стрел наносились цветные пояски – обычай, известный с раннего железного века. Берестяные колчаны для стрел тоже напоминали тюркские. Нужно отметить, что мощное политическое и культурное влияние, оказываемое древне-тюркскими каганатами на своих соседей, родство языка и происхождения, постоянная миграция отдельных тюркских групп в Минусу, – все это во многом определило, как и чем воевали кыргызы.

Это, в частности, касается и наборных поясов, и наконечников стрел. И все-таки полного тождества не было. Кыргызские наконечники стрел отличались от тюркских большим разнообразием и затейливостью отверстий в лопастях, а также лучшей сохранностью в археологических комплексах. Дело в том, что кыргызы применяли в своей погребальной практике кремацию. Предметы оружия, побывав в огне, покрывались окалиной, которая (вкупе с золой и пеплом) предохраняла тонкие лопасти наконечников от пожирающею действия ржавчины.

С выходом енисейских кыргызов на просторы Центральной Азии, где им пришлось противостоять очень серьезным противникам, потребовалось новое оружие. И, вскоре, в IX-X веках, ассортимент стрел в колчанах кыргызских воинов неузнаваемо преобразился. Набор традиционных образцов пополнился наконечниками шестиугольной формы с уплощенным, как бы срезанным, острием (специалисты так и называют их – срезни) и небольшими массивными проникателями с трехгранным, квадратным или круглым сечением острия. Последние значительно превосходили по весу трехлопастные и, в большинстве случаев, пробивали доспехи. Модифицировались и привычные формы – так, у пятиугольного наконечника сократились его размеры и ширина лопастей, а острие в сечении стадо граненым. Столь впечатляющее разнообразие свидетельствует о все большем распространении на полях сражений различного защитного вооружения.

В это же время кыргызские лучники вернулись к использованию незаслуженно забытых плоских наконечников. Их второе рождение специалисты связывают с монгольским влиянием. Появлепие плоских наконечников было, пожалуй, первым отчетливым знаком грядущих перемен. В дальнейшем трехлопастные наконечники постепенно утратили свое значение, вытесненные плоскими «собратьями» - в основном, асимметрично-ромбическими пятиугольными срезнями. Они очень хороши при стрельбе как с близкого расстояния – ни войлочная попона коня, ни мягкие доспехи бойцов не спасали от них, так и с дальнею – не закрытый доспехами противник даже при касательном ударе получал столь обширную травму, что сразу же выбывал из строя.

Доспехи кыргизских воинов

наверх

Восточные письменные источники, переведенные и опубликованные первым крупным российским китаистом II. Я. Бичуриным (в монашестве Иакинф), рассказывают, что у енисейских кыргызов «мужчины носили кольца в ушах. Они горды и стойки. Храбрые из них татуируют руки себе... На войне употребляют луки со стрелами и знамена. Конники прикрывают руки и ноги деревянными щитками, которые могли бы защищать от стрел и сабель». Эти деревянные щитки собирались из отдельных дощечек твердого дерева – например, лиственницы. Затем они, вероятнее всего, обжигались, что придавало поверхности особую прочность и гладкость, затирались песком, полировались и окрашивались (или пропитывались жиром. Готовые деревянные детали стягивались между собой сыромятными ремешками, которые, усыхая, крепко прижимали их друг к другу.

В комплект защитною вооружения кыргызов входили наручи (для защиты руки от кисти до локтя), поножи (для защиты ноги от колена до ступни), зерцала (для защиты груди) и оплечья.

Кыргызские панцири состояли из железных пластин, скрепленных между собой по ламеллярному принципу. Панцири VI-VIII веков, как правило, представляли собой металлический нагрудник. В эпоху Великодержавия их конструкция усложнилась – теперь латы закрывали спину и руки до середины предплечья; кроме того, появляется подол, спускавшийся к коленям и защищавший бедра. Вскоре восприимчивые кыргызы, присмотревшись к вооружению центрально-азиатских соседей, уже ковали свои доспехи из крупных подпрямоугольных металлических пластин. Этому способствовало и возросшее качество металла, который по многим показателям, как ни трудно в это поверить, превосходил современные марки сталей. Этот технологический скачок, видимо, связаны не столько с развитием собственной производственной базы, сколько с опытом пленных мастеров из оседло-земледельческих центров.

Ближе к финалу истории Кыргызского каганата крупные пластины приклепывались к матерчатому или кожаному покрытию. Распознать такие доспехи можно было лишь но симметричным рядам металлических шляпок, покрывавших подбитую сталью одежду. Подобные латы, сочетавшие в себе особую красоту с неплохими защитными свойствами, были изобретены в VIII веке в Китае и вскоре стали привычной экипировкой южно-сибирских воинов. Повсеместно же они распространились лишь во 2-м тысячелетии. Европейцы скопировали их в XIII веке у монголов и назвали «бригандиной». На матерчатое покрытие этих лат часто шли самые дорогие ткани. Чтобы предотвратить в бою ткань от повреждений, бригандину обычно использовали одновременно с кольчугой.

В целом боевые качества средневековых наборных лат были весьма высоки. Согласно современным экспериментам, проведенным М. В. Гореликом, система сцепки пластин несколькими ремешками делала такие доспехи неуязвимыми даже дли серии ударов. При колющем ударе клинок попадал в верхнюю налегающую пластину и как бы поворачивал её на ребро. Пластины панциря смыкались при этом краями и "запирали" щели тем прочнее, чем сильнее был удар.

Пожалуй, наиболее действенным и борьбе с латниками оставался выстрел из лука в незащищенный участок тела или же таранный удар копьем с узким граненым наконечником, Такие копья стали очень популярны и «эпоху максимального бронирования» (IX–X вв.). Впрочем, в сражениях копейщики сталкивались не только с бронированными врагами, но и с легковооруженными всадниками, и с пехотой. С этим связано то, что, кроме граненых наконечников, продолжали использоваться и наконечники в форме вытянутого массивного ромба с остро заточенными сторонами.

Профессиональные копейщики прекрасно владели множеством специальных приемов. В одних случаях копье удерживалось полусогнутой рукой и прижималось, чтобы усилить удар, к корпусу всадника и шее лошади. В других – воин брал древко двумя руками и прижимал к бедру точно так же, как это делали катафрактарии раннего железного века. При этом он разворачивался плечом вперед и наклонялся к гриве лошади. При встрече с пешим врагом всадник держал копье на весу двумя руками, нередко поднимая его над головой. Все эти позиции, знакомые археологам по наскальным рисункам, находили применение в Средней Азии во время конных поединков еще в XIX веке.

Существовали и другие приемы – они известны по киргизским «турнирам» XIX в. Киргизские бойцы чаще всего зажимали копье под мышкой, наводя его, подобно ружью, на соперника. Но самые страшные удары получались, когда тупой конец оружия упирался в боковую часть деревянного каркаса (.ленчика) седла. В этом случае удар наносил не всадник, а скачущий конь – всей своей огромной массой. Правда, этот способ ограничивал возможности фехтования – в момент столкновения обычно бойцы привставали на стременах; для того же, чтобы удержаться в седле, они нередко привязывали себя к нему, используя дополнительную, проходящую под брюхом коня, подпругу. Ее концы пропускались в штанины и крепились выше колена к ногам всадника. Надо сказать, что такие приемы не приветствовались, хотя и не запрещались правилами.

С точки зрения боевой практики, привязывание кавалериста к седлу выглядит несколько странно. Всадник может быть искалечен или раздавлен упавшей лошадью. Однако, целесообразность этого приема не столь уж сомнительна, если мы говорим о копейщиках передней шеренги, принимающих на свои копья мощный натиск разгоряченного противника. Для них прочная посадка была особенно важна. Если они выдерживали первый удар, удачный исход всего боя становился наиболее вероятным. Кроме этого, тяжеловооруженные воины первого ряда обязаны были упирать свои копья в седла, ибо выбитое из рук и отлетевшее назад древко оружия несло смертельную опасность для стоящих сзади.

При линейном построении на начальной стадии сражения участвовали лишь воины первых двух шеренг, остальные просто не дотягивались своим оружием до врага. Начиная с третьего ряда, бронирование лошадей было бессмысленным они и без того были фактически недосягаемы для вражеского удара за живой бронированной стеной передних латников. Поэтому здесь помещались срсдневооружонные всадники – воины, чьи тела лишь частично закрывались доспехами, а кони и вовсе обходились без них. С копьями они управлялись по-иному, нежели их тяжеловооружеттные соратники. Они прижимали древко к плечу так, чтобы острие оказалось значительно выше копий первого ряда. Нередко пики опирали на плечи впередистоящих. Столь плотно ощетинившаяся шеренга доставляла немало хлопот атакующим ее. Наконец, средневооруженные воины третьего ряда обычно держали копья двумя руками, нанося удар сверху вниз, как это изображено на выразительных наскальных рисунках знаменитой Сулекской писаницы.

В ближнем бою кыргызы рубились мечами, палашами и слабоизогнутыми саблями. Если требовалось, в дело шли небольшие, тоже слегка изогнутые, узколезвийные топоры с небольшим молоточком на обухе. В специальной оружиеведческой литературе закрепилось мнение о топоре, как о преимущественно вспомогательном оружии легкой конницы, действующей рассыпным строем. Наскальные рисунки это мнение опровергают – на них топор часто является атрибутом и тяжеловооруженных всадников (например, Сулекская писаница). Рукояти боевых топоров снабжались небольшими ременными петлями. В боевой обстановке при ударе копьем топор висел на ременной петле в свободном состоянии на запястье руки, державшей древко копья. Его черед наступал после того, как копье застревало в доспехах врага.

И все-таки среди боевого оружия наибольшей популярностью у енисейских кыргызов пользовались луки со стрелами. Даже полностью закованные в доспехи копьеносцы становились при необходимости лучниками, не говоря уже об основной массе легких всадников.

Непременной деталью кыргызского защитного вооружения были щиты. По своему устройству и форме они практически тождественны тюркским. Такие щиты надежно защищали от вражеских стрел. Подтверждает это знаменитый согдийский щит, найденный на горе Муг в Средней Азии. На его поверхности отчетливо видны следы от ударов не менее десяти трехлопастных стрел, при этом ни одна из них не проникла в древесину более чем на полсантиметра. Все следы сосредоточены ближе к центру щита. Вывод очевиден – его владелец отличался удивительной реакцией, искусно закрываясь от летящих в него стрел.

Основу военной тактики у енисейских кыргызов составляла серия непрерывных нападений легковооруженных конных лучников, действующих в рассыпном строю. Лучники пытались вывести из строя не столько защищенных латами ионном, сколько их лошадей. С кочевником, потерявшим своего скакуна, справиться было гораздо проще – на земле он чувствовал себя не слишком уверенно. Эти летучие отряды вели разведку боем и умело имитировали бегство, заманивая врага на копья конных латников. Временами они укрывались за этим живым щитом, чтобы пополнить свой боезапас. В искусстве джигитовки степная кавалерия не имела себе равных. Прекрасные наездники, на всем скаку и в любом направлении поражающие цель и бьющие из лука с обеих рук, – такие воины были опасны в атаке. В задачу легковооруженных отрядом входило также преследование бегущего противника, так как латники на своих бронированных лошадях заметно уступали им в подвижности.

Как мы уже упоминали, основываясь на китайских письменных источниках, в конце 1-го тысячелетия армия енисейских кыргызов набиралась из ополченцев, представлявших все подчиненные им племена. Более всего это ополчение напоминало ранние европейские армии эпохи феодальной раздробленности. Военные отряды родовой аристократии объединялись вокруг вождя, носившего титул «ажо». Часть легковооруженных подразделений формировалась только из зависимого населения – кыштымов. Естественно полагать, что уровень воинской дисциплины в таких объединениях оставлял желать лучшего наверное, в этом кроется одна из причин, по которым кыргызы нередко терпели поражения от соседей.

Осознав необходимость перемен, они приступили к реорганизации армии. После того, как в 820 году кыргызский правитель присвоил себе титул кагана, провозгласив независимость Кыргызского каганата от уйгуров, Войско кыргызов централизовалось. Оно было разбито на боевые единицы, количество людей в которых делилось на десять (тут, видимо, пригодился опыт хуннов и тюрков). Наиболее крупные формирования, численностью не менее 10 тысяч человек, возглавили члены правящей династии, родственники кагана. Что же касается легкой кавалерии кыштымов, то она осталась под началом родовой аристократии. В XI–XII веках, в связи с мощными центробежными тенденциями, разрывавшими каганат на части, постепенно развалилась и армия. Вместо единой армии теперь было множество самостоятельных войск, подчнняншихся исключительно наместникам отдельных областей. Не было как такового государства – не стало и армии.

 В XIII веке, после подчинения кыргызских княжеств нукерами Джучи-хана, кыргызское войско вошло в состав монгольских сил. Монголы не захотели даже менять десятичный принцип его организации, видимо, потому что он был близок собственно монгольской системе. Сохранили кыргызы и прежнюю схему управления. В период правления монгольской династии Юань  кыргызские части несли охрану бывшей столицы чингисидов Каракорума, участвовали в междоусобных войнах потомков Чингисхана Хубилая и Хайду, а в 1293 году были окончательно разгромлены юаньским полководцем Тутухой. Население Минусы за эти годы резко сократилось, здесь уже не насчитывалось и одного тумена (10 тысяч) полноценных воинов. Многие семьи (свыше 700) в качестве военных поселенцев были отправлены на территории Китая н Маньчжурии. Как показывают археологические источники, население Среднего Енисея в течение XIII века, в сущности, потеряло свою самобытность, растворившись в соседних средневековых культурах.В XIII веке, после подчинения кыргызских княжеств нукерами Джучи-хана, кыргызское войско вошло в состав монгольских сил. Монголы не захотели даже менять де- сятичный принцип его организации, видимо, потому что он был близок собственно монгольской системе. Сохранили кыргызы и прежнюю схему управления. В период правления монгольской династии Юань4 кыргызские части несли охрану бывшей столицы чингисидов Каракорума, участвовали в междоусобных войнах потомков Чингисхана Хубилая и Хайду, а в 1293 году были окон- чательно разгромлены юаньским полководцем Тутухой. Население Минусы за эти годы резко сократилось, здесь уже не насчитывалось и одного тумена (10 тысяч) полноценных воинов. Многие семьи (свыше 700) в качестве военных поселенцев были отправлены на территории Китая н Маньчжурии. Как показывают археологические источники, население Среднего Енисея в течение XIII века, в сущности, потеряло свою самобытность, растворившись в соседних средневековых культурах.

 

Детали доспехов 10-13 век.

наверх

Панцири лесного населения по устройству защитной поверхности были практически тождественны доспехам тюркозычного населения. Таежники, как и их южные соседи, тоже носили наборные пластинчатые латы, соединенные ремнями по ламеллярному принципу. Пластинки сшивались в ленты, скреплявшиеся между собой. Самым простым креплением представляется стяжка лент ремнями. В этом случае получается плотная и жесткая конструкция, удобно облегающая корпус по кругу, но создающая немало помех наклонным движениям тела. Проблема эта решается просто – нижний обрез подобных лат не должен опускаться ниже талии. Отсюда и его название – нагрудник. Всю остальную броню, закрывающую руки и бедра, следовало делать подвижной. В соответствии с этими принципами и создавались таежные панцири. Плотные связанные участки плетения закрывали верхнюю часть груди, а ниже, начиная с живота, наборные ленты соединялись друг с другом по ламинарному принципу, то есть свободно подвешивались ярусами на шнурах. Кстати, таежным воинам подобные доспехи были даже более необходимы, нежели степнякам. Ведь таежники сражались в пешем строю – от степени гибкости и подвижности зависело многое.

Через каждую группу отверстий в пластинах протягивался свой шнур. Для шнуровки использовались не все дырочки. Некоторые так и оставались «невостребованными». Они были слишком малы, чтобы пропустить случайно попавшее сюда острие вражеского оружия зато обеспечивали хорошую вентиляцию. С помощью свободных отверстий закрепляли и "ослабевшую" пластину если один из крепежных ремней перетирался.

Чтобы острые металлические края связанных в ленту пластин панциря не травмировали тело, их по периметру часто обшивали полосками кожи. Изнутри к латам шнуром подвязывалась шерстяная прокладка. В героическом эпосе угорского населения Приобья переданы ощущения человека, надевающего кольчугу: он будто опрокинул на себя три ковша ледяной воды. Очевидно и в жаркое время раскаленный металл доставлял мало удовольствия.

Способ ременного сочленения звеньев доспехов был самым популярным и доступным, но не единственным Некоторые наборные панцири соединялись между собой круглыми, проволочными, слегка расклепанными кольцами.

К концу 1-го тысячелетия появляются панцири с замысловатым контуром звеньев. У пластин плавно скругляются углы, вдоль краев чеканятся бороздки по периметру устраиваются бортики: пластины куются одной зубчатой стороной или в форме вытянутой восьмерки.

В первой половине 2-го тысячелетия на смену наборным ламеллярным и чешуйчатым доспехам приходят панцири со скрытым бронированием – бригандины и комбинированные кольчато-пластинчатые латы. Это, пожалуй, наиболее совершенный вид защиты эпохи сибирского средневековья.

Но самым популярным доспехом в это время становится кольчуга. С кольчугами таежные воины познакомилиеь еще в VI-VII веках, а по некоторым данным, едва ли не в эпоху Великого переселения народов. Однако небольшое число привозных (скорее всего, среднеазиатских) панцирей из-за сложности их изготовления не оказало в то время существенного влияния на местную оружейную традицию. Кольчуги попадали в тайгу и с северных окраин, где местные владыки выменивали их на драгоценные меха у заезжих новгородских торговцев, проторивших свой путь в Югру еще в X веке. Кольчатые доспехи долгое время оставались собственностью только небольшого числа таежных «князей» н профессиональных воинов. И лишь массовый исход в начале 2-го тысячелетия центрально – и среднеазиатского населения, вызванный монгольской экспансией, привел ко все большему распространению здесь этой, по легендам, «удлиняющей жизнь» боевой одежды. Местные кольчуги 1-го тысячелетия плелись полностью из клепаных колец. А с XIII-XIV веков кольца начинают плющить и украшать концентрическими кругами – это примерно в 1.5-2 раза увеличивало размеры железного поля без существенного утяжеления доспехов. В преданиях подобные доспехи называли «кольчугой с сотней торчащих рожков», "звенящей кольчугой из блестящих колец". «Когда богатырь надевает ее, по лесу идет такой звон, что звери со страха ревут». 

 

В районах Центральной и Восточной Азии использовались панцири из двух-трехслойных кожаных пластинок, покрытых укрепляющим и декоратнвным лаком. Эти пластинки по форме в точности совпадали с металлическими частями наборных лат. Слой лакового покрытия скрывал кожаную основу, п поэтому такие доспехи часто называют лаковыми. Аналогичными панцирями из кожаных пластин, залитых смолой, по сведениям Плано Карпини защищали себя монголы. Доступность материала и очевидная простота изготовления делали их популярными в воинской среде. Вероятно, и легендарный панцирь из рыбьего клея, известный по таежному фольклору, был изготовлен по этому же принципу. Только вместо лака и смолы пластины пропитывали самым распространенным и доступным сырьем рыбьим клеем. Воины, облаченные в такие доспехи, как сказано в одном из селькупских сказаний, выглядели так, будто «все тело у них твердым и блестящим, вроде ногтей, было покрыто».

Судя по изображениям воинов, найденным среди предметов мелкой таежной бронзовой пластики, большинство лат представляло собой короткий наборньй нагрудник. В усиленном варианте под такой нагрудник надевалась кольчуга. Это делало амуницию непроницаемой для стрел. В героических преданиях повествуется о боевых построениях, когда тяжеловооруженный воин, отбивая вражеские стрелы, прикрывал собой, как живым щитом, лучников. Те, в свою очередь, под этим надежным прикрытием осыпали противника стрелами.

Шлемы таежных воинов, исполненные в привычной сфероконической форме, склепывались из крупных пластин. Подобные шлемы в эпоху средневековья распространились на огромных территориях от Дальнего Востока до Киевской Руси. Они были двух типов – с высоким и низким куполом. Последние, появившись в VI-VII веках, наибольшую популярность получили лишь во 2-м тысячелетии. В VIII-X веках лобную часть шлема стали дополнительно укреплять крупной декоративной металлической накладкой.

В конце 1-го начале 2-го тысячелетия у боевых наголовий полукруглые вырезы по линии бровей с обеих сторон наносника начинают замыкаться снизу железной дужкой и вскоре превращаются и кованую боевую полумаску с узкими прорезями для глаз. Тульи шлемов украшаются накладными косами, хвостами пушных зверей, фигурками зверей и птиц, скроенными из многослойной бересты и кожи. Примерно с монгольского времени в таежной полосе появляются цельнокованые железные шлемы.

Еще один тип средневековых таежных шлемов реконструируется, в основном, по изобразительным материалам. Его основу составлял металлический обруч, к которому крест-накрест приклепывались металлические ленты, пересекавшиеся на темени. «Двойники» таких шлемов есть в средневековой Европе. Они были одним из знаков власти у некоторых удельных правителей европейского средневековья. До XVII века подобные наголовья использовались в легкой кавалерии. В боевом варианте к металлическим летам крепился плоский или слегка выгнутый железный диск, защищавший от прямого удара. Надетый шлем как бы уплощал голову поэтому некоторые кулайские личины кажутея «отпиленными» по темени.

Мечи, палаши, сабли

наверх

В ближнем бою таежники пользовались известным нам оружием – мечами, палашами, саблями, ножами, кинжалами, топорами, копьями.

Некоторые мечи еще снабжались прямым перекрестием и коплевидным навершием. Правда, если в гунносарматское время кольца навершия делали из отдельного железного прута, а затем приваривали к рукояти, то в средневековье прут, из которого формировали кольцо, сам являлся продолжением плоского рукояточного стержня.

Но, в большинстве своем, мечи делали без перекрестия и навершия. В нижней части рукояточного стержня у них сверлилось отверстие для штифта, которым крепились боковые обкладки рукояти. Вероятно, навершие в этом случае вырезалось заодно с ними. У основания лезвия обе половинки рукояти стягивались металлической скобой – она и выполняла функцию съемного перекрестия.

Палаши в эпоху раннего средневековья имели у противоположного от рукояти конца односторонне срезанное к спинке лезвие. Такие клинки со скошенным острием предназначались преимущественно для рубящего удара. Ими серьезно ранили бездоспешного противника, но для воина в наборном панцире они никакой опасности не представляли. Подобные клинки постоянно усовершенствовались. Появляются различные варианты черенка рукояти, облегчающие манипулирование оружием, образцы с искривленным лезвием и даже наклонной к лезвию рукоятью, то есть классические сабли.

Ковались однолезвийные клинки обычно из двух полос: твердой стали и мягкого железа. В производстве оружия по-прежнему использовали и «пакетную» ( до пяти полос разносортного металла) технологию. При этом получалась слоистая структура, хорошо противостощая внешнему механическому воздействию. В середине такого пакета помещалась пластина особо твердой стали, образующая режущую кромку ,лезвия. Очень распространена была ковка цельностального оружия, которое отличалось высоким качеством металла. Его закалка производилась по-разному: в одних случаях закаляли весь клинок, в других только край лезвия. Последний вариант был более предпочтительным – режущая часть становилась достаточно жесткой, а тело клинка сохраняло относительную пластичность. Излишняя твердость сделала бы его хрупким. С хрупкостью боролись, внедряя «медленный» способ охлаждения. Таежные мастера всегда исповедовали принцип – даже затупленное оружие лучше сломанного.

В обмен на пушнину, столь ценимую в странах Востока и Европы, в тайгу буквально потоком шли все мыслимые и способные к транспортировке предметы цивилизации. В том числе и лучшие образцы современного оружия. Абу Хамид ал-Гарнати (исламский автор XII века, посетивший Великий Болгар) описывал со слов местных купцов торжища с остяками, одним из предметов обмена на которых были восточные клинки: «У него (Булгара А. С.) есть область, называют ее Вису. А за Вису на Море Мрака есть область, известная под названием Йура. Как говорят купцы, солнце там не заходит сорок дней, а зимой ночь бывает такой же длинной. И привозят люди мечи из стран ислама, которые делают в Зенджане, Абхаре, Тевризе и Исфахане в виде клинков, не приделывая рукоять и без украшений, одно только железо, как оно выходит из огня. И закаливают эти мечи крепкой закалкой. И мечи эти как раз те, которые годятся, чтобы везти их в Йуру. Булгары возят их в Вису, где водятся бобры, затем Вису везут их в Йуру (и её жители) покупают их за соболиные шкурки и за невольников и невольниц... говорят, что если иура не бросает в воду мечи, то он не поймает никакой рыбы и будет страдать от голода».

Использована литература

Соловьев А. И. Оружие и доспехи: Сибирское вооружение: от каменного века до средневековья. Новосибирск: ИНФОЛИО-пресс, 2003.
Журнал "Новый солдат - 125. Аттила и орды кочевников"
Журнал "Новый Солдат 055 - Степные конные лучники"